воспоминания о последней встрече с Глебом. Я едва дождалась утра, оделась во все новое и поехала покупать машину.
Я вошла в автосалон богатой дамой, а вышла еще более нищей, чем была раньше. На моей карточке не было ни цента! Я чувствовала себя оплеванной, продавец с такой явной жалостью смотрел на меня… Но черт с ним, с продавцом… Что же это все-таки значит? И вдруг у меня в голове словно зажегся свет.
Миша Цейтлин! Миша, милый молодой человек, который занимался бабушкиными делами. Это он устроил так, чтобы я не смогла приехать к ней и оформить все как надо. Он безусловно запудрил бабушке мозги, ведь в конце концов она могла завещать свое имущество и деньги кому угодно, но он внушил ей, что так выгоднее, не надо платить какие-нибудь налоги, он вынудил ее продать квартиру, перевел ее деньги на мою карточку, которую наверняка он же и открывал, а как только бабушка умерла, он эти денежки прибрал к рукам. Ничего не скажешь, ловко!
И ведь я теперь ничего не смогу никому доказать.
Внезапно на меня напал такой хохот, что я с трудом держалась на ногах. Люди вокруг с недоумением на меня поглядывали. Стоит баба посреди улицы и ржет как ненормальная. И вроде бы не над чем, а она, дура, заливается. Это вовсе не было истерикой. Чем дольше я смеялась, тем легче становилось у меня на душе. Все правильно! Эти деньги были не мои, я их не заработала, это была дармовщинка, а дармовщинки в моей жизни не было с тех пор, как погибли родители. И это урок, хороший урок! Полагаться можно только на себя. Мне даже не было жаль этих денег, только обидно, что не успела подарить Уле машину. Слава богу, что я ничего ей не пообещала.
И вообще никому ничего об этих деньгах не говорила. Словно чувствовала, что они не мои. Хорошо еще, что я тогда догадалась снять с карточки хоть какие-то деньги и теперь у меня в сумке было три тысячи двести тридцать долларов. Да это же целое богатство! Бедненький Миша Цейтлин, не досчитался пяти с лишним тысчонок! Мне опять стало смешно. Вероятно, меня никто бы не понял, но я с каждой минутой ощущала все большее облегчение. Вот, правда, квартиры мне не видать как своих ушей.
Даже если Эмма меня не надует и заплатит, как обещала, по тысяче в месяц, то через год я смогу купить только какую-нибудь халабуду на окраине. Ну и что?
Поживу в халабуде, большое дело! Главное – своя крыша над головой. А потом заработаю себе на приличную квартиру! Вероятно, если бы я кому-нибудь сказала о своих ощущениях, мне вряд ли поверили бы… Может быть, потом, на Майорке, я и расскажу об этом Эмме, на балконе с видом на море. Только бы этот балкон не оказался таким же миражом, как те бешеные бабки. Но нет, какое-то шестое чувство мне подсказывало, что это – мое. И я уже мечтала поскорее оказаться там, на этой почти мифической Майорке, окунуться в море, и не в какое-нибудь, а в Средиземное… И вдруг в сумке зазвонил мобильник. Я выхватила его:
– Алло!
– Саша, я в Москве! Я так соскучился! – на одном дыхании произнес Александр Андреевич. – Звоню к маме, а вас где-то носит. Где вы?
– Меня и вправду где-то носит, – засмеялась я.
– Но где именно? Я хочу немедленно вас видеть, Саша!
Мне тоже хотелось увидеть его, но полчаса назад в моей жизни все кардинально изменилось. И я вспомнила, что обещала увидеться с Улей.
– Нет, я сейчас не смогу, у меня кое-какие дела… Вот если вечером, попозже, часов в восемь…
– Ужасно! Но ничего не поделаешь, придется дожить до восьми. Я заеду за вами?
– Хорошо, только я буду не дома, а в районе метро «Аэропорт». Давайте у метро и встретимся.
Он засмеялся:
– Я уже забыл, когда назначал свидания у метро. Ладно, договорились.
– Подождите, там же два выхода.
– Ох, верно. Тогда у первого, если ехать из центра. Саша, а вы там случайно не помирились с мужем? У вас голос что-то очень веселый.
Я опять засмеялась:
– Нет, я с ним еще больше поссорилась! Окончательно!
– И по этому поводу веселитесь? Не ожидал! Вы очень неожиданная особа, Саша. Я хочу говорить с вами, смотреть на вас, слушать ваш голос… Ну все, до вечера!
Тут уж я окончательно развеселилась! Кто бы мог подумать, ведь за последнее время рухнуло абсолютно все: вера, надежда, любовь, а я веселюсь! Как те обитатели осажденной крепости, когда у них уже ничего не осталось… Нет, почему же, надежда-то у меня еще осталась! И вера, кстати, тоже! Вера в себя! Ну любовь рухнула, подумаешь, любовь – дело наживное! А сегодня вечером у меня свидание с влюбленным в меня мужчиной, и мужчиной интересным, спору нет! Жизнь продолжается!
Уля чрезвычайно удивилась при виде меня.
– Опаньки, что за дела? Ты что, не горюешь?
– Не-а!
– Хорохоришься?
– Нет, Ульяша, мне правда весело.
– Отчего? Оттого, что бабушка умерла?
– Нет, конечно, что ты! Дело совсем в другом. Я начала новую жизнь, и она мне пока нравится.
– Влюбилась, все понятно!
– Ничего я не влюбилась, но поклонник у меня есть! И вечером у нас свидание, а еще я нашла работу и уезжаю на Майорку, вот!
– На Майорку? Работать? Я не ослышалась?
– Нет, все верно.
– И кем же ты там собираешься работать? – недоверчиво спросила Ульяша.
Я в двух словах ввела ее в курс дела. Она только головой покачала.
– Ну звучит это и вправду неплохо… А что за поклонник?
– Да так, бизнесмен.
– Читать умеет?
– Что читать? – не поняла я.
– Ну, на некоторых бизнесменов смотришь и думаешь: интересно, милый, а грамоте ты обучен? Твой не такой? Обученный?
– Более чем. А еще посмотри, что у меня есть.
Я вытащила из сумочки фотографию.
– Сашка, какой портрет! Потрясающе! Ты тут такая… Просто смертельный номер! Слушай, случайно не Асламазян это снимал?
Тут уж у меня челюсть отвисла.
– Откуда ты знаешь?
– Руку мастера всегда видно. Я его давно знаю, мы когда-то даже работали вместе в одном дизайнерском издании.
– Господи, до чего тесен мир, – поразилась я.
– Да уж… Тарас умеет вытащить из модели все до капельки. Классная работа.
– Улечка, а как Сигизмундыч поживает?
– Ты вчера уже спрашивала.
– Ах да, прости. И все-таки как?
– Да ну его… Видно, был когда-то ходок и просто по инерции за мной приударил, а потом струхнул. Он мне месяц назад заявил, что часто обо мне думает, что я женщина из его «видеоряда», как он выразился, я сгоряча позвала его в гости, а он не мычит, не телится.
– Уля, ты злишься, что в него втюрилась?
– Да нет, не то чтобы, просто, знаешь ли, обидно… Я спала, а он меня разбудил. И на фиг это было надо? Хотя я все равно ощущаю себя по-другому. Лучше, это уж точно.
– Погоди, ты только не засыпай опять – и обязательно еще встретишь кого-нибудь.
– Кого-нибудь мне не надо, он же человек интересный, понимаешь, с ним говорить – одно удовольствие. Но он, по-моему, начал меня избегать. Боится, старый дурак… А чего бояться? Я ж никогда от
