Мы так заболтались, что я чуть не опоздала на свидание. У Ули я быстренько освежила макияж под ее чутким руководством и побежала к метро. Почему-то я волновалась. Но волнение было приятным.

Я встала за палаткой, как на первом свидании с Глебом, чтобы минутку понаблюдать за поклонником со стороны. Ага, вон его «ауди». Он затормозил и сразу вышел из машины. И вдруг страшно мне понравился.

Он был без пиджака, без галстука, в рубашке с коротким рукавом. Он сильно загорел, и от этого Восток еще явственнее проступал в его чертах. В нем чувствуется порода, вдруг подумала я. Но это явно не в мать. Сердце у меня екнуло. А он огляделся вокруг и подошел к цветочной палатке, купил несколько темно- красных роз с белым кружевом гипсофилы. И нервно взглянул на часы. Я собралась с духом и вышла ему навстречу.

– Саша! Наконец-то, идемте скорее, тут нельзя долго стоять.

Он сунул мне букет и открыл дверцу. Когда мы тронулись, он взял мою руку и поднес к губам.

– Чудесные духи. Саша, я дурак. Я заготовил совсем другие слова, а сказал только, что тут нельзя долго стоять. Это от растерянности и от восторга. Вы изумительно выглядите.

– Куда вы меня везете? – полюбопытствовала я.

– Больше всего на свете я хотел бы отвезти вас к себе домой, но я не смею. – Он вопросительно взглянул на меня.

– И правильно делаете.

– Тогда я везу вас ужинать, признаться, я голоден. А вы?

– Нет, не голодна.

– Но…

– Не волнуйтесь, в ресторан так в ресторан. В конце концов, аппетит приходит во время еды.

– Умница. Саша, да бросьте вы эти цветы назад.

– Жалко. Красивые очень. Только зря вы их покупали, если мы едем в ресторан.

– Ничего, их там поставят в вазу. Господи, о чем мы говорим?

– А вы предлагаете говорить в машине о жизни и смерти?

Он опять внимательно на меня посмотрел.

– Ой, лучше смотрите на дорогу!

– Не беспокойтесь, я хорошо вожу машину.

Когда мы заказали ужин, он взял обе мои руки и заглянул мне в глаза.

– Как вы тут жили, Саша?

– Бурно, – засмеялась я.

– И в чем это выражалось? – слегка нахмурился он.

– Ну, во-первых, окончательно расплевалась с мужем, во-вторых, нашла работу, а в-третьих…

– Работу? Какую?

– Ту, что мне сейчас по силам.

– А конкретнее?

– Литературную. Знаете, существует такой вид деятельности – литературная обработка. Допустим, знаменитость какая-то написала мемуары, но без литобработки их никто читать не сможет.

– И чьи же мемуары вы будете обрабатывать?

– Это коммерческая тайна, – засмеялась я.

– Автор – мужчина?

– О нет, дама.

– Уже легче. И вам хочется этим заниматься?

– Да, представьте себе.

– Ну что ж, вольному воля, как говорится. А где вы собираетесь жить? Ведь скоро вернется мама.

– Знаю. Но жилье я тоже уже нашла.

Мне не хотелось выкладывать ему все карты, хоть я и понимала, что это глупо. А потому поспешила перевести разговор:

– А как Япония?

– Япония? Да я там уже бывал неоднократно. Но в этот раз меня безумно все раздражало, я рвался в Москву. Да, кстати, я так обрадовался, увидев вас, что совершенно забыл… Я же привез вам сувенир, но оставил его в машине. Подождите минутку…

Вскоре он вернулся, неся в руке какую-то коробочку, завернутую в красивую бумажку с иероглифами:

– Вот, Саша, держите на счастье.

– Что это?

– Ох, женщины, нет чтобы сразу открыть… Открывайте, открывайте, я не смел привезти вам дорогой подарок, поэтому привез вот такую ерунду…

Я открыла коробочку и достала оттуда… кошку.

Черную фарфоровую кошку с красным бантом на шее и поднятой правой лапкой с красными коготками. Так, теперь черная кошка, мелькнуло у меня в голове. Эпоха белой кошки кончилась плачевно, зато эпоха черной началась интересно… Не могу сказать, что эта кошка была такой же симпатичной, как белая меховая, но. там будет видно.

– Я купил ее в храме, в Японии кошки считаются символом удачи в доме, видите, это ведь маленькая копилка… Саша, почему вы так задумчиво на нее смотрите? У вас что-то нехорошее связано с черными кошками?

– Да нет, это я так… – в который уж раз я поразилась его проницательности. – Во всяком случае, спасибо. Надеюсь, она принесет мне удачу. Я назову ее Саша-сан. В вашу честь.

– Я обратил внимание, что сегодня вы еще ни разу не назвали меня ни по имени, ни по имени- отчеству. Я понимаю, по имени вы еще не решаетесь, а по имени-отчеству уже слишком официально, да?

– Нет, почему… А впрочем, вы, наверно, правы. А как вас лучше называть? Шурой?

– Нет, только не Шурой.

– А может, Алексом? Вам идет.

– Годится. Саша, в вас что-то новое появилось, глаза другие, как будто груз какой-то свалился с души, я прав?

– Послушайте, Алекс, если ваш бизнес прогорит – не дай бог, конечно, – вы можете работать гадалкой. Или психоаналитиком.

– Да ну, типун вам на язык! – засмеялся он. – Я вижу лишь то, что на поверхности, а в вас все равно для меня еще много тайн.

– И я не кажусь вам пресной? – вспомнила я слова Глеба.

– Вы? Пресной? Что за чепуха?

– Да так, просто спросила…

– Саша, я, кажется, понимаю, почему вы спросили.

– Ох, вы слишком многое понимаете, – поморщилась я и пожалела, что задала этот дурацкий вопрос. Надо навсегда забыть все, что касается Глеба.

Скорее бы уж уехать на Майорку.

И словно в насмешку какой-то пьяный за дальним столиком вдруг затянул: «Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка». Черт возьми, ну надо же…

– Саша, я должен вам многое сказать, очень многое, а тут сегодня шумно…

– Ничего, я расслышу.

– Саша, я… Я даже не знаю… Вы меня измучили… Я все время думаю о вас…

– Я не виновата.

– Виноваты. Потому что вы… вы настоящая. Я это сразу понял, как только увидел… В вас все естественно… И глаза у вас настоящие, а не линзы, и волосы свои, и грудь не силиконовая… и ресницы не