Дама в гневе: 'Ай-ай-ай!
Это двор, а не сарай!'
Удираем от скандала,
Чтобы всем нам не попало.
Трудно взрослых убедить,
Лучше взрослых не сердить.
И молчит осиротело
Наша лужица сейчас,
Корабли стоят без дела,
Не плывут они без нас.
Все затихло, замолчало,
Все застыло до утра.
И флотилия стояла,
И пекарня не пекла.
Перевод Р. Левинзон
Я И ТАЛЛИ В КВЕРХНОГАМИИ[27] /Перевод А. Щербакова/
Мы с Талли попали в страну Кверхногамию.
Страну удивительную насквозь.
И мы вам расскажем хоть чуточку самую
о том, что нам повидать довелось.
Сначала нам встретился ве-рыба-люд,
он плыл по пустыне, он шел через пруд.
Ноги в реке,
плавники в песке,
горб верблюжий,
а хвост белужий.
Мяукал он кошки любой не хуже.
Так и не знает тамошний люд,
то ли он рыба, то ли верблюд.
Мы не успевали глядеть по сторонам.
Кто не попадался навстречу нам!
Прозрачный негр, премудрый болван
и даже карликовый великан.
Коты летали
около Талли,
лаяли бабочки, рыбы болтали,
прадеды были милыми карапузами,
льва кормили поджаренными арбузами,
а пальмовый лист черешок разевал,
с небесного луга малину рвал.
Кто-то доказывал очень длинно,
что это звезды, а не малина.
Мы с Талли даже и слушать не стали.
Мы с Талли еще и не то видали.
Все ясно: мир там иначе создан,
стихи мои вовсе в том не повинны,
что в Кверхногамии малина — звезды,
а звезды, наоборот, — малина.
Акул здесь гоняют пастись на луг.
Стрелы здесь возвращаются в лук.
Медведи щебечут 'чик-чирик',
а 'гав-гав' — это вовсе птичий язык.
А немой жираф в высокой траве
глаголет, стоя на голове.
Ну и жираф! Едва отыщешь
такую крошечку среди трав.
Жираф там вовсе не жирафище,
он там елеележираф.
Дома там стоят на земле чердаками,
сети полным-полны рыбаками,
с неба на землю леса растут,
моря-океаны в речки впадают,
а якоря за тучи кидают.
Летом здесь холод, зимою — зной,
черное светится белизной,
правое — слева, сладкое — кисло,
и перепутаны даже числа.
Мы сами сперва
не могли понять,
что пять — это два,
а два — это пять.
Десять да десять
только не двадцать —
ни счесть, ни взвесить,
ни разобраться.
Но вот как дошли мы до чтенья, письма
запуталась тут и Талли сама.
