еженедельника «Пуэн де Вю» и оставив вымышленный адрес. Марлиза попросту не стала заполнять карточку, на что владелец отеля и ресторана отреагировал пожатием плеч и заговорщицким подмигиванием мне.
Очаровательная горничная по имени Моника провожает нас в комнату № 13. Марлиза поднимает жалюзи: открывается восхитительный вид на Марну. Марлиза озабоченно спрашивает:
— Скажи, дорогой, здесь есть комары?
Я этого не знаю, и мне на это плевать. Единственное, что меня интересует, в какой комнате живет Жирье и у себя ли он сейчас.
Неожиданно до меня доносится хлопанье дверцы автомобиля. Я подбегаю к окну в тот момент, когда Жирье удаляется от «ситроена», припарковавшегося справа от харчевни, со стороны внешней лестницы. Я быстро запоминаю номер машины: 8982-8М-01, после чего подхожу к двери и прикладываю ухо к замочной скважине. Я слышу раздающиеся в коридоре шаги, звук поворачивающегося в дверях ключа и захлопывающейся двери. Я выхожу в коридор и на цыпочках делаю несколько шагов. Мне показалось, что Жирье вошел в комнату № 3, но я в этом не уверен. Я возвращаюсь в свой номер, где Марлиза разложила на столе десятки номеров журнала, на который я якобы работаю. Таким образом горничная узнает о моей профессии, и хозяин не будет сомневаться в том, что я действительно журналист.
Половина седьмого вечера: я должен позвонить Толстому. Не рискуя звонить из кабины, расположенной рядом со стойкой бара, я отправляюсь в город.
— Пойдем прогуляемся, — предлагаю я Марлизе.
Толстого на месте нет: его вызвал шеф, и я звоню Идуану. Он ворчливо отвечает:
— Черт, почему ты не позвонил раньше! Я спешу на свидание. Ты делаешь все, чтобы усложнить мне жизнь.
Я сообщаю ему номер машины Жирье.
— Срочно наведи справки о техпаспорте, это очень важно.
Идуан бросает трубку на стол и удаляется, бурча что-то себе под нос. Три минуты спустя он снова выходит на связь:
— Машина угнана восьмого июля сорок девятого года у Андре Гразиани, промышленника. Это все?
— Да, — говорю я. — Не звони мне сюда, это рискованно. А как Пуаре?
— С ним все о’кей. Привет!
Идуан вешает трубку. Я беру Марлизу под руку, и мы возвращаемся в «Птичью харчевню». Заметив нас, Моника машет нам рукой, отчего Марлиза хмурится.
Мы входим в зал ресторана под приглушенные звуки сентиментального вальса. Мы садимся за указанный нам столик, у окна с видом на Марну.
Моника ставит на стол блюдо с различными сортами сыров и уходит. Я отрезаю ломтик «грюйера» и отправляю его в рот, но вместо ожидаемого наслаждения я чуть было не поперхнулся: на набережной я замечаю Толстого, прогуливающегося под руку с красивой женщиной! Он делает вид, что не замечает меня, но, пройдя несколько шагов, оборачивается и делает мне знак. Момент для выхода из-за стола очень неудачный, тем более что в зал только что вошел Жирье с портфелем в руке и сел за столик напротив меня.
В ожидании, когда ему принесут меню, он разворачивает «Франс суар» и начинает просматривать ее. Спустя несколько минут мы с Марлизой встаем и, сопровождаемые любопытным взглядом Жирье, направляемся, обнявшись, к набережной. При виде нас Толстый, разлегшийся на траве у ног молодой женщины, встает и подходит к нам.
— У меня есть новости, — начинает он, пожимая мне руку, — а у вас?
— Жирье здесь, но он один. Мне кажется, он занимает комнату номер три, рядом с моей.
— Хорошо, я поставлю «Харчевню» на прослушивание. Этим займутся Идуан и Пуаре.
— А как насчет «Фаворита»?
— Именно поэтому я и приехал сюда. Мы записали интересную информацию. Матье предлагает новое дело, очень рискованное: нападение на двух инкассаторов Патронного завода, на улице Бертен- Пуаре. Добыча — пятьдесят миллионов. Нападение должно состояться девятнадцатого июля. Жирье тоже должен участвовать в деле. Но Бюиссон колеблется. После обнаружения тела Полледри он стал очень осторожным. Кассиром на заводе работает зять Жиральди, он и навел бандитов на инкассаторов. Матье будет вести машину, а Жирье должен предоставить налетчиков. Я в отчаянии. Я не могу допустить свершения этого нападения, и мне придется арестовать Жирье, несмотря на то что он не вывел нас пока на Бюиссона.
— Послушайте, патрон, — говорю я. — Поскольку нападение должно произойти только через несколько дней, может, нам не обязательно арестовывать Жирье немедленно? А что, если он должен встретиться с Бюиссоном сегодня или завтра?
Толстый тяжело вздыхает.
— Хорошо, — говорит он, — но вся ответственность ложится теперь на вас, Борниш.
— Хорошо, патрон.
Толстый уезжает успокоенный. В случае удачи ему достанутся все лавры, а в случае провала козлом отпущения буду я.
Я возвращаюсь в «Птичью харчевню» и устраиваюсь на террасе, чтобы выкурить сигарету. Рядом со мной садится Жирье. Я улыбаюсь ему и протягиваю пачку сигарет.
— Спасибо, я курю только французские сигареты.
Первый шаг к сближению сделан. Чем больше я на него смотрю, тем больше он мне нравится. Просто невероятно, что такой привлекательный тип стал преступником. Марлиза роняет из рук газету. Жирье быстро наклоняется, поднимает ее и протягивает моей подруге.
— Вам здесь нравится? — упрашивает он.
— Мы приехали только сегодня, — отвечаю я. — Нам захотелось немного проветриться.
Мимо проходит Моника. Жирье провожает взглядом ее стройные ноги.
— Красивая девушка, — говорю я.
— Да, — соглашается Жирье, — недурна.
Он делает затяжку, стряхивает пепел и спрашивает меня непринужденным тоном:
— Значит, вы журналист?
Ему уже передали.
— Да, это очень увлекательная профессия, но миллионером она не сделает. Мы работаем по- американски, а получаем по-французски.
Он смеется. В течение часа мы беседуем с ним о разных вещах. Он сообщает мне, что занят бизнесом и что ему приходится часто отлучаться из дома. Я спрашиваю его:
— А как вы узнали, что я журналист? Я здесь ни с кем не знаком.
Он снова смеется, демонстрируя красивые зубы, но я замечаю, что с правой стороны у него не хватает одного зуба.
— Очень просто, — отвечает он с апломбом, — я часто перевожу в портфеле довольно значительные денежные суммы, поэтому прошу патрона передавать мне информацию о новых клиентах. Простая предосторожность, вы понимаете?
Еще бы! Я расплачиваюсь за ужин, и мы возвращаемся в наши комнаты. С Жирье я должен держать ухо востро и прежде всего следить за своими словами и жестами. Этот стреляный воробей легко может
