– В любом случае, – сказал следователь, – здесь вам оставаться нельзя: сейчас в вашем доме будет работа, и довольно неприятная.

Быков двинулся к машине через двор. Его широкие плечи были опущены. Пилипенко остановил его.

– Как вы уже сказали, вы пришли домой раньше, отпросившись со смены. Я хочу узнать – почему?

Быков смутился.

– Мне не хочется об этом говорить.

– Вам придется.

– Это странная история… – он помолчал, затем все же решился. – Дело в том, что моя жена сегодня утром рассказала мне сон…

Жаров был потрясен. Убитая женщина поведала мужу точно такой же сон, какой приснился Нине Куравлевой в ночь перед убийством. Сон о ряженом маньяке, который заставляет ее совершить собственную казнь, с ножом в сердце и книжицей в руке.

У Быкова не выходил из головы этот сон. Жена оставалась дома одна, и его мучили предчувствия. В конце концов, он отпросился со службы и примчался домой. Сон непостижимым образом сбылся…

Быкова увезли в управление, предварительная работа в доме, где произошло убийство, закончилась. Был поздний вечер, Пилипенко и Жаров сидели в машине следователя, он не торопился трогаться с места: похоже, ему хотелось немного передохнуть, да и поговорить… Он положил руки на руль, поглядывая на темные окна дома Быкова.

– Оставим в покое эти сны, – сказал Пилипенко. – Давай подумаем о фактах и только о фактах.

– Нельзя оставить в покое сны, потому что загвоздка, может быть, именно в этом.

– Я не верю в такие дела. Если хочешь, разрабатывай свою мистическую версию, а я займусь расследованием. Итак, факты. Куравлев крутится возле дома Быкова. После этого в дом врывается маньяк. Можно сделать два вывода: либо Куравлев сообщник маньяка, либо он каким-то образом знал о его намерениях.

– Получается, что он опять – сообщник маньяка.

– Да, ты, конечно, имеешь представление о законах. Если Куравлев знал маньяка, был в курсе его намерений и не оповестил нас, то он и есть сообщник. Только все это надо сперва доказать. Личность Карателя выясняют. Возможно, найдутся его связи с Куравлевым. Теперь о Быкове… Сдается мне, что я где-то недавно слышал эту фамилию. Быков, Быков… Очень простая фамилия. Обычно такие забываются, кажутся знакомыми… Как лошадиная фамилия у нашего знаменитого земляка.

Вдруг он удивленно присвистнул.

– Быков, вернее семья Быковых, да плюс еще их соседка… Это и есть то самое железное алиби Куравлева! Быков и есть тот самый друг Куравлева, у которого он сидел и пьянствовал в тот вечер, когда убили его жену.

Пилипенко потер кулаком лоб, поправил очки, шмыгнул носом. Это значило, что в голове его пошел активный мыслительный процесс. Жаров тоже не терял времени – обдумывал свою версию о снах и уже начал нащупывать любопытную схему…

– Вот что, – вдруг поднял голову Пилипенко. – В целом, мои соображения таковы. На самом деле, в городе все же действуют не один, а два карателя. Во время убийства Куравлевой, ее муж обеспечил себе алиби тем, что сидел у Быкова. Каждому ясно, что в убийстве жены в первую очередь будут подозревать мужа. В это время неизвестный, убитый сегодня Быковым, казнит жену Куравлева. Это вроде тайной организации, как те ряженые американцы. Борьба за чистоту нравов. Два человека объединились в якобы благородных целях.

– И отправной точкой был, конечно, сон жены Куравлева! – воскликнул Жаров.

– Только не в том таинственном смысле, как ты мне навязываешь. Все просто и утилитарно: сон лишь подсказал сценарий убийства. Куравлев давно задумал убить свою неверную жену, он совершил казнь чужими руками и по схеме ее сна. Но вот что самое интересное. Мы искали маньяка среди каких-то официантов, квартиросдателей… На самом деле, Быков, будучи другом Куравлева, рассказал ему кое-что о своей жене. Может такое быть на дружеской пьянке? Именно в тот день, когда Куравлев добывал свое алиби в гостях у Быкова. Куравлев решил и ее покарать, жену Быкова. И сегодня его сообщник это сделал. Быков расправился с сообщником. Правда, в эту теорию не вписывается сон жены Быкова. Впрочем, – Пилипенко поднял глаза к небу, – этот сон вообще ни во что не вписывается…

– А это уже я могу объяснить, – сказал Жаров. – Это так же реально. Никакой мистики. Вспомни пионерлагерь. Ведь дохлая крыса так напугала девчонок, что одной из них потом приснился такой же сон, только про огромную лягушку…

– Точно, – оживился Пилипенко. – Пришлось нам еще утром ловить лягушку на водопаде, чтобы бросить ей в постель.

– Я об этом и говорю, – продолжал Жаров. – Женщины были знакомы друг с другом. Я имею в виду обеих жен – Куравлева и Быкова. Возможно, первая рассказала свой сон второй. Тут ее убили. Второй, от эмоционального потрясения, тоже мог присниться подобный сон. Это вовсе не противоречит даже твоей теории, которая мне кажется сомнительной.

– Что же в ней не сходится?

– Не совсем понятно, зачем Куравлев промерял время для своего сообщника, – сказал Жаров.

Пилипенко собрался было что-то возразить другу, но тут из-за поворота вывалила небольшая толпа. Несколько человек шли молча, очень близко друг к другу. Что-то было в них странное, отталкивающее. Когда они вступили в круг фонарного света, Жаров понял, что это и есть они – ряженые в костюмы цирковых клоунов борцы за нравственность.

Они остановились напротив дома Быкова. Один из клоунов указал ладонью на дом. Все обступили его.

– Каким образом они узнали, что произошло здесь несколько часов назад? – пробормотал Пилипенко.

Клоун, с неугасимой улыбкой на лице, стал что-то рассказывать, делая ладонями жесты, будто изображая движения самолетов. Другие клоуны слушали, кивая. Их красно-белые улыбки покачивались вверх-вниз.

Пилипенко открыл дверь машины, Жаров открыл свою. Клоуны, оглянувшись, замерли. Казалось, они приветливо улыбаются людям, быстро идущим к ним, огибая группу с обеих сторон.

– Милиция, капитан Пилипенко, – сообщил следователь. – Всем оставаться на местах.

Ряженые заговорили все сразу, их голоса были глухими, доносясь из-под масок.

– Мы частная зарегистрированная организация! – объявил один.

– Мы не нарушаем общественный порядок, и все совершенно законно, – уточнил другой.

– Мы абсолютно не пьяны, – зачем-то добавил третий.

– Нас привел сюда наш коллега! – сказал четвертый, указывая на пятого клоуна, того, кто рассказывал, показывал и был центром компании.

– Откуда у коллеги информация о месте преступления? – строго спросил следователь.

На несколько секунд все замолчали, переглянувшись. Жарову почудились под красными пластиковыми улыбками рты, искривленные недоумением, будто это был глупый, ужасно неуместный вопрос.

– Да я просто живу в этом доме! – сказал пятый клоун глухим голосом, который все больше проявлялся и звенел, по мере того, как клоун стягивал маску, разваливая по плечам светлые кудрявые волосы.

Четверо других клоунов тоже сняли маски, оказавшись довольно молодыми мужчинами и женщинами.

– Это вы? – удивился Пилипенко. – Квятковская Анна! Конечно, я вас помню: вы тоже принадлежите к секте.

– Мы не секта! – подал голос белобрысый парень.