когда Курбский упрекнул Ивана в безнравственности, тот ответил откровенно и просто: «Будет молвишь, что яз о том не терпел и чистоты не сохранил, ино ecu есмя челове-цы»: Молва о предосудительном поведении царя проникла в летописи. «Умершей убо царице Анастасии,- записал летописец,- нача царь яр быти и прелюбодействен зело». И все-таки царь был привязан к первой жене и всю жизнь вспоминал о ней с любовью и сожалением. На похоронах ее Иван рыдал и «от великого стенания и от жалости сердца» едва держался на ногах. Неделю спустя после смерти Анастасии Макарий и епископы обратились к царю с неожиданным ходатайством. Они просили, чтобы царь отложил скорбь и «для крестиянские надежи женился ранее, а себе бы нужи не наводил». За заботами о нравственности Ивана скрывался политический расчет. При дворе было много людей, недовольных засильем Захарьиных. Все они надеялись на то, что родня новой царицы вытеснит из дворца Захарьиных, родню умершей Анастасии.
Второй брак Грозного был скоропалительным. Не добившись успеха в Польше и Швеции, царские дипломаты привезли царю невесту из Кабарды. Невеста – княжна Кученей, дочь кабардинского князя Темир-Гуки – была очень молода. Иван «смотрел» черкешенку на своем дворе и, как сказано в официальной летописи, «полубил ее». Кученей перешла в православие и приняла имя Мария. Три дня в Кремле продолжался брачный пир. Все ьто время жителям столицы и иностранцам под страхом наказания было запрещено покидать свои дворы. Власти боялись, как бы чернь не омрачила свадебного веселья. Все помнили о том, что произошло в столице в 1547 году после первой царской свадьбы.
Сначала Мария, не зная ни слова по-русски, не понимала того, что говорил ей муж. Но потом она выучила язык и даже подавала царю кое-какие советы (об учреждении стражи наподобие той, которая была у горских князей, и пр.). В браке с Марией Черкасской у царя родился сын Василий, но он умер младенцем. Темные слухи об отравлении Марии Грозным легендарны. Перед кончиной Мария ездила с мужем в Вологду и там заболела. Известия о «заговоре» в Новгороде принудили Ивана поспешить в Москву. Больную жену он доверил везти за собой боярину Басманову. Путь был труден и долог. Больную Марию привезли «по наказу» в Александровскую слободу, там она вскоре и умерла.
После новгородского погрома царь объявил о том, что не намерен откладывать свадьбу, и велел вторично собирать невест по всему царству. Со всех концов страны во дворец свезли 1500 дворянских девок-невест. 40-летний царь Иван оказался перед трудным выбором. Здоровье и красота служили единственными критериями, но и того и другого было в избытке у доброй половины невест. В конце концов царь доверился совету верного приспешника Малюты Скуратова, указавшего на Марфу Собакину. Несмотря на то что царская невеста после обручения стала «сохнуть» и, казалось бы, должна была выбыть из «конкурса», царь «положился на бога» и сыграл свадьбу, когда невеста его была совсем плоха. Так и не став фактической женой Ивана (что засвидетельствовано приговором высшего духовенства), Марфа скоропостижно умерла. Официально было объявлено, что царицу «извели» ядом злые люди, но нетрудно догадаться, из какого источника шел этот слух. Свадьба была сыграна, и худородный Малюта отныне вошел в круг царской родни. О причинах кончины Марфы ходили разные слухи. Говорили, что мать Собакиной передала ей через одного придворного какие-то травы для «чадородия». Вскрытие гробницы Марфы обнаружило удивительный биологический феномен: царская невеста лежала в гробу бледная, но как бы живая, не тронутая тлением, несмотря на то что пробыла под землей 360 лет!
Первый смотр невест прошел несколько туров, В последних турах были отобраны сначала 24, а потом 12 невест. Победила в конкурсе протеже Малюты Скуратова, но она умерла, освободив место для Анны Колтовской. Свадьбу с ней царь сыграл через несколько месяцев после кончины Марфы. Своим худородством Колтовская превосходила Собакиных. Родне царицы Анны Грозный даже не смог пожаловать думных чинов. Колтовские не прижились во дворе, а красоты и свежести Анны оказалось недостаточно для того, чтобы усидеть на троне в то бурное время. Брак с Колтовской продолжался менее года. Царь сослал Анну в монастырь и отобрал земли у ее родственников.
Когда место Скуратова занял новый временщик Василий Умной-Колычев, царь вступил в брак с Анной Ва-сильчиковой. Свадьбу праздновали в узком кругу, но среди гостей было почти два десятка представителей семьи Колычевых. Чем объяснить такой факт? Только ли при-хотыо царя или тем, что временщик сосватал царю свою родственницу? После свадьбы судьба Колычевых и Ва-енльчиковых причудливо переплелась. Прошло несколько месяцев, и над головой Умного сгустились грозовые тучи. Предчувствуя беду, фаворит послал в Троицу деньги на помин души. Его примеру немедленно последовали братья царицы Анны. Они пожертвовали в тот же монастырь ровно столько денег, сколько пожертвовал Умной. Едва ли можно считать это случайным совпадением. По преданию, царь отослал Васильчикову в монастырь на третий день после казни Умного.
Браки царя не были браками по чувству, даже когда при их заключении внешнеполитические расчеты не играли никакой роли. Семейная жизнь Грозного была открыта для всех внутриполитических бурь. Оттого подданные не успевали разглядеть лица цариц, приходивших во дворец вслед за временщиками. Кажется, только в одном случае брак царя связан был с увлечением. В «Хронографе о браках царя Ивана Васильевича» можно прочесть, что царь «обрачился со вдовою Василисою Мелентьевою, юже мужа ее опричник закла; зело у рядна и красна, таковых не бысть в девах, киих возяще на зрение царю».
Историки, исследовавшие «Хронограф», не однажды высказывали предположение, что запись по поводу царицы Василисы была сочинена владельцем рукописи Сула-кадзевым, известным подделывателем древнерусских памятников. Но сколь бы убедительным ни казалось такое предположение, оно все же не согласуется с фактами. Василиса была реальным историческим лицом. Помимо «Хронографа», ее имя упоминает «летописец», принадлежавший Н. М. Карамзину. О царе Иване Васильевиче, значится в летописи, сказывают, что «имал молитву со вдовою Василисою Мелентьевою, сирень с женищем». Окончательно рассеять сомнения относительно Василисы помогает следующая заметка из писцовой книги по Вязьме XVI века: «Государь и царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии летом 7087 году… поместьем пожаловал Федора да Марью Мелентьевых детей Иванова в вотчину».
В писцовой книге зафиксирован случай, совершенно необычный в истории XVI столетия. Дети неизвестного Мелентия Иванова, не принадлежавшего к московской знати, получили вотчину-1500 десятин пашни, обширные леса и луга. Не многие из знатнейших бояр награждались столь щедро даже за самые важные заслуги перед государством. Что касается сирот безвестного Мелентия, то они не имели никаких заслуг, кроме одной. Незадолго до пожалования им земли их мать – вдова Василиса Ме-лентьева – стала шестой женой царя Ивана.
Брак со вдовою дьяка, женщиной, вероятно, недворянского происхождения, не связан был ни с какими политическими соображениями.
Вдова Василиса была много старше других цариц и сравнительно рано умерла. Но кратковременный шестой брак Грозного совпал в его жизни с полосой его наибольших успехов.
За три года до смерти Грозного «дворовый» любимец царя А, Ф. Нагой сосватал ему свою племянницу. Седьмой брак был заключен в нарушение церковных правил, и многие современники считали его незаконным. Кажется, и сам царь не относился к нему серьезно и готов был пожертвовать последней женой ради руки английской принцессы.
В середине Ливонской войны Москва предприняла попытку заключить военный союз с Англией и использовать ее морской флот на Балтике. Но эти попытки не удались. Королевский совет отказался ратифицировать подготовленный в Вологде союзный договор. По этому поводу царь сделал королеве Елизавете суровый выговор: «И мы чаяли того, что ты на. своем государстве государыня и сама владеет», «ажно у тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди, но мужики торговые», «а ты пребывает в своем девическом чину как есть пошлая девица». Презрение к ^старой деве» не помешало царю строить планы насчет сватовства к ней. Это сватовство не имело успеха.
В конце войны русский двор затеял новые переговоры в Лондоне, целью которых было заключение брака между царем и родственницей королевы Марией Гастингс. Царский посол в Англии Ф. Писемский официально заявил, что царь намерен развестись с Марией Нагой, ибо он, «государь, взял за себя в своем государстве боярскую дочь, а не по себе, а будет королевина племянница дородна и того великого дела достойна и государь наш… свою оставя, зговорит за королев и ну племянницу». Брак с английской принцессой, по замыслам царя, должен был поднять престиж царской династии, поколебленный военным разгромом. Помимо династической подобный акт преследовал и другую цель: вывести Россию из состояния полной международной изоляции и послужить прологом для заключения военного союза между Россией и Англией. Грозный хлопотал о восьмом браке с исключительной энергией. Сватовство приобрело совершенно
