от великого знания, ежели тебе не по силам использовать его в жизни?

– Читая жизнеописания подобных женщин-правительниц, я тоже задавала себе этот вопрос. И поняла, что не смогла бы сделать многое из того, на что решились они. Даже будучи законной правительницей и борясь за власть с соперниками, я не осмелилась бы довести дело до открытой войны с ними, ибо пролитие родной крови, внутренняя смута в державе на руку лишь ее недругам. Как женщина, я не смогла бы стать безропотной, послушной любовницей законного владыки, чтобы тишком править державой за его спиной. Не для того боги наделили меня умом, волей, женской гордостью, чтобы я попрала их, добровольно подчинившись какому-то ничтожеству. Я желала бы править именно благодаря этим дарам Неба, а не скрывая их, выставляя напоказ самые низменные качества! Пожалуй, я смогла бы править державой, будучи женой законного владыки, которая превосходит… которая ничем не уступает ему… ни по уму, ни по силе характера. Но ежели бы у меня не стало мужа, я хотела бы опереться на силу, верную только мне, с которой не были бы страшны ни мятежи воевод, ни козни бояр. Как видишь, я не переоцениваю свои силы и понимаю, что на месте многих из женщин-правительниц не смогла бы достичь их положения.

– Иногда жизнь вынуждает нас делать то, о чем мы прежде не могли и помышлять,– заметил Григорий.– Однако это не относится к тебе: судьбе было угодно распорядиться так, что ты вполне можешь стать полновластной хозяйкой Руси, не переступая через себя. Твой муж – законный владыка державы, ты – великая княгиня, которая ничем не уступает ему… ни по уму, ни по силе характера,– повторил Григорий слова Ольги.– Уверен, что вскоре именно ты станешь править Русью, хотя большинство людей будет считать ее правителем твоего мужа. Но великие князья, особенно любители дальних походов, в любой миг могут оставить жену вдовой, и тогда ей предстоит искать силу, на которую можно опереться в борьбе за власть. Ты нашла такую силу или хотя бы знаешь, где ее искать?

Григорий разговаривал с ней как равный с равной, но Ольга уже не придавала этому значения. Решившись приобрести в нем союзника и, значит, довериться в том, что была вынуждена скрывать от других людей, ей надлежало мириться с тем особым положением, которое приобретал этот человек. Хотя особое положение лишь в том и заключалось, что Григорий мог спрашивать ее обо всем, что хотел знать, и стремился получить на это правдивый ответ. И пусть от излишней настойчивости Григория страдало ее самолюбие великой княгини, Ольга понимала, что подобные разговоры в первую очередь нужны ей. Для того она и беседует подолгу с Григорием, что слышит от него то, чего не могла бы услышать ни от кого больше на всей Руси, а чтобы получить правдивый ответ, надобно самой говорить правду. Вот и сейчас, кому из них – Ольге или Григорию – важнее знать, каким образом сохранить ей власть в случае гибели Игоря? Поэтому и приходится выбирать: блюсти самолюбие великой княгини или, желая получить честный и откровенный ответ на важнейший для себя вопрос, быть с Григорием на равных.

– Нет, я не нашла такой силы, даже не знаю, где ее искать,– ответила Ольга.– Я никто и для дружины, и для боярства, и для князей земель. Мой удел в случае смерти Игоря – вдовая великая княгиня. И только…

– Ты забыла упомянуть еще одну силу, значение которой особенно велико именно в Киеве – горожане и купечество. Горожане – это тысячи воинов городского ополчения, а купечество – это деньги, на которые можно нанять воинов.

– Я думала о тех и других, но… Кто я для них? Я не знаю никого из горожан, ведь я родилась и выросла не в Киеве. Я никогда не занималась торговлей и далека от забот купечества. Я чужая для тех и других.

– Ты можешь это исправить, показав горожанам и купцам, что не чужая им. Много ли внимания уделял горожанам князь Олег или твой муж? Никакого, для них на Руси прежде всего существовала дружина и воеводы. Окажи ты хоть малую помощь городу из великокняжеской казны – люди этого не забудут. А что сделал твой муж для купечества? Вместо того чтобы покарать морских разбойников на Каспии, он, желая затмить славу князей-предшественников, разграбил все побережье и полностью нарушил всю торговлю с Востоком, которая кормила многих русских купцов. Разве не понятно людям, что, окажись великим князем вместо Игоря любой из его воевод, ему также не будет дела ни до горожан, ни до купцов? А вот ты, великая княгиня, коей не нужна бранная слава и пролитие крови в ненужных Руси сражениях, можешь проявить о них куда больше заботы, ибо женщина от рождения тяготеет к созиданию и мирной жизни. Русь устала от походов князей Аскольда, Дира, Олега, неизвестно, какой кровью она заплатит за поход твоего мужа. Ты, женщина, можешь дать Руси хоть немного желанного покоя, который так нужен горожанам и купцам, ведь войны обогащают воевод и старшую дружину, а не простых воинов.

– Но как я, великая княгиня, могу говорить о подобных вещах с горожанами или купцами? Кричать на торжище или отправиться на Подол к ремесленникам?

– Это можно сделать по-другому, и я готов помочь тебе. Скажи, ты встречалась когда-либо с христианами?

– Нет. Я знаю, что у вас есть свой храм святого Илии, который велел построить князь Аскольд после принятия вашей веры. Я несколько раз видела и христиан, но они обычно так убоги на вид и настолько отрешены от окружающего мира, что у меня никогда не возникало желания ни подойти к ним, ни заговорить.

– Среди христиан есть разные люди… как и среди вас, язычников. Однако между нами существует и большое отличие, ибо не все христиане могут открыто заявить о своей вере. Среди нас не только те убогие люди, которых ты могла видеть у храма, но и бояре, купцы, военачальники, исповедующие нашу веру втайне. Тебе обязательно нужно искать опору в горожанах и купечестве, и я смогу свести тебя с моими братьями по вере, занимающими не последнее место и в городском ополчении, и среди купечества.

– Кто они? Подобает ли мне, великой княгине, вести с ними беседу по столь важному делу?

– Вначале я познакомлю тебя с двумя людьми: тысяцким городского ополчения и старшиной купцов, торгующих с ляхами и уграми. Ты будешь для них не великой княгиней, готовящейся к борьбе за власть, а возможной умной правительницей, желающей облегчить жизнь киевских христиан. Тебе верю я, убежден, что поверят и они, и тогда вся моя паства окажет тебе помощь. А мы можем многое.

– Я желала бы встретиться с ними как можно быстрей. Великая княгиня вправе знать, как живут ее люди, кем бы они ни были.

– Я увижу их сегодня вечером, ты можешь сделать это завтра. А сейчас вынужден сказать то, что вряд ли тебе понравится, однако для твоего же блага ты должна это знать. Вне сомнения, сотник Вальдс очень красив, молод, не сводит с тебя глаз, но этим он может принести тебе очень много вреда. Нужно ли сие, ежели он для тебя не более чем красивая игрушка?

Нахмурив брови, Ольга недовольно посмотрела на Григория. Услышанное было неприятно уже само по себе, кроме того, это был первый случай, когда Григорий столь откровенно вмешивался в ее личную жизнь. Но есть ли у великой княгини личная жизнь? Ольга знала, что постоянное пребывание подле нее красавца Вальдса не нравится очень многим женщинам из ее окружения, но почему это привлекло внимание мужчины, тем паче христианского жреца? Но Григорий еще ни разу не давал ей пустых советов, значит, и сейчас его слова имеют под собой основание. Говоря откровенно, Ольга догадывается, что он ей скажет, и знает, что Григорий прав. Но как не хочется слышать этого!

– Но кому и чем может помешать красивая игрушка? – спросила Ольга.– И почему владеющий ею должен лишаться ее в угоду кому-то? Даже малое дитя по собственной воле не расстается с красивой игрушкой, особенно если она у него одна.

– Если князь Игорь не возвратится из похода и его воеводы захотят отнять у тебя власть, многие люди зададут вопрос: а не боги ли карают тебя за… за твои отношения с Вальдсом. Откуда простым киевлянам знать, что Вальдс для тебя лишь красивая игрушка, на коей отдыхает твой взгляд, и не более? Это я знаю, что ты живешь рассудком, а не сердцем, но большинство русичей, особенно женщин, будут ставить себя на твое место и судить не за содеянное на самом деле, а за то, что они сами позволили бы себе на твоем месте. А суд их будет строг, ибо у многих отцы, мужья, братья не вернутся из похода, и волхвы станут искать того, кто и чем мог прогневить богов. По вашим законам, павшие на поле брани святы, значит, таковых будут искать среди живых, и, конечно, не между простых горожан, смердов, дружинников. Подумай, как станешь выглядеть ты, великая княгиня, приблизившая к себе чужого мужчину и дарившая ему улыбки, когда твой муж и тысячи его и твоих воинов лили кровь и умирали на далеких каспийских берегах? Много ли людей захочет защитить тебя от воевод, сражавшихся рядом с твоим мужем и их близкими и лишь по воле богов избежавших смерти? Ведь они были защитниками Руси, в то время как ты…

– Ты прав,– перебила Ольга Григория.– Великая княгиня не может позволить себе то, что может