полуострова. Прорвав жидкий заслон прикрытия, они захватили две деревни и движутся по направлению высот Нангалина, угрожая выйти в тыл японским войскам.

  Столь решительные действия врага, заставили Ноги прекратить штурм Куинсан и предпринять решительные меры для исправления опасного положения. Теперь перед генералом Ноги вставал вопрос, что делать; отступать к высотам Нангалина или попытаться отразить наступление Кондратенко.

  Вначале японский командующий предполагал, что русское наступление на севере полуострова это отвлекающий маневр, но с каждым часом становилось ясно, что это полномасштабное наступление врага с намерением отрезать японскую армию от основных сил и взять в мешок. Полностью оголив оборону Артура и создав двойной перевес над врагом, генерал Кондратенко успешно отражал все попытки врага отбросить русские войска на исходные позиции.

  Имей генерал Ноги в своем распоряжении хоть какие-то резервы, и он бы попытался остановить наступление врага фланговым контрударом но, увы. Все они растрачены при штурме русских позиций под Кинчжоу и генералу только оставалось просить Ойяму о срочной помощи, однако время истекло.   

  Медленно и уверенно, сбивая японские заслоны один за другим, продвигались сибирские стрелки вперед к своей цели, угрожая генералу Ноги полным окружением, и как не тяжело было ему, но командующий 3-й армии отдал сигнал к отступлению. Оставив врагу двенадцать орудий, японцы отступили к спасительным высотам Нангалина, где принялись яростно окапываться.

  Так на полуострове возникло временное затишье, перенеся боевые действия на газетные листы. Вскоре, ставку барона Ноги посетили британские и американские корреспонденты, которым японский командующий охотно дал интервью.   

 - Ни о каком поражении не может идти и речи. Цель наших наступательных действий заключалась в уничтожении такого важного стратегического порт как Дальний, и она полностью достигнута, пусть даже руками противника. Исполнив её, мои войска совершили мастерский маневр и отступили на заранее приготовленные позиции с минимальными для себя потерями. «Седан» адмирала Макарова не состоялся!

  Теперь же пусть враги штурмуют наши позиции, которые благодаря мастерству наших солдат стали неприступными. Каждый их штурм, обернется для генерала Кондратенко неисчислимыми потерями и ускорит падение Порт-Артура, к стенам которого мы отправимся в поход в самое ближайшее время – невозмутимо вещал Ноги гостям, бойко записывавших его слова в свои блокноты. Прошло несколько дней, и весь цивилизованный мир узнал о храбрости горстки солдат микадо, которых русские оттеснили от руин Дальнего ценой огромных для себя потерь.

  Не имея возможности пригласить к себе иностранных корреспондентов, русское командование ограничилось опубликованием фотографий трофейных орудий и пленных японских солдат, захваченных во время наступления. Все они были доставлены в Чифу русским миноносцем, вслед за победными реляциями адмирала Макарова.

  Известие об успехе русского оружия на полях Квантуна, была очень своевременна в спорах о приемнике Макарова на посту командующего Квантуна. За одержанную победу, Кондратенко был награжден царем Георгиевским крестом 3 степени и произведен в генерал-лейтенанты. Одновременно с этим, на него возлагались обязанности начальника сухопутной обороны Квантуна, тогда как на генерал- лейтенанта Смирнова возлагалась обязанность коменданта крепости.

  Положительно оценивая совместные действия армии и флота в обороне Квантуна, Николай, оставался, непреклонен в своем решении о переводе эскадры во Владивосток.

 «Я несколько не ограничиваю вас, господин адмирал в сроках отдачи приказа о походе наших кораблей во Владивосток, но это решение окончательно и пересмотру не подлежит. Только собрав все свои силы в единый кулак, мы сможем нанести нашему врагу тот сокрушительный удар, после которого он будем вынужден просить мира» - писал император Макарову, обуреваемый видом скорого победоносного сражения.

  Читая эти строки, адмирал щедро сыпал чертями в адрес царских советчиков, нарисовавших Николаю столь милую картину.

 - Если бы не война, сию же минуту подал в отставку и точка – ярился связанный по рукам моряк, зная, что его уход, самым негативным образом сказался на боевом духе эскадры, только, только обретшей силу и веру в себя.

 - Нельзя подводить людей, поверивших тебе в столь важный и ответственный час. Ни Витгефт, ни Вирен, ни Ухтомский, вряд ли смогут привести эскадру во Владивосток без потерь – говорил себе Макаров, находясь наедине со своими мыслями о предстоящем походе.      

  Императорская щедрость относительно повышения Макарова и Кондратенко в званиях, была обусловлена не столько его любовью к ним, сколько являлась копированием действий противника. Узнав из зарубежных газет о повышении микадо в звании своих командующих флотом и армии, царь решил не отставать от своего венценосного брата. Подобные действия не остались замеченными общественностью и злые языки заговорили, что государь непременно повысил бы в звании и своего любимца Куропаткина, если бы не поражение под Вафангоу. 

  Выход эскадры из Порт-Артура вначале был намечен Макаровым на 21 июня, но «Севастополь» смог покинуть сухой док только к 23 июня. Вечером того дня адмирал собрал на «Цесаревиче» большое командное собрание, на которое помимо адмиралов и командиров кораблей, были приглашены и старшие корабельные офицеры.

 - Господа офицеры и адмиралы. Мною получен приказ императора, предписывающий эскадре покинуть Порт-Артур и идти во Владивосток, – эти слова адмирала были встречены радостным гулом голосов собравшихся офицеров. Некоторые из моряков откровенно радовались, что покидают Артур, который с начала осады стал казаться им опасной ловушкой для кораблей эскадры. Другие были не согласны с ними, имея перед своими глазами удачный союз армии и флота в борьбе с врагом. Однако несмотря на эти разногласия, все они были готовы драться с противником в предстоящем походе не жалея живота своего.

 - Выполняя волю императора, я решил завтра вывести в море, оставив в крепости канонерки, вспомогательные крейсера и часть миноносцев, не готовых к походу. Государь не ограничил меня в сроках оставлении Артура, и можно было бы ожидать возвращения миноносцев в строй, однако время не ждет. Как показал наш последний поход, у противника сейчас в строю только три броненосца против шести наших. Того, несомненно, попытается усилить свой броненосный отряд за счет своих броненосных крейсеров, но полностью оголить Цусимский пролив он вряд ли рискнет. Поэтому в предстоящем бою у нас будет определенное огневое преимущество, но это не значит, что бой будет легким.

  Все действия нашей эскадры по большому счету не являются секретом для японцев, и они наверняка окажут нам самое ожесточенное сопротивление. Я хочу, чтобы вы донесли до экипажей своих кораблей, что завтра им предстоит серьезное испытание, в котором все будет зависеть только от их храбрости, мужества и мастерства. Пусть не удивляются, если завтра увидят перед собой весь японский флот. Да, враг превосходит нас числом, но мы уже ранее били его своим умением, побьем и на этот раз, и никакое число им не поможет. 

  Особое внимание, прошу уделить господам офицерам, с поведение которых в бою берут пример все нижние чины. Передайте им мои слова. Все мы носим мундир и числимся флотскими офицерами, и завтра каждому из нас предстоит оплатить Отечеству по своему векселю. Если кто-то болен, я согласен принять его рапорт – молвил адмирал, но желающих не оказалось и все моряки, разъехались по своим кораблям.

  Траление фарватера прибрежных вод от японских гостинцев проходило всю ночь, но не в сторону бухты Тахе, привычного маршрута эскадры, а по направлению к массивам Ляотишана. Благодаря этому, с первыми лучами солнца эскадра стала вытягиваться на внешний рейд.

  Первым двигался «Цесаревич» со стоявшим у бортовых поручней адмиралом Макаровым. Медленно и неторопливо проплывала громада броненосца мимо изготовившихся к походу кораблей, и с палубы каждого из них неслось могучее «Ура!».

  Вслед за флагманом двинулись «Ретвизан», «Победа», «Пересвет», «Полтава», «Севастополь» и «Баян». Младшим флагманом эскадры, вместо пребывавшего в жестокой меланхолии Витгефта, Макаров назначил контр-адмирала Ухтомского, чей флаг украшал мачту «Пересвета».

  Быстро и без задержки, русские броненосцы вышли на внешний рейд и со скоростью 7 узлов двинулись по направлению к мысу Ляотишана, выстраиваясь по ходу движения в походную колонну. Вскоре их обогнали крейсера во главе с «Аскольдом» идущего под вымпелом контр-адмирала Рейценштейна. Следуя в кильватере за своим флагманом, «Паллада», «Диана» и «Новик» расположились справа от колонны броненосцев. Слева, их прикрывал отряд миноносцев, состоявший из восьми кораблей, под командованием капитана 2 ранга Коломийца. Резво и решительно вспенивали они морскую синь моря, но в их составе не было быстроходного «Лейтенанта Буракова». Под покровом ночи покинул он крепость, отправившись в Чифу, с известием для наместника о выходе эскадры в поход.

  Солнце уже поднялось в небо, когда эскадра завершила все свои перестроения. На «Цесаревиче» кораблям противоминного отряда взвился сигнал «Бог в помощь! Прощайте!» и еще минуту назад, бывшая единым целым эскадра, разделилась. Большая её часть устремилась в прорыв, держа курс на юго-восток. Малый остаток кораблей, возвращался в крепость, с которой отныне была связана их судьба.

  Как и ожидал адмирал Макаров, враг уже ждал выхода