гарантии.

— Какова ширина ручья? — спросил я. — Вы сказали, что стоимость зависит только от длины, верно?

— Да, — сказал он. — Стоимость зависит только от длины. Ширина колеблется от пяти до одиннадцати футов. Вам не придется платить дополнительно за более широкие ручьи. Они не очень большие, но хорошего качества.

— А есть ли у вас животные? — спросил я.

— Осталось всего три оленя, — сказал он.

— А–а… Как насчет цветов?

— Продаются дюжинами, — сказал он.

— Вода в ручьях чистая? — спросил я.

— Сэр, — сказал служащий. — Как вы могли подумать, что мы способны торговать мутной водой? Перед тем как привезти ручей, мы досконально все проверяем и убеждаемся, что вода в нем кристально чистая.

— Откуда вы везете ручьи? — спросил я.

— Из Колорадо, — сказал он. — С ними очень бережно обращаются. Мы еще ни разу не повредили ни одного ручья. Их упаковывают, как китайский фарфор.

— Вам наверняка задают этот вопрос постоянно, но скажите, пожалуйста, хороша ли в этих ручьях рыбалка? — спросил я.

— Очень хороша, — ответил он. — Лучше всего идут немецкие коричневые, но попадаются и радужные.

— Сколько стоит форель? — спросил я.

— Форель продается вместе с ручьем. — сказал он. — Конечно, тут есть элемент лотереи. Никогда нельзя знать заранее, сколько рыб окажется в ручье и каких размеров. Но рыбалка хорошая, можно даже сказать, отличная. Как на червяка, так и на сухую приманку, — добавил он, улыбаясь.

— Где вы храните ручьи? — спросил я. — Хотелось бы взглянуть.

— На заднем дворе, — сказал он. — Пройдите в эту дверь, затем поверните направо и двигайтесь вперед до тех пор, пока не выйдете из здания. Ручьи разложены на земле. Их нельзя не заметить. Водопады наверху в отделе подержанной сантехники.

— А животные?

— Все животные, которые еще остались, сразу за ручьями. Вы увидите железнодорожное полотно и рядом с ним несколько грузовиков. Поверните направо и идите по дорожке мимо склада пиломатериалов. Загоны для животных в самом конце участка.

— Спасибо, — сказал я. — Начну, пожалуй, с водопадов. Не нужно меня провожать. Просто скажите куда, я найду сам.

— Хорошо, — сказал он. — Поднимитесь по лестнице на второй этаж. Там вы увидите множество окон и дверей, поверните налево, и вы окажетесь в отделе сантехники. Вот моя карточка на случай, если вам понадобится помощь.

— Понятно, — сказал я. — Вы мне уже во многом помогли. Большое спасибо. Я посмотрю сам.

— Удачи, — сказал он.

Я поднялся по лестнице к тысячам дверей. Столько дверей я не видел за всю свою жизнь. Из них можно было выстроить целый город. Дверьтаун. И еще окна — на приличный поселок. Оконвилль.

Я повернул налево, сделал несколько шагов и увидел вдалеке перламутровое мерцание. Оно становилось все ярче и ярче, пока я не оказался в отделе подержанной сантехники в окружении тысяч унитазов.

Они стояли на полках. По пять унитазов один над другим. Из окон в крыше на унитазы лился свет, заставляя их сиять, как священный жемчуг в фильмах про южные моря.

У стены были сложены водопады. Примерно дюжина — от совсем маленьких до десяти- пятнадцати футов в длину.

Один водопад протянулся на шестьдесят футов. Большие водопады были разрезаны на куски, и на каждом стояла метка, указывающая, в каком порядке их нужно собирать.

Еще там висели бирки с ценами. Водопады стоили дороже, чем ручьи. $19.00 за фут.

Я двинулся дальше — там штабелями были сложены сладко пахнущие доски; в свете расположенных над унитазами разноцветных окон, они играли мягкими желтыми бликами. В самом конце помещения, в тени под наклонной крышей пылились раковины и писсуары; там же, разрезанный пополам, лежал еще один водопад семнадцати футов длиной — он тоже начал покрываться пылью.

Я достаточно насмотрелся на водопады, теперь меня интересовали форельные ручьи; выполнив инструкции служащего, я легко нашел дорогу во двор.

О, ни разу в жизни я не видел ничего подобного этим ручьям! Их сложили в штабеля различной длины: десять, пятнадцать, двадцать футов и так далее. Были даже ручьи длиной целых сто футов. В отдельный ящик побросали обрезки. Всяких размеров — от нескольких дюймов до одного–двух футов.

На стене здания висел громкоговоритель, и оттуда неслась нежная мелодия. День стоял пасмурный, и высоко в небе кружили чайки.

Позади ручьев расположились большие вязанки деревьев и кустов. Их закрывали полотнища латаного брезента. Корни и верхушки, перевязанные веревками, торчали из–под ткани наружу.

Я подошел ближе и принялся разглядывать ручьи. В некоторых даже плавала форель. Одна рыба была особенно красивой. По дну, прячась в камнях, ползали раки.

Прекрасный ручей. Я опустил руку в воду. Она была холодной и приятной на ощупь.

Я решил обогнуть здание и посмотреть на животных. Я уже видел грузовики и железнодорожное полотно. Пройдя по дорожке мимо склада пиломатериалов, я добрался до загонов.

Служащий не ошибся. Животных уже почти не осталось. Единственными тварями, водившимися тут во множестве, были мыши. Сотни мышей.

Рядом с загоном стояла огромная клетка, примерно пятидесяти футов высотой, полная разнокалиберных птиц. Сверху на клетку набросили брезент, чтобы, если пойдет дождь, птицы не промокли. Дятлы, воробьи и дикие канарейки.

На обратном пути к ручьям я нашел насекомых. Они обнаружились внутри сборного железного домика — одного из тех, что продавались по восемьдесят центов за квадратный фут. На двери висела табличка: