ящиков с припасами, но не нашли оставшихся двух членов команды — матроса Макдональда и новичка Робертса. Бизань-мачту, по-видимому, вместе с ними ночью отнесло в открытый океан.

Тем, кто остался в живых, островитяне помогли добраться до поселка, где потерпевшие поселились на время в семьях тристанцев, которых было тогда на острове около пятидесяти. Питер Грин отпраздновал свое восьмидесятипятилетие как раз в то время, когда там жили моряки с «Алланшоу». Джордж Коллис получил пристанище в доме матери Джона Хагэна. Вскоре Коллис и Хагэн стали друзьями.

По счастью, как раз незадолго до описываемых событий на Тристан заходил флагман кейптаунской военно-морской базы «Рэйли» и оставил большой запас чая, какао, кофе, муки и других продуктов, не имевшихся на острове. Еды было много в те дни; несмотря на крыс, ее надолго хватило и своим и чужим. Пэдди Сондерс, который был гостем Бетти Коттон, рассказывал мне доверительно о великолепных лангустах, зажаренных в масле, и о картофельном пюре на молоке, которым его потчевала хозяйка.

Сондерс говорил мне также, что морякам приходилось спать в гамаках, подвешенных к потолочным перекрытиям, ибо крысы при каждой возможности норовили укусить за ногу...

Как-то в самом начале апреля на виду острова появился барк «Клан Фергюсон». Уотерс как самый старший по чину из потерпевших кораблекрушение поплыл наперерез кораблю, чтобы упросить капитана взять команду «Алланшоу» на борт. Однако тот отказался и ничего, кроме писем, не взял. Двумя неделями позже так же поступил капитан итальянского барка «Беппо», и моряки с «Алланшоу» снова остались на Тристане.

— Я думаю, они принимают нас за банду пиратов, — прокомментировал эти неудачи Пэдди Сондерс. — Итальянцы, те вообще вышвырнули наших ребят за борт и перерезали фалинь[36]. Вид у нас был, конечно, «подходящий» — все заросшие и в лохмотьях.

Один гуманный капитан им все же попался. Это был хозяин германского судна «Теодор», который согласился взять с собой сразу всю команду «Алланшоу». Она пробыла на Тристане около трех месяцев.

Двое из моряков решили остаться на острове. Первый, Г. Х. Картрайт, женился на одной из дочерей Хагэна, прожил на острове еще год, а потом перебрался с женой в Кейптаун. Вторым был Джордж Коллис — офицер, которому полюбился одинокий остров.

Но история «Алланшоу» на этом не кончилась. В Кейптауне была собрана судебная комиссия по расследованию причин гибели судна в составе мистера П. Найтингейла — председателя и капитана М. Х. Пенфолда — морского эксперта. Уотерс сообщил комиссии, что он читал навигационную инструкцию перед выходом в рейс. Зная, что приближаться к южному берегу Тристана ближе чем на две мили небезопасно, он предупреждал капитана Томсона о близости к рифам острова, но тот игнорировал его слова.

— Я больше не стал ему ничего говорить, потому что капитан был человеком с тяжелым характером и не терпел никакого вмешательства... — заявил Уотерс.

Суд установил, что капитан «Алланшоу» Томсон был абсолютно трезв в момент катастрофы. Далее в решении судебной комиссии говорилось: «К несчастью, в результате катастрофы погибли сам капитан и двое моряков из его команды, а кроме того, потеряны первоклассный корабль и весь груз. Катастрофа произошла в результате ошибки капитана, и ответственность за все несет он сам. Первый помощник, видя, что судно находится в опасной близости к берегу, обязан был воспрепятствовать действиям капитана. Суд считает, что ошибка помощника послужит ему уроком на будущее».

Очевидно, никто не счел нужным информировать комиссию о том, что капитан Томсон страдал каким-то душевным заболеванием, иначе он не направил бы намеренно свое судно на тристанские скалы. Секрет поведения капитана открылся мне благодаря тому же Пэдди Сондерсу, который побывал на месте происшествия несколькими неделями позже — вместе с островитянами, более всего интересовавшимися, не прибило ли за эти недели к берегу еще чего-либо ценного из корабельного имущества.

— Я нашел водонепроницаемый бумажник с портретом девушки и несколькими письмами, адресованными капитану. Среди них было одно, в котором она сообщала, что считает себя свободной от обязательств по отношению к Томсону, — сказал мне Сондерс. — Я счел, что мне не пристало сохранять эти письма у себя, и уничтожил их там же, на месте.

Так вот в чем был секрет безумия капитана Томсона! Круг замкнулся, и фатальная история гибели «Алланшоу» прояснилась.

Джон Хагэн, как вы помните, переселился в Кейптаун в конце прошлого столетия, не имея никакого представления о цивилизованном мире.

— У меня было всего пять фунтов в кармане, масса надежд в сердце и ни одного знакомого в Кейптауне, — сообщил мне Хагэн. — Но я знал, что у меня есть верный друг Джордж Коллис, который останется моим другом, где бы он ни был.

Коллис вернулся на море и плавал капитаном на многих судах. Удивительно, что он только один раз заходил в Кейптаун, но в то время его друга Джона Хагэна в городе не было. Как бы там ни было, они поддерживали дружеские отношения в течение полувека. Время от времени Коллис посылал Хагэну небольшие подарки, которые тот ценил больше всех сокровищ: целую китовую челюсть, трость и тому подобное. «Я никогда не забуду твоей доброты и твоей матушки», — писал Коллис.

Состарившись, Коллис поселился в Англии. Он часто рассказывал своим друзьям и знакомым о Тристане и собирался посетить остров на собственной яхте. Этому плану не суждено было, однако, осуществиться. Коллис заболел и незадолго до смерти, в 1947 году, написал своему старому другу: «Я хочу оставить тебе что-нибудь на память».

Хагэн лежал в постели в это время с сердечным приступом. Он задолжал доктору и по закладным за дом в Вудстоке — старик еле сводил концы с концами на маленькую пенсию.

Вскоре Хагэн узнал о смерти своего друга Коллиса и через некоторое время получил письмо от стряпчего из Англии. Бедняга унаследовал тысячу пятьсот фунтов стерлингов.

Так закончилась история с «Алланшоу», через пятьдесят пять лет после того, как Хагэн спас человеческую жизнь в тристанском прибое и приобрел себе друга на всю жизнь.

Тристан-да-Кунья — остров сокровищ. Я слышал о легендарных кладах и на других островах Северной и Южной Атлантики, где на поиски спрятанных драгоценностей было затрачено денег больше, чем эти острова смогли возместить своими предполагаемыми кладами. Но кто может знать заранее... Только очень благоразумные люди не говорят о богатстве, пока его нет в руках.

Это — страсть, которая захватывает людей всех рангов и сословий. Мне известно, к примеру, что сэры Эрнст Шэклтон[37] и Фрэнк Уорсли во время своей последней экспедиции на «Поиске» рассчитывали найти пиратский клад, захороненный на каком-то острове в Южной Атлантике. Шэклтон, как и другие до него, был заинтересован также в «белом золоте» — так называют гуано на тристанских островах.

«Поиск» заходил на острова Селваженш (Спасения), принадлежащие Португалии, — маленькую группу необитаемых островов, известную тысячам пассажиров южноафриканских почтовых пароходов, курсирующих между Мадейрой и Канарскими островами. Знают о них многие, но мало кто представляет, сколько средств и тяжелого труда было затрачено в разное время на поиски там сокровищ. Я видел эти вулканические образования так близко, что мог разглядеть в бинокль ямы и воронки на их поверхности, вырытые различными охотниками за кладами. Капитаны проходящих торговых судов предпочитают держаться от островов Селваженш на почтительном расстоянии, так как эти островки изобилуют тысячами подводных скал и рифов.

Один старый и известный искатель приключений, сеньор Афонсо Коельо из Фуншала[38] (Мадейра), поведал мне еще никому не известную историю островов Селваженш и их сокровищ. Он знал острова лично, его отец около двух месяцев специально провел там в поисках клада.

— Отец ухлопал уйму денег, а выгоду получил я. Позднее расскажу вам об этом, — пообещал мне