пыткам два поколения кубинцев. И чтобы пустить эту реку крови, невиданную в нашей истории, он дождался празднования столетия со дня рождения Апостола, 50-летия республики, установление которой стоило стольких жизней, отданных во имя свободы, достоинства и счастья всех кубинцев. Еще более страшным, еще более тяжким является это преступление и потому, что оно тяготеет над человеком, который уже до этого, как господин, в течение 11 лет правил нашим народом, по традиции преверженным к свободе и ненавидящим всей душой преступления; оно лежит на человеке, который ни одной минуты за всю свою жизнь не был верен законам, никогда не был искренним и благородным.
Ему было мало предательства в январе 1934 года, преступлений в марте 1935 года и 40 миллионов песо, украденных им за первый период его правления. Ему еще понадобились предательство марта 1952 года и преступления июля 1953 года, а также миллионы, которые он украл и число которых будет известно лишь со временем. Данте разделил свой ад на девять кругов; на седьмом круге он поместил преступников, на восьмом - воров, а на девятом – предателей. Трудная будет задача у дьяволов, когда они станут искать место, которого заслуживает душа этого человека... Хотя это в том случае, если бы он имел душу! Тот, кто является вдохновителем зверских убийств в Сантьяго-де-Куба, не имеет ни души, ни сердца.
Я знаю многие подробности о том, как были совершены эти преступления, из уст нескольких военных; сгорая от стыда, они рассказали мне о сценах, свидетелями которых им пришлось быть.
После того, как закончился бой, наемники диктатора, как разъяренные звери, бросились в город Сантьяго-де-Куба и первый приступ гнева выместили на беззащитном населении. На улице, расположенной очень далеко от места, где происходил бой, они застрелили невинного ребенка, который играл у двери своего дома. Когда отец подошел, чтобы поднять его, выстрелом в голову они убили и его. Кала по прозвищу Ниньо, который возвращался домой с корзинкой хлеба в руках, они застрелили, не дав произнести ему ни слова. Можно было бы до бесконечности перечислять зверские преступления, совершенные против мирного населения. И если они таким путем действовали против тех, кто не принимал участия в восстании, то можно представить себе страшную участь тех, кто был захвачен в плен, или, тех, которых подозревали в участии в восстании. Ибо так же, как и в данном случае, они притянули к этому процессу многих людей, не имевших никакого отношения к событиям; точно так же они убили многих из арестованных, не имевших с восстанием ничего общего. Все эти лица не включены в список жертв, который был опубликован и в котором были указаны только наши люди. Когда-нибудь станет известно действительное число убитых.
Первым среди захваченных в плен был убит наш врач Марио Муньос, который не имел оружия, не был одет в военную форму, а носил докторский белый халат. Человек благородный и знающий дело, он с одинаковой готовностью оказал бы помощь как своему, так и врагу. По дороге из гражданского госпиталя в казарму ему выстрелили в спину и оставили лежать вниз лицом среди лужи крови. Массовые же убийства пленных начались после трех часов пополудни. До этого часа они ожидали приказа. А к этому моменту из Гаваны прибыл генерал Мартин Диас Тамайо, который привез определенные инструкции, принятые на совещании с участием Батисты, командующего армией, начальника СИМ, самого Диаса Тамайо и других. Он заявил, что считает «позором и стыдом для армии, что она в бою понесла в три раза больше потерь, чем нападавшие, и за каждого убитого солдата нужно убить десять пленных». Таков был приказ!
В каждом человеческом коллективе есть люди с неизменными инстинктами, врожденные преступники, звери, носители древних атавизмов в человеческом обличье, люди - чудовища, которых обуздывает дисциплина и общественные нормы, но которые, если им дать возможность пить кровь из реки, не прекратят пить ее, пока не осушат реку. Эти люди нуждались в таком приказе. В их руки попало самое лучшее, что есть на Кубе, самые храбрые, самые честные, самые убежденные ее люди. Тиран назвал их наемниками, а они умирали как герои от рук людей, которые получают жалованье от республики, давшей им оружие для защиты республики, но которое они используют в интересах шайки преступников, для убийства лучших граждан.
Во время пыток им предлагали сохранить жизнь, если они откажутся от своих взглядов. От них требовали ложных показаний о том, что Прио якобы дал им деньги. И так как они отказывались, возмущенные таким предложением, их продолжали подвергать жестоким пыткам. Им дробили половые органы, вырывали глаза, но ни один из них не пошел на предательство, не раздалось ни одного стона или мольбы; даже когда их лишили половых органов, они оставались в тысячу раз более мужчинами, чем все их палачи, вместе взятые. Фотографии не лгут. Все эти надругательства видны на трупах. Они прибегали и к другим средствам: не сумев сломить стойкость мужчин, они решили испытать храбрость женщин. С окровавленным человеческим глазом в руках сержант и несколько солдат ворвались в камеру, где находились наши товарищи – Мельба Эрнандес и Айдее Сантамария,- и, обращаясь к последней, сказали: «Это глаз твоего брата, если ты не скажешь того, что он не захотел нам сказать, мы вырвем ему и второй». Она, больше всего любившая своего отважного брата, с достоинством ответила: «Если вы вырвали у него глаз и он вам ничего не сказал, я тем более не скажу вам ничего». Позже они вернулись снова и горящими сигаретами жгли им руки. В злобе они сказали юной Айдее Сантамарии: «У тебя уже нет жениха, потому что мы его тоже убили». А она снова невозмутимо ответила им: «Он не мертв, потому что умереть за родину – значит жить». Никогда еще кубинская женщина не поднималась на такие высоты героизма и достоинства.
Они не пощадили даже тех, кто был ранен в бою и находились в различных больницах города. Они бросились туда искать их, словно стервятники в поисках жертвы. В больнице «Сентро Гальего» они ворвались даже в операционную, где в этот момент переливали кровь двум тяжелораненым. Они стащили их с операционных столов, а так как раненые не могли идти, поволокли их по полу на первый этаж и дотащили их туда уже мертвыми.
Совершить подобное же преступление в «Колониа эспаньола», где находились два наших раненых товарища, Густаво Аркос и Хосе Понсе, помешал врач Посада, который смело заявил, что они смогут сделать это, только переступив через его труп.
Чтобы убить Педро Мирета, Абелярдо Креспо и Фиделя Лабрадора, им сделали в военном госпитале внутривенную инъекцию воздуха и камфары. Эти товарищи обязаны своей жизнью капитану Тамайо, армейскому врачу и истинно честному военному. Он под дулом пистолета отнял раненых у убийц и отправил в гражданский госпиталь. Эти пять молодых людей были единственными ранеными, оставшимися в живых.
На рассвете пленных группами вывозили на автомобилях из крепости в Сибоней, Ла-Майа, Сонго и другие места. Там их, связанных, с кляпом во рту, обезображенных пытками, высаживали из машин, чтобы убить в пустынных местах, а затем представить дело так, будто эти люди были убиты во время боя. Все это происходило в течение нескольких дней, и очень мало из тех, кто был захвачен в плен, оставались в живых. Многих пленных убийцы заставляли рыть для себя могилы. Один юноша, которого заставили рыть себе могилу, повернулся и вонзил кирку в лицо одного из убийц. Некоторых они закапывали живыми, связав им руки за спиной. Во многих затерянных уголках Кубы захоронены тела отважных. Только на стрельбище в Монкада погребено пять человек. Придет день, когда их могилы будут вскрыты, и останки этих героев народ перенесет на своих плечах к монументу, который воздвигнет им свободная родина рядом с могилой Марти, с надписью: «Мученикам столетней годовщины».
Последним из наших товарищей, которого они убили в районе Сантьяго-де-Куба, был Маркос Марти. Они поймали его в одной из пещер Сибонея в четверг, 30 июля, утром вместе с товарищем Сиро Редондо. Когда их вели по дороге с поднятыми руками, первому они выстрелили в спину. Он упал на землю, и они добили его еще несколькими выстрелами. Второго они привели в крепость. Когда его увидел майор Перес
