Створы застопорили ход. Флибустьеры начали тревожно озираться. Их насторожил такой поворот, хотя происходящее вполне можно списать на неполадки, а не — отдавало паранойей — происки злокозненного ИскИна.

Делать нечего (не поворачивать же?!), нужно продвигаться. Четверо пиратов, потеснившись, почти одновременно протиснулись меж створов. Скафандры на них были, опять же, космической пехоты, сохранившиеся, однако, куда лучше, чем старье Макбрауна. Зеркальные забрала опущены. Каждый держал в руках бластер различных производителей, специализировавшихся как на серьезном штурмовом оружии, так и на дамских хлопушках. Оставалось надеяться, что все это многообразие не наделает в переборках столько дыр, что с ними не совладают и системы корпусной герметизации.

Впрочем, Блэйз не собирался давать им такую возможность. Выглянув из-за контейнера, он оценил позиции противника — застыв на месте, корсары оглядывали трюм, — после чего выпрямился во весь рост. Его не заметили, черная облегающая спецовка сливалась со стенами. Даже лицо Троуп покрыл «тигриным узором» черной краски, на пример флотского спецназа.

Пистолеты прыгнули в ладони. Стрелок не нуждался ни в лазерных прицелах, ни в очках инфракрасного спектра. Стреляя, он уже не глядел на ту цель, в которую спускал курок. Зачем?.. С ней все ясно. Он был бы величайшим ганфайтером, даже если... был бы слепым. Стреляя, он чувствовал дыхание цели, слушал шаги, биение сердца. Доверяться зрению — последнее дело.

Грабители рухнули замертво, даже не сообразив, что случилось. По два тела зараз, с промежутком в одно краткое мгновение. Забрала их не защитили, в выпуклых зеркалах появились отверстия, образованию которых сопутствовал громкий стеклянный треск. Сами выстрелы, скрадываемые глушителями, были почти неслышны: тихие сухие хлопки. Изнутри на забрала брызнула кровь.

Флибустьеры, оставшиеся в шлюзовой камере, засуетились. Конечно, они слышали падение как трупов, так и бластеров на стальной пол трюма. Они поняли, что «первая партия» сложила головы (как именно — другой вопрос, ведь не было ни криков, ни сверкающих лазеров). Во всяком случае, осознание этого доходило до тех, кто стоял ближе к проему, тогда как задние ряды, недоумевая по поводу паузы, напирали на передние.

Характерная реакция неподготовленной, непрофессиональной толпы, которой противостоял хитрый и опытный противник. Наконец те, кто находился в тылу, начали выталкивать упирающихся коллег в трюм танкера, после чего пираты повалили один за другим. Громобой уподобился машине.

Машине, сеющей смерть.

Он стрелял с обеих рук, одновременно давя на спусковые крючки. И не знал промаха. Пули били в забрала, некий геометрический центр, безошибочно выверенный глазомером, где ущерб будет не просто обширен, а окончателен. Но Блэйз убивал не пулями, не пистолетами. Он убивал сердцем. Отчетливо сознавая, что Федерация и не подумает платить за этих бедолаг. Однако разве правосудие можно измерить только деньгами?

Они заявились без спроса, чтобы вершить разбой на потребу своим черным душонкам. А значит, заслуживали того, чтобы жестоко за это поплатиться.

Корсары валились на пол один за другим, но их полку все прибывало. Те, что едва успели переступить порог, недоуменно глядели на мертвые тела (объяснить феномен аккуратных отверстий, так, навскидку, навряд ли представлялось возможным). Наиболее смышлёные пригибались и оглядывались. Но это не спасало. Даже когда замертво падал стоящий рядом коллега, флибустьеры не могли понять, что происходит. Они ждали лазеров, пылающих во тьме путеводными нитями — с другой стороны, что за лазеры способны пробивать забрала? — а ничего такого не было в помине. Незримая смерть приходила беззвучно и в беззвучии же собирала кровавую жатву. Грохот магнитных подошв заглушал хлопки пистолетов.

Троупу приходилось менять обоймы — пустые он бережливо убирал в свободные кармашки, — ввиду чего в процессе ведения огня образовывались паузы. Эдакие дыры, или, как называл их охотник, «пустоты одного жаркого дня». Пираты благодаря этим паузам пробирались в трюм во все большем числе. Громобой не успевал. Если, конечно, не лезть под лазеры и не выдать свое местонахождение. Скоро придется прибегнуть к тактическому отступлению.

Но сперва...

— Давай, — сказал он в рацию. — Только осторожно.

Томас, остававшийся доселе необнаруженным, вынырнул из своего укрытия. Оставалось догадываться, насколько глубока душевная травма, нанесенная Блэйзом Волынщику (главным образом устроенной бойней), и затянется ли она когда-нибудь. Тем не менее, дальнобойщик принялся за дело резво, отринув личные переживания... В каждой руке он держал по бластеру.

Нужно заметить, что в скафандры космопехов вырядились отнюдь не все корсары, а лишь те, что образовывали «первую волну». По плану, не лишенному здравого смысла, именно им предстояло встретить и предположительно подавить оборону противника, а равно противостоять угрозе разгерметизации. За ними шли бойцы налегке. Да и те, что тащили скафандры, успели смекнуть, что павших коллег не спас отражающий покров. Они поднимали забрала, рассчитывая, на худой конец, улучшить обзор.

И тут же получали смертоносный луч между глаз. Макбраун стрелял так, будто годами скрывал таланты отпетого головореза. Лазеры несли хаос в ряды неприятеля и, в буквальном смысле, резали грабителей на части. Во всяком случае, тех, кому не хватило сообразительности воспользоваться скафандрами или, собственно, самих скафандров. Лучи не щадили никого: одновременно прожигали сразу несколько тел или, угодив на отражающий слой, преломлялись, чтобы устроить кровавую баню в ловушке зеркал.

Трюм заполнял запах горелого мяса. Вне сомнений, прежде Волынщику не доводилось видеть столько трупов одновременно. Особенно тех, к появлению которых был напрямую причастен он, честный и почтенный дальнобойщик. Эти минуты будут являться ему в кошмарах до самой гробовой доски.

Уж Троуп — то знал.

Он прикрывал Тома, когда кто-то из пиратов, оставшихся в наглухо задраенных скафандрах, удосуживался проследить, под каким углом противник ведет столь опустошительный по эффективности огонь. Странно, но из-за контейнеров выступила ОДНА-единственная фигура, также одетая в скафандр космопеха. Неужели все ЭТО — дело рук одного человека?! Думая так, флибустьер поднимал бластер, брал цель на мушку и... получал пулю, которой были глубоко безразличны как отражающий слой, так и забрало.

В капкане, устроенном Макбрауном и Громобоем, полегли сильные, храбрые парни, чьими самыми большими недостатками были жадность и непроходимая глупость. ЭТО случилось бы с ними рано или поздно (скорее, впрочем, «рано», нежели «поздно») либо, как сказал бы Вулф, тогда, когда случилось, ни минутой