рискуешь?
– А во Владимирской области что за бабка живет, твоя знакомая?
– Там живет дочка той знахарки, что маму вылечила, она тоже лечит… Поедем, Саша, благо сейчас лето и добраться туда будет нетрудно.
– Ну что ж, терять мне и вправду нечего, поедем. Когда?
– Боюсь, что не раньше, чем через неделю, я раньше просто не смогу вырваться, должна закончить работу.
– Для Сигизмундыча?
Уля слегка покраснела.
– Да, для него, гада.
– Он уже гад? Почему?
– Да нет, просто…
– Уля, что?
– В том-то и дело, что ничего, – черт бы его взял. Говорит комплименты, целуется, и все…
– Уля, так он, наверное, уже ни на что не способен?
– А мне это надо? Я просто думала, что…
– Так объясни ему, что тебе ничего от него не нужно! Он же просто боится!
– Тогда зачем лез?
– Ну захотелось человеку молодость вспомнить!
– Да ну его к черту… – огорченно проговорила Уля. – Они вообще-то все козлы, а этот еще и старый козел… Все, Сашка, закрыли тему!
– Нет, Уля, ты не права! После встречи с ним ты здорово встрепенулась, помолодела, похорошела…
– И все зря.
– Почему зря? Но ты ж сама говоришь, тебе ничего не нужно.
– Мало ли что я говорю, – проворчала Уля. – На самом деле мне действительно ничего не нужно. А между прочим, он тоже здорово изменился за время нашего знакомства.
– То есть?
– Когда я первый раз к нему пришла, у него были какие-то старые, страшные очки. Теперь у него очки – верх элегантности. Он был плохо пострижен, теперь у него хорошая стрижка, и одет он куда лучше…
– Вот видишь, все не зря! Не говоря уж о том, что он дает тебе хорошую работу. И вообще, откуда ты знаешь, может, он сейчас как раз лечится от импотенции?
– Да ну тебя, Сашка! Что ты решила, поедешь к бабке?
– Раз не вышло к бабушке, едем к бабке.
…Все это происходило в отсутствие Глеба, он был на съемках в Архангельске. А когда вернулся, я ему рассказала о своих горестях.
– Не расстраивайся, Санька! Поезжай все-таки к этой бабке, чем черт не шутит! А с посольством история очень странная. Но тоже не катастрофа. Вон у нас в театре Ленька Цитрин, ему тоже сначала отказали, он к родной сестре собирался, а в январе ездил уже. И ты поедешь, Санечка.
Странно, он говорил все как надо, но я чувствовала: что-то с ним творится, ему сейчас совершенно не до меня. Я думала, его больно заденет то, что у нас не может быть ребенка, но он просто сказал необходимые в таком случае слова, и только… Ну что ж, бывает, может, у него какие-то неприятности на съемках или в театре… Он не очень-то любит распространяться о таких вещах, а я, если он молчит, предпочитаю не тянуть из него клещами. Придет момент, расскажет сам.
Но мне было плохо и одиноко. Он же сам разбудил во мне эту надежду, а она рухнула… Осталось дожидаться приговора знахарки.
Между тем Глеба рвали на части. Кино, телевидение, одно интервью, другое, какие-то мальчики с фотоаппаратами, девочки с микрофонами… Глеб делает вид, что его это раздражает, но я же знаю – от всего этого он, как теперь говорят, тащится. Ночью кто-то звонит и дышит в трубку. В подъезде постоянно дежурят какие-то девицы, и даже в булочную пойти невозможно, не приведя себя в порядок по полной программе. Я ведь теперь жена уже не просто знаменитого артиста. Вчера по телевидению какая-то юная корреспондентка заявила, что «Ордынцев – секс-символ новой России».
Поездка к бабке не принесла ничего нового. Весьма живописного вида женщина, лет пятидесяти, не больше, встретила нас с Ульяшей вполне приветливо, расспросила, что нас тревожит, а потом, уединившись со мной, стала задавать мне вполне профессиональные вопросы, осмотрела меня, затем велела пописать в баночку, на дне которой лежали какие-то сухие травки. Когда я это исполнила, она попросила нас часочек погулять. Погода была прекрасная, жила бабка у самого леса, и мы побрели по тропке, петляющей среди деревьев.
– Ну как она тебе? – спросила Уля.
– Да никак. Наверное, шарлатанка. Мне Лика сказала, чтоб я не очень-то на нее полагалась… Скорее всего, не поможет, а деньги сдерет, но мне не жалко…
– Сашка, так нельзя! Такое лечение помогает, только если веришь, впрочем, вера в хороший исход нужна даже при самом традиционном лечении, сама, что ли, не знаешь… Не падай духом, рано еще!
– Посмотрим, но я не верю.
– Ох, и трудно с тобой!
– А по-моему, со мной как раз очень легко, я никогда ни от кого ничего не хочу. Только чтобы меня оставили в покое…
– Саша! – огорченно воскликнула Уля.
– Прости, я не о тебе… Ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
– Но что с тобой творится?
– Я не знаю, но мне плохо… Мне ужасно… Я чувствую себя лишней… ненужной… И ты права, я свою жизнь проорала… Я никто. Жена секс-символа новой России! Почетное звание, ничего не скажешь! Не удивлюсь, если скоро какая-нибудь газетенка напишет, что я ему не пара, что я чувырла…
– А ну заткнись! – гаркнула вдруг Уля. – Это еще что за разговоры? Тьфу, гадость какая! Совсем с глузду съехала. Рано еще отчаиваться, может, баба Лена даст тебе надежду.
– Не даст. И потом, я даже не уверена уже, что хочу ребенка…
– Здрасте приехали!
– Да, я не знаю. Может, все и к лучшему. Ладно, поворачиваем обратно, скоро уже надо идти к твоей бабе Лене. Интересно, сколько она сдерет за то, что я писала в баночку…
Баба Лена сидела на лавочке у крыльца, сложив на животе большие сильные руки.
– Нагулялись? Вот и хорошо. Садись, Александра, а ты, Ульяна Михайловна, отойди пока в сторонку, уж не обессудь…
Уля сделала мне большие глаза и пошла к своей машине.
– Что я тебе скажу, Александра, нечем мне тебя порадовать. Нечем! Правы доктора, не будет у тебя детенка. Я бы могла, конечно, надавать тебе травок, обнадежить… Но только я так не делаю. И денег с тебя не возьму. Езжай с Богом и радуйся, здоровье у тебя хорошее, проживешь долго, но на сердце тяжесть большая. Ты ее скинь, уж постарайся. Ты сильная, Саша, только сердечная тяжесть и не такие силы подрывала.
– А что меня ждет, плохое или хорошее?
– Я ж не гадалка, – засмеялась баба Лена, – гадание – грех великий. Но я тебе так скажу: плохому в этой жизни часто нет меры, а хорошее – на вес золота, а потому каждую крупочку хорошего надо помнить, а плохое из памяти гнать. Такое вот мое разумение, если тебе интересно.
…На обратном пути мы долго молчали. Наконец Ульяша не выдержала:
– Выходит, зря мы в такую даль таскались.
– Нет, почему? По крайней мере, я знаю точно, что детей у меня не будет. Значит, этот вопрос закрыт.
– Согласна. Но вот другой вопрос есть: что ты думаешь дальше делать?
– Жить.
– Саша, тебе нужно найти работу, иначе ты просто сойдешь с ума. Мы уже говорили, ты должна чему-то
