избранных народом органов для осуществления этих задач, революционное движение, как временное олицетворение суверенитета народа – единственного источника законной власти, должно было взять на себя все полномочия, свойственные этому суверенитету, за исключением права изменять конституцию: издавать законы, исполнять их и права судебной власти.

Эта позиция не могла быть более ясной и лишенной бесплодной болтовни и шарлатанства: правительство, провозглашенное победившим в борьбе народом, должно было получить все необходимые полномочия, чтобы эффективно исполнять волю и подлинное правосудие. Начиная с этого момента судебная власть, которая после 10 марта была противопоставлена конституции и находилась вне сферы действия конституции, была бы устроена, как торговая. Она подверглась бы немедленной и полной чистке, прежде чем ей были бы возвращены вновь полномочия, которые представляет ей высший закон республики. Без этих предварительных мер возвращение к законности и передача ее защиты в руки тех, кто над ней бесчестно надругался, явилось бы мошенничеством, обманом и еще одним предательством.

Второй революционный закон передавал землю в неотъемлимую, без права передачи, собственность всем арендаторам, субарендаторам и издольщикам, имевшим участки в пять или менее кабальерий земли. Стоимость этой земли была бы возмещена бывшим ее владельцам государством на основе ренты, которую они получали бы за эти участки в течение десяти лет.

Третий революционный закон предоставлял рабочим и служащим право на 30 процентов прибылей от всех крупных промышленных, торговых и горнорудных предприятий, включая сахарные заводы. Из сферы действия этого закона исключались чисто сельскохозяйственные предприятия, подпадающие под действие других законов аграрного характера, которые должны были быть приняты.

Четвертый революционный закон предоставлял всем колонам право получать 55 процентов прибылей от выращивания сахарного тростника и минимальную квоту в 40 тысяч арроб всем мелким колонам, живущим в данном месте в течение трех и более лет.

Пятый революционный закон предусматривал конфискацию всего имущества у казнокрадов. Нажившихся при всех предыдущих правительствах, а у членов их семей и наследников конфискацию имущества, полученного, по завещанию или без него, нечестным путем. Эта конфискация должна была проводиться с широкими полномочиями, предоставляющими им доступ ко всем источникам, необходимым для расследования. Эти суды должны были иметь право вмешательства в дела акционерных компаний, зарегистрированных или действующих в стране, если в них могли быть укрыты расхищенные средства. Они также имели бы право требовать от иностранных правительств выдачи этих лиц и наложения эмбарго на их имущество. Половина всего конфискованного имущества должна была перейти в пенсионные рабочие кассы, а другая половина – использована на больницы, приюты и дома для престарелых.

Кроме того, провозглашалось, что Куба будет проводить в Америке политику тесной солидарности со всеми демократическими странами континента и что политические эмигранты, преследуемые кровавыми тираниями, угнетающими братские народы, найдут на родине Марти не преследование, голод и предательство, как в настоящее время, а великодушное убежище, братство и хлеб. Куба должна была быть бастионом свободы, а не позорным звеном в цепи деспотизма.

Эти законы предполагалось провозгласить немедленно. За ними должны были последовать – после завершения борьбы и предварительного тщательного изучения их содержания и размаха – другие важнейшие законы и мероприятия, такие, как, например, аграрная реформа, всеобщая реформа образования, национализация электрического треста, возвращение народу излишков, которые эти тресты присвоили в результате завышенных тарифов, выплату казне всех сумм, скрытых от министерства финансов.

Все эти и другие законы основывались бы на строгом выполнении двух главных статей нашей конституции. Одна из них требует уничтожения латифундий, а затем установления законом максимального количества земли, которым может владеть каждое лицо или организация для каждого хозяйства, при этом должны быть предусмотрены необходимые меры для возвращения земли кубинцам. Вторая – самым категорическим образом требует от государства использовать все средства, находящиеся в его распоряжении, для предоставления работы всем, у кого ее нет, обеспечения каждому трудящемуся, занимающемуся физическим или умственным трудом, достойного существования. Поэтому ни один из этих законов не может быть квалифицирован как неконституционный. Первое же избранное народом правительство обязано было бы уважать эти законы, и не только потому, что это его моральный долг перед нацией, но и потому, что, если народы добиваются социальных завоеваний, к которым стремились в течение ряда поколений, никто уже не может лишить их этих завоеваний.

Земля, индустриализация, жилища, безработица, образование и здравоохранение – вот те шесть конкретных пунктов, на решение которых были бы направлены наши настойчивые усилия наряду с завоеванием общественных свобод и политической демократии.

Изложение этой программы может показаться слишком бесстрастным и теоритическим, если не принимать во внимание страшную трагедию, которую переживает вся страна в связи со всеми этими шестью вопросами, плюс ко всему этому еще самый унизительный политический гнет.

Восемьдесят пять процентов мелких земледельцев Кубы платят арендную плату под постоянной угрозой изгнания со своих участков. Более половины наиболее плодородных обрабатываемых земель находится в руках иностранцев. В провинции Орьенте, самой обширной, земли «Юнайтед фрут компани» и «Уэст индиан» простираются от северного до южного побережья. 200 тысяч семей крестьян не имеют и клочка земли, где они могли бы вырастить хотя бы овощи для своих голодных детей, при этом 300 тысяч кабальерий плодородной земли, находящейся в руках могущественных монополий, не обрабатывается. Если Куба является преимущественно аграрной страной, если ее население в большей своей части является крестьянским, если город зависит от деревни, если деревня завоевала независимость, если величие и процветание нашей нации зависят от здорового и крепкого крестьянина, который любит и умеет обрабатывать землю, и от государства, которое его поддерживает и напрвляет, как же можно сохранять такое положение?

Если не считать нескольких пищевых, деревообрабатывающих и текстильных предприятий, Куба продолжает оставаться страной – поставщицей сырья. Экспортируется сахар, чтобы импортировать конфеты; экспортируется кожа, чтобы импортировать обувь; экспортируется железная руда, чтобы импортировать плуги... Все согласны с тем, что существует насущная необходимость индустриализовать страну, что необходимы металлургические предприятия для производства бумаги, химические предприятия, необходимо улучшить племенное стадо, посевы, технику и производство наших продовольственных товаров, чтобы они могли выдержать разорительную конкуренцию со стороны европейских предприятий, изготовляющих сыр, сгущенное молоко, ликеры, масло, а также со стороны американских предприятий, производящих консервы. Все согласны с тем, что мы нуждаемся в торговых судах, что туризм может стать для нас огромным источником богатства. Но владельцы капитала требуют, чтобы рабочие терпели любое угнетение, правительство бездействует, а индустриализация откладывается до греческих календ.

Такой же или еще более тяжелой является жилищная проблема. На Кубе насчитывается 200 тысяч лачуг и хижин. 400 тычяч семей в деревне и в городе живут в бараках, в трущобах и хижинах, в которых отсутствуют элементарные санитарные и