Вое названные княжеские фамилии подразделялись в дворовых документах на две большие группы: одна проходила службу по княжеским спискам, другие князья – с уездными дворянами. Служба княжат определялась их землевладением. «Служилые» князья занимали высшие ступени иерархии, потому что владели великими удельными вотчинами. По тому же принципу формировались суздальские и оболенские княжеские списки. Особой привилегией службы при дворе по княжеским спискам пользовались исключительно пли преимущественно ге дворяне, которые сохранили родовые вотчины на территории некогда принадлежавших им великих и удельных княжеств. Князья, растерявшие родовые владения, переходили на службу в те уезды, где располагались их поместья и другие владения. Дворовые списки 1552 -1562 годов дают наглядное представление о том, какую долю родовых вотчин сохранила на пороге опричнины коренная русская титулованная знать. Ниже приведены данные о числе лиц, служивших по княжеским спискам (в скобках для сравнения приведены сведения о количестве дворян из тех же княжеских семей, служивших по уездам): Суздальские князья-3(11); Ростовские-18(37); Ярославские -83(77); Стародубскне -35(25); Оболенские-56(12). Итак, коренная княжеская знать продолжала сидеть крупными гнездами на родовых вотчинах в пределах некогда принадлежавших им княжеств, сохраняя тесные связи с местными землевладельцами, в свое время служившими их предкам.
Оценивая потрясения XVI века, А. А. Зимин в конце концов пересмотрел свои собственные концепции и заключил, что княжеско-боярская знать не была носительницей традиций раздробленности, ибо «нельзя усмотреть децентрализаторские тенденции, стремление воскресить времена феодальной раздробленности ни у одной из групп княжеско-боярской знати. Речь может идти о борьбе за различные пути централизации государства.
Трудно представить себе централизацию на боярский лад. Борьба развернулась не вокруг этого абстрактного понятия, чуждого политическому сознанию того времени, а вокруг вопроса, быть ли монархии самодержавной или ограниченной. Попытки ввести в стране самодержавные порядки неизбежно должны были натолкнуться на сопротивление могущественных сил.
Знать, сохранившая свои земли под властью Москвы и успешно служившая при московском дворе, имела возможность присоединить к родовым вотчинам владения в других уездах государства, получила право на поместья и пр. Эта знать, очевидно, не стремилась вернуться к феодальной раздробленности посредством расчленения государства на отдельные княжества и земли. Но могущественное боярство пыталось любой ценой сохранить власть, которой оно пользовалось в период раздробленности, а для этого надо было сохранить порядки, обеспечивавшие политическое господство и привилегии аристократии. Традиции раздробленности, господствовавшие на протяжении веков, не могли исчезнуть в XVI веке мгновенно, и не было иных общественных сил – носителей этих традиций, кроме могущественной княжеской знати.
Сопоставление сведений о «государева дворе» с данными о казанской ссылке князей позволяет выяснить поразительную закономерность.
В число опальных ссыльнопоселенцев попали боярин А. И. Катырев-Ростовский, И. IO. Хохолков, дети боярина Ю. Темкина, дети Г. И. Темкина, двое Яновых, трое Бахтеяровых, В. В. Волк-Прлнмков. Иначе говоря, в казанскую ссылку были отправлены самые богатые и знатные представители княжеского рода – подавляющее большинство тех, кто был записан в княжеский список Дворовой тетради, и очень немногие из тех, кто служил по уездам, а следовательно, не имел родовых вотчим. Ростовские князья сохранили в своих руках значительно меньше наследственных родовых вотчин, чем другие суздальские князья. Цель опричнины заключалась в том, чтобы отнять у них последние родовые земли и тем самым подорвать основы их прежнего политического могущества.
Перед опричниной боярин А. М. Курбский-Ярославский бежал в Литву. Его жена и сын были уморены в тюрьме, а вотчины перешли в казну. Опричники отправили в казанскую ссылку семью окольничего Ф. И. Трое-'курова, А. Ф. Аленкина-Жерю, двух Сицких, двух Ушатых, а всего 37 князей Ярославских, либо служивших по княжеским спискам, либо доводившихся им братьями и сыновьями. 77 князей Ярославских проходили службу по уездам, но из них всего 7 человек попали в ссылку.
Единственный боярин из Стародубского дома Д. И. ХПЛКОБ оказался в опале накануне опричнины. В число казанских поселенцев попали следующие лица, служившие по княжескому списку: трое Ромодановских, четверо Кривоборских, трое Ковровых, пять Пожарских.
Князья Оболенские пострадали от опричнины меньше, чем суздальская знать. Но среди них многие лишились головы либо подверглись насильственному пострижению накануне опричнины и в первые дни после ее учреждения. Жертвы царской опалы не только служили по княжеским спискам, по и возглавляли этот список. Четверо пострадавших носили боярский титул (Д. И. Курлятев, Д. И. Немого, М. П. Репнин, И. Ю. Кашин), другие были видными воеводами (И. И. Кашин, А. В. Ногтев, Д. Ф. Ов-чинин, Д. Ф. Щепнн-Шевырев и др.). Лишь немногие из Оболенских князей служили по уездам. Трое из них (князья Тюфякины) были сосланы в Казань.
Факт конфискации вотчин и прочих земель у опальных князей, переселенных «на житье» в Казанский край, находит подтверждение в источниках различного происхождения – от приказных документов до памятников литературного характера.
Можно установить, что тотчас после введения опричнины в провинцию выехал подьячий Максим Трифонов, который «отписал Стародудских князей вотчины их в Стародубе в Ряполовеком лета 7073-го». Трифонов посетил также и Ярославский уезд, где он, как следует из подлинных монастырских документов 1565 года, «отписывал вотчины Ярославских князей. Царь специально упомянул о взятых в казну ярославских княжеских вотчинах в завещании. «А которые есми вотчины поймал у князей Ярославских,- писал он,- и те вотчины сыну моему Федору». Опричная конфискация ярославских княжеских вотчин вызвала яростный протест со стороны беглого боярина Курбского-Ярославского. По утверждению Курбского, царь погубил его родственников (князей Ушатых и др.), чтобы завладеть их земельными богатствами. «Тех же княжат Ярославских роду погубил всеродне, понеже, имели отчины великие, мню не г ли ис того их погубил».
Упомянутые Курбским князья Ушатые были самой богатой ветвью Ярославского дома. Князь С. Ю. Меньшой-Ушатый владел вотчиной на 8000 четвертей пашни и мог вывести в поход 25 вооруженных слуг. После его ссылки в Казань все его земли перешли в казну. Большими богатствами располагали князья Сицкие, ближайшая родня царицы Анастасии. Князь Д. В. Меньшой-Сицкий владел вотчиной в 4500 четвертей пашни. После переселения в Казань он также расстался со своими землями. В казанскую ссылку отправились известный воевода князь Ф. II. Троекуров-Львов, сподвижник Курбского, а также А. Ф. Алснкин-Жеря, предки которого сидели на «большом» княжении в Ярославле, братья бояр Шес-тунова и Сицкого, семеро племянников старого оружни-чего Щетинина, множество князей Засекиных и т. д. Курбский имел основание негодовать на опричнину. Около 40 родственных ему княжеских семей лишились после ссылки своих земельных богатств.
Репрессии, проведенные накануне опричнины и после ее учреждения, затронули различные группы феодального сословия. Среди титулованной знати особым влиянием пользовались потомки боярина князя Патрикеева, происходившего из рода великих князей литовских. Из 13 пат-рнкеевнчей – Куракиных и Голицыных,- записанных в Дворовой тетради 1552-1562 годов, 7 человек имели боярский титул. Опала не затронула Голицыных, зато Куракины оказались в числе наиболее пострадавших от опричников фамилий
Среди старомосковской знати более всего пострадали три знатные фамилии: Шереметевы, Морозовы и Головины. Но Шереметевы подверглись гонениям до опричнины. Боярина В. В. Морозова опричники уморили в тюрьме. Видный воевода А. И. Шеин-Моролов, его родня М. Ю. Шеин и П. В. Шестов-Морозов отправились как опальные в Казанский край. Окольничий П. П. Головин был казнен, а его племянник И. М. Головин попал в казанскую ссылку. Аналогичной была участь окольничего М. М. Лыкова, воеводы Я. И. Данилова и нескольких других знатных дворян.
По своей численности старомосковская знать была более многочисленной, чем суздальская. Но от указа о казанской ссылке она пострадала несравненно меньше.
Учреждая опричнину, Иван IV преследовал четко выраженную политическую цель – ввести в стране самодержавные порядки, утвердить свою неограниченную власть. Если при атом самый сильный удар опричнина обрушила на голову суздальской знати, то отсюда следует, что именно эта знать ограничивала власть самодержца в наибольшей мере.
