Меня охватил такой страх, что ноги мои перестали слушаться меня, и я стоял как остолбеневший.

«Не тронь меня! — воскликнул я, — «Я вам не принадлежу!»

Ангел замедлил своё движение и остановился напротив меня, хоть его ноги и не коснулись грубой земли. Я увидел его во всём нечестивом величии, и меня охватила дрожь. Я узнал то существо со слов и зарисовок Мариуса Хёльзеера, того несчастного человека, чьим путём я следовал.

«Ты — это он!» — воскликнул я, — «Или подобный ему. Посланник из Откровений Хёльзеера!» Затем ангел улыбнулся, наполнив меня всем холодом мира.

«Да» — сказал Он, — «Мне знакомо имя Хёльзеер. Он плавает вон в том озере, вылавливает безделушки для моих братьев».

Я посмотрел туда, куда указал перстом ангел, и там, недалеко от того места, где мы стояли, была река зловонной крови. В ней плавал человек, отчаянно борясь с тягучим потоком реки. Время от времени он скрывался под её поверхностью, чтобы извлечь камни, почти расплавившиеся от жара для ангелов, бесшумно стоявших у берегов.

«Но за что?» — взмолился я, — «Зачем его так мучить? Вне сомнений, он прожил достойную жизнь». Ангел повернулся ко мне, и выражение на его лице было поистине безжалостно.

«Он стал нашим с того момента, как оступился с Пути», — сказал Он, — «С того момента, когда он отринул свою Надежду и возможность Перемен».

«Но ты ошибаешься!» — сказал я; гнев добавил мне мужества, — «Ты говоришь о Надежде и Переменах, и я знаю, о чём ты говоришь. Я знаю Его, и Хёльзеер воистину отрёкся от Него! Я знаю, ибо я иду путём Хёльзеера. Я совершил тоже, что и некогда он сам, и знаю всё то, что некогда знал он. Он не предал сердце своё Переменам, и ты не имеешь прав на его душу. Того больше, он не обладал никакими силами, и после его смерти душа его должна была просто рассеяться, как у большинства людей. Поэтому я вам не верю, господин ангел, или демон, или кем бы вы ни были. Я не верю вашим видениям и не верю вашим словам!»

Затем я закрыл свои глаза, ибо ожидал, что он поразит меня за мою дерзость. Но он не стал этого делать. Более того, он рассмеялся, теплым и искренним смехом, от звука которого у меня пошёл озноб, тем более что он не притворялся.

«Рихтер» — сказал он, — «дорогой Рихтер. Хёльзеер наш не потому, что он отверг Перемены, но потому что он принял их, а затем попытался положить им конец. На протяжении всего его исследования, что так похоже на твоё собственное, Хёльзеер принадлежал моему владыке, и был рад Его помощи. И вот почему Хёльзеер наш, дорогой Рихтер — потому что он вверил себя нам своими помыслами и деяниями, и с радостью в сердце прошёл он черту, после которой нет возврата. Но когда его исследование было завершено, он решил отречься от прошлого и отвергнуть моего владыку, сделав вид, что ничего не было — а подобное непозволительно. У моего владыки длинные руки, и мне хорошо известно, что Он никогда не оставит пешек, коих пометил как своих!»

Я был поражён, узнав, что Хёльзеер предал себя тем самым силам, которых он презирал, и я не мог понять, почему такое могло случиться. Ибо представить, что Хёльзеер мог сделать подобный шаг, для меня означало представить, что я поступил также. Но эта мысль была слишком тревожной, и я отогнал её от себя.

«Но откуда тебе известно моё имя?» — спросил я, — «И почему ты обращаешься ко мне так, будто хорошо меня знаешь? Между нами нет ничего общего, и я отвергаю все намёки на близкое знакомство в твоём голосе».

Затем ангел улыбнулся вновь, и я уверен, что видел, как сожаление отразилось в его тёмно-синих глазах. «Я думал, что ты изменился, дорогой Рихтер. Я думал, что показал тебе Путь. Я думал, что открыл твои глаза для Правды и поставил тебя на Стезю, но ты всё ещё томишься в неведении».

Затем я всё понял и вспомнил, кем являлось или некогда было это существо. «Дольмансе!» — воскликнул я, — «Это ты? Но ведь нет! Я ошибаюсь. Дольмансе мёртв и его душу наверняка должен был поглотить Тёмный Князь, которому он поклонялся».

«Но я — Дольмансе» — ответил ангел, — «Или был им, пока был смертным. Но теперь я преобразился и был рождён заново для бессмертной жизни, и я должен служить своему повелителю с радостью и охотой, ибо он мой Спаситель и Владыка. И хотя при жизни своей я возносил молитвы Владыке Удовольствий, в смерти своей я осознал, что моя душа принадлежала не Ему. Ибо я был пешкой в Божественной Игре, как и все люди, и пусть я обращал свои молитвы и помыслы к Слаанешу, но дёргал меня за ниточки Владыка Смешанных Путей. Я был Его марионеткой при жизни, хоть и не ведал того, и Своими неразличимыми путями и непостижимыми средствами Он увёл мою душу у Своего младшего собрата, и дал мне это задание, которое я вечно обязан исполнять».

«И что же это за задание?» — спросил я, больше от потрясения, чем из желания это узнать.

«Показывать смертным подобным тебе Путь, дорогой Рихтер» — ответил Дольмансе, — «Я должен отвечать на твои вопросы и вести тебя по Пути. Я буду твоим учителем, равно как и твоим рабом. И я должен с радостью исполнять эти вещи, ибо от них многое зависит».

Мой разум вскружился от этих слов, и я не знал, что мне сказать. «Почему тебе поручили это задание?» — спросил я, — «И что за «многое» от них зависит?»

«На первое я скажу» — ответил он, — «что это задание моё, ибо таков был указ, и не мне вопрошать волю моего Владыки. На второе я не могу ответить, ибо из всего того, что есть, было и будет, в знании этого мне отказано. Но спрашивай ещё, дорогой Рихтер, ибо больше нет ничего, что я бы не мог поведать тебе».

«Тогда покажи мне Владыку Перемен!» — прокричал я, — «Возьми меня к Его трону, чтобы я взглянул на Него и Его служителей, и оценил его своими собственными глазами и разумом!» И ангел Дольмансе кивнул и протянул мне свою руку.

После этого я ничего не помню, кроме того, что я проснулся в своей комнате, окружённый рисунками и заметками, которые приложены ниже по тексту. Боюсь, что на этот раз я зашёл слишком далеко. Я перешёл через черту, и теперь мне будет проще дойти до конца, чем вернуться назад.

Душа моя потеряна, и мой разум скоро постигнет та же участь. Будь проклято имя Зигмара, ибо он слабейший из богов! Почему он не смог сберечь и защитить меня, своего самого верного служителя, в эти трудные дни? Будь он проклят за свою ложь!