Детектив помолчал.

— Нет. Коттедж принадлежит некоему Джону Блейку. В настоящее время он отсутствует — работает в Чикаго, — но периодически приезжает.

Господи. Максу сделалось тошно. Так тошно, что он не сразу уяснил себе следующие слова, сказанные детективом, и переспросил:

— Что? Что у нее есть?

— Дети. Девочки-близнецы. Им по восемь месяцев.

— Восемь? — повторил Макс. — Значит, у него есть дети?

Детектив поправил его:

— Насколько я смог узнать, это ее дети. Она живет там с середины января прошлого года, а они родились летом, в июне. Так считает служащая на почте. Она мне много чего порассказала. В деревне ходят самые разнообразные слухи…

Боже, он готов ее убить. Или Блейка. А может, их обоих.

— Конечно, если взглянуть на даты, она, вероятно, была беременна, когда оставила вас, поэтому дети могут быть вашими… либо у нее была связь с этим Блейком раньше.

Макс свирепо посмотрел на детектива.

— Я умею считать, а вы занимайтесь своим делом, — рявкнул он. — Где она? Мне нужен адрес.

— Все здесь. — Детектив передал Максу большой конверт. — А также мой счет.

— Я просмотрю его. Спасибо.

— Если вам нужно что-либо еще, мистер Галлахер, любая дальнейшая информация…

— Я с вами свяжусь.

— Служащая на почте сказала мне, что сейчас Блейк отсутствует, если вам это поможет, — поспешно добавил детектив уже у двери.

Макс смотрел на конверт, не осмеливаясь его открыть. Когда за детективом захлопнулась дверь, он вытащил из конверта фотографии, и у него перехватило дыхание. О боже! Она потрясающе выглядит. И как-то по-другому. Он даже не сразу ее узнал. Она отпустила волосы и завязала их в хвост, отчего казалась моложе и… непринужденнее. Светлые пряди исчезли, и волосы были естественного золотисто-каштанового оттенка. Кончик хвоста завивался, и ему захотелось просунуть в завиток палец и потянуть его, чтобы… вернуть ее себе.

Бред какой-то. Она немного поправилась, но ей это идет. Выглядит очень хорошо, счастливая и красивая. Но, как ни странно, хотя он отчаянно ждал известий о ней — год, три недели и два дня, чтобы быть точным, — не Джулия привлекла его самое пристальное внимание. Дети. Две абсолютно одинаковые и очаровательные крошечные девочки, сидевшие в тележке супермаркета.

Его дочки? Стоит лишь взглянуть на темные, торчащие волосики, так похожие на его собственные в этом возрасте… Такое впечатление, что он видит себя младенцем.

Макс так долго смотрел на эту фотографию, что изображение поплыло перед глазами. Он зажал веки пальцами, потом опустил руки и снова уставился на фото.

Она не только жива, но и процветает, и у нее две красивые малютки. Здравый смысл подсказывал, что это его дети. Дети, которых он никогда не видел, о которых ему не сказали. Стало трудно дышать. Почему она ему не сказала? Черт! Как она осмелилась держать детей в секрете от него? А если они не его… Внутри закипал гнев, ярость заполняла сердце. Ему было необходимо выплеснуть это наружу, и… в окно полетело пресс-папье, стекла задрожали, но выдержали. Он опустил голову и сосчитал до десяти.

— Макс?

— Ее нашли… в Суффолке. Я должен немедленно ехать туда.

— Конечно, — как само собой разумеющееся произнесла его личная помощница Андреа. — Но сначала успокойтесь. Я приготовлю вам чашку чаю и дам распоряжение, чтобы собрали ваши вещи.

— У меня в чемодане сумка с вещами. Отмените Нью-Йорк. И вообще отмените все на ближайшие два дня. Андреа, я не хочу чаю. Мне необходимо как можно скорее увидеть жену.

И детей. Его детей. Андреа встала перед ним.

— Макс, прошел целый год. Еще десять минут погоды не сделают. Нельзя в таком настроении свалиться ей на голову — вы ее перепугаете. Нужно действовать спокойно, не торопясь, обдумать, что говорить. Сядьте-ка. Вот так. Вы завтракали?

Он послушно сел.

— Завтракал.

— Прежде чем ехать, хорошо бы выпить чаю и съесть сэндвич.

Макс проводил взглядом свою помощницу. Заботливая, деловая, властная, организованная и… бесконечно добрая. Глаза почему-то защипало.

Не может он спокойно сидеть! Макс встал и прижался лбом к холодному стеклу. Как Джулия могла скрывать от него такие важные вещи? И скрывать так долго. Он снова уставился на фото.

Дверь открылась — это вернулась Андреа.

— Это она?

— Да.

— А это дети?

— Да. Интересно, правда? Судя по всему, отец — я, а она даже не сочла нужным сообщить мне. Либо это так, либо у нее была связь с моим двойником, потому что дети похожи на меня.

Андреа поставила поднос, охнула и вдруг обняла его. Этого от своей практичной, сдержанной помощницы он не ожидал и растерялся. Давно никто его так не утешал. Он нерешительно поднял руки и тоже обнял ее. Теплая волна нахлынула на него. Чтобы не размякнуть окончательно, он сделал шаг назад и отвернулся.

— Господи, как же они на вас похожи! — Андреа с улыбкой разглядывала фотографии, лежащие на письменном столе.

Макс кивнул.

— Да, похожи. Я помню свои детские фото… — У него голос дрожит! Он прокашлялся. — … фотографии, сделанные в этом возрасте. У мамы есть альбом… — И тут до него дошло — мама стала бабушкой! Он должен ей все рассказать. Она будет вне себя от радости.

О, черт! У него снова глаза на мокром месте.

— Пейте чай и ешьте сэндвичи, а я велю Дэвиду подать машину.

Машина. Двухместная, низкая, дорогая спортивная машина с открытым верхом, в которой негде пристроить детские сиденья. Это можно исправить. Он не поднял верх, и ледяной февральский ветер развевал волосы. Вот так же развеялись бы сомнения и прояснилось в голове, поскольку он до сих пор понятия не имел, что он скажет Джулии.

Спустя два часа он так ничего и не придумал. А тем временем стемнело, и навигатор вывел машину к центру деревни. Макс остановил ее и сверился с картой, которую ему дала Андреа. Прямо перед собой он увидел мост через реку. Значит, коттедж должен быть справа. Тяжело вздохнув, он поднял верх автомобиля, почувствовав, что его бьет озноб от моросящего дождя, и медленно поехал по дорожке, ведущей к дому.

В свете фар перед ним предстал похожий на картинку коттедж. И тут он увидел ее в одном из окон справа от входной двери. На руках у нее был ребенок. У Макса сердце подскочило куда-то к горлу.