Ларин сел за столик открытого кафе. Оперативник заказал кружку пива. Ему сразу стало легче. В хорошем расположении духа капитан тронулся в сторону стрелки Васильевского острова.

Несмотря на выходной день искусствовед Алексей Вульф работал в своем кабинете. Когда к нему вошел Ларин, Вульф копался в своих записях, сидя за столом.

— Здравствуйте, Алексей Петрович,— сказал оперативник.

Вульф оторвался от бумаг.

— Добрый день.

Он встал навстречу капитану.

— Не желаете чайку?

Ларин пожал руку искусствоведу. Оперативник помнил, что Алексей Петрович делает все очень медленно.

— Нет, спасибо,— сказал он.

—  А я позволю себе. Раз уж вы меня все равно оторвали от работы...

— Извините, Алексей Петрович. Я совсем ненадолго.

Вульф махнул рукой.

— Да чего уж там... Вы присаживайтесь.

Ларин сел. Вульф налил себе кипяток из электрочайника и бросил в стакан пакетик чая.

— Ну...— сказал он, сев напротив оперативника.

— Алексей Петрович, у меня к вам вопрос опять по поводу той же картины,— сказал капитан.

— Тот Айвазовский, что был на фотографии?

— Именно.

— И что же вас интересует?

— Меня интересует название корабля.

Вульф отхлебнул из чашки.

— Понимаю,— сказал искусствовед.

Он сделал еще один глоток и начал рассказ.

—  Это казус в истории живописи,— сказал Вульф.— Автор, видимо, случайно пропустил букву «в» в слове «Цесаревич».

— А не мог он это сделать специально? — поинтересовался Ларин.

Маринист задумался.

—  Не думаю...— сказал он.— Впрочем, мы уже об этом не узнаем.

— Значит, Айвазовский ошибся и пропустил одну букву.

— Да. Но ошибку заметили не сразу, а тогда, когда картина стала переходить из одной коллекции в другую.

Ларин улыбнулся.

—  Интересно,— сказал он,— какова была реакция у того, кто первый заметил отсутствие буквы.

— Со временем эта ошибка стала восприниматься уже как достоинство картины,— объяснил Вульф.

Искусствовед продолжал не спеша глотать чай.

— Я слышал, что Айвазовский предлагал исправить надпись на судне, но владелец картины отказался от этого предложения.

Ларин задумался.

— То, о чем вы говорите, было где-нибудь зафиксировано? — спросил оперативник.

— Да, об этом много писали. Если хотите, могу сделать вам подборку...

После выходных подполковник Петренко решил устроить в Отделении субботник. Периодически, примерно один раз в квартал с Мухомором случались приступы любви к порядку и Уставу. Он попросил Соловца организовать работу во дворе и лично принял участие в даче указаний.

Оперативники расчистили территорию, вскопали газон и починили штакетник вокруг него. Объем работ был настолько велик, что потребовал немало времени и сил. Когда дело было сделано, старший лейтенант Волков по указанию майора сходил в магазин за пивом. Выйдя во двор Мухомор застал подчиненных за распитием пенного напитка.

— В чем дело? — обратился он к Соловцу.

— Задание выполнено, товарищ подполковник,— отрапортовал майор.

— И чем вы сейчас заняты?

— У нас перекур, Юрий Саныч,— сказал Дукалис. — Это не перекур, а пьянство в рабочее время.

Впрочем, голос Мухомора звучал добродушно.

— Через пятнадцать минут жду вас в своем кабинете. Отчитаетесь о проделанной работе.

Подполковник вернулся в здание Отделения. Оперативники закурили. Погода стояла солнечная.

— Эх,— сказал Дукалис, глядя на небо,— последние солнечные деньки!

Он был прав. Чувствовалось, что бабье лето заканчивается, и не за горами первые заморозки.

Вскоре оперативная бригада сидела в кабинете шефа. Соловец подробно отчитался о субботнике, который, почему-то был проведен в понедельник. Мухомор остался доволен. Перед тем, как отпустить подчиненных, он всеже решил поинтересоваться текущими делами.

—  Что еще интересного у нас происходит? — спросил он.

Слово взял Соловец.

— Капитан Ларин провел оперативные мероприятия, связанные с исчезновением картины из квартиры Михайловских.

Мухомор поморщился.

— Вы же ее уже вернули,— сказал он.— И дело закрыли.

— Да, но появились новые обстоятельства, указывающие на то, что во время реставрации картину могли поменять,— доложил Соловец.

— Что за обстоятельства?

Слово взял Ларин. Он положил на стол перед Мухомором фотографию.

—  Вот увеличенный снимок картины,— сказал он.— Эксперты подтверждают слова Михайловской, что до реставрации в названии корабля отсутствовала буква «в» в слове «Цесаревич». Я поговорил с экспертом-маринистом Вульфом. Он рассказал мне, что искусствоведам известно об этой ошибке Айвазовского.

Петренко с удивлением посмотрел на подчиненных.

—  Ничего не понимаю. Бред какой-то,— сказал он.

— Есть подозрение,— объяснил Соловец,— что реставратор Круглов подменил картину с целью завладеть подлинником Айвазовского.

Мухомор внимательно рассмотрел снимок.

— Да...— протянул он.

Затем подполковник почесал затылок.

—  Ладно,— сказал он,— если считаете целесообразным, займитесь этим. Но только в свободное от работы время. А в рабочее время занимайтесь делом.

Мухомор строго посмотрел на оперативников.

— Все. Идите. Работайте.

Приказ есть приказ. Милиционеры продолжили заниматься делом о картине Михайловских в свободное от работы время. Сегодня вечером они собрались в кабинете Соловца и разработали план операции...