Вот и простилась с матерью. И вышла она на избушку. Они все на охоте, а один дома. А уговор у них, что кака девушка в лес зайдет, то убить надо, потому сестра их в лес загнала. Ну, она младшему брату все рассказала. А он ее и зажалел да запрятал. «Только, – говорит, – не целуй братов в губы, на них залог положен, молчать тебе тогда семь лет, плести из крапивы рубашечки».

Ну, он ее запрятал. Он и рассказывает, братовьям тем: «И что мне-ка грезилось – был я дома, а сестра наша хороша девушка, ладит нас идти искать, плачет об нас. Ну, а как она к нам придет, убьем иль не убьем?» – «Ну, – братья говорят, – пошто убить, как она нас жалеет!»

Тут она и вышла. Срадовались. Да она и не стерпела, в губы их и поцеловала.

Ну, они и обратились воронами. И улетели. И надо ей семь лет не говорить и двенадцать рубах из крапивы сплесть.

Вот она сидит, молчит и плетет.

Тут ее и нашел царский сын. Нашел и замуж взял. Она днем робит и ночью робит. Она днем молчит и ночью молчит. Ну, ее и стали не любить. Все больше да больше не любят. А она одиннадцать рубашек связала, а двенадцатую не довязала, рукав остался. Тут и согласились ее сожегти. И ладят ее на костер вести.

Уж везут ее на костер, а тут братья налетели, крыльями замахали, захлопали, огонь затушили. Она рубахи набросала, все и стали братьями, а один без руки остался.

Ну, она и заговорила и стала мужа в губы целовать.

И стали все хорошо жить.

Водной деревне жил мужик молодой, женат; одна жена была у него только. Он замечал, что она у него стала баловать. Он поехал за дровами в лес, а дрова далеко. Он отъехал немного и вернулся обратно испытать свою жену. Подъезжает к дому, а жена сидит уже с гостем, самовар на столе, бутылка водки на столе, и выпивают. Он не утерпел, забежал в избу с кнутом, а жена в это время схватила кочергу и ударила его по голове и приговор сделала: «Ты, – говорит, – был молодцом, а сейчас быть псом!»

Вдруг молодец свернулся псом и побежал на улицу вон от жены. Выбежал на дорогу, пустился в лес, в лесу и думает: «Что же, сейчас я куда деваться буду, ведь я погиб! Я ведь захочу есть, захочу пить, кто меня накормит, напоит? Давайкося я, пока время, еще весна далеконько, пойду в город, там, – говорит, – может быть, как-нибудь до весны прокормлюсь».

Вот и бегает, посбирывает кусочки хлебца. Так весну дождался этот Серко. Весной пастухи стали выгонять скот на луга пасти. А Серко себе и думает: «А дайкось я пойду к какому-нибудь пастуху! Я ему буду помогать скот пасти, обгонять. Он меня будет кормить».

Да вдруг бежит Серко по дороге, а стадо скота пасется. Серко посмотрел во все стороны, видит – старичок скот пасет. Так, недолго думавши, Серко подбежал ко старичку и давай ласкаться к нему. Старичок посмотрел на собаку и видит, что собака понятна. Приголубил этого Серка, дал хлеба кусок. Вот Серко и лежит у старичка. Вдруг скот пошел на поля, на пшеницу. Старик сам себе бормочет: «Эх, – говорит, – скот пошел на пшеницу!»

Серко вдруг свернулся и побежал, скот весь выгонял куда следует, на показано место. Подошел к своему старичку и опять лег, лежит. Старик тогда понял: «Мне будет помощник, хорошо». Тогда стал Серко ласкать еще пуще: «Ай да Серко, ай да и молодец!»

Так старик все лето и всю осень пропас скот с этим Серком, и сам ничуть не шевелился с места никуда, всё Серко работал, собирал скот, домой гонял и хранил от потрав. Так старик срок выжил, получил расчет и поехал домой с Серком.

Приезжает ко своей старухе и говорит: «Ну, старуха, – говорит, – я себе замену нашел хорошу. Сей год мне было хорошо пасти скот, я ничуть не работал, всё Серко делал. Корми хорошенько да из посудины из чистой его корми, он из грязной не ест!»

Так Серко и поживает у старика.

А в одном городе одному купцу снится сон: такого-то числа вот потеряется, будет ограблено имущество, и неизвестно кем. А спасти это имущество никто не может, только может спасти – есть собака у одного старика в такой-то деревне. Только она может спасти это имущество. Больше никому не спасти.

Утром купец встает и рассказывает своей жене. Жена и говорит: «Поезжай и доставай этого пса. Хошь сколько будут просить, но надо достать его».

Купец, недолго думавши, поехал за этим псом. Приезжает в таку-то деревню и спрашивает такого-то старика.

Старика рассказали ему. Он подъехал к этому старику, заходит в помещение. А Серко дело смекнул, видит – человек идет богатый. «Как бы, – говорит, – мне к нему пробраться, лучше будет проживать еще, наверно». Вдруг купец спрашивает собаку: «Дедушка, есть ли у вас собачка продажна?» – «Нет, – говорит, – у меня собачки продажной нет. У меня собачка себе очень нужна, потому что я сам работать не могу, нанимаюсь в пастухи, да и в пастухах-то мне уж стало трудно. Мне она все помогает, мне она пасет скот». Купец говорит: «Да продай, дедушка, тебе и пасти скот не надо будет. Я тебе денег дам, что хочешь проси». Тогда старик говорит: «А сколько вы мне положите за Серко?» А купец говорит: «Если до смерти тебе на хлебы, так тысяча рублей тебе хватит». Старуха испугалась – денег дают много. «Старик, – говорит, – нам грезится!» – «Глупа старуха, – говорит, – во снях! Нет ли у людей денег? Что ты?»

Так купец вынимает деньги, отдает старику полторы тысячи рублей. Старик получил деньги и сказал Серку: «Ну, Серко, теперь не я буду хозяин тебе, а вот этот господин».

Серко сейчас из-под лавки выскочил и с купцом сел рядом на лавку. Старик говорит: «Ну, – говорит, – добрый человек, корми пищей хорошей Серко и из чистой посуды корми, а то он кушать не будет».

Так вот купец и увез Серко домой.

Вдруг подходит та ночь, в которую ночь снился сон, что в двенадцать часов имущество будет ограблено. Купец сейчас свою казну выносит в комнату, припаивает к полам тягами, чтобы не могли унести. Серко садится к этому ящику к денежному. Не то что деньги, тут все драгоценности у них в сундук свалены уже. И кругом двора взял нанял полк солдат. Поставил охрану, чтобы никто не мог даже пройти. Кругом установил охраной.

Вдруг наступил двенадцатый час, и идет человек высокого росту, в тулупе. Все слышит разговоры и расхоханул: «Ха-ха-ха, – говорит, – сколько войска, сколько силы поставлено! Сейчас, – говорит, – какого толкнешь, тот и повалится!»

Вдруг все заснули. Идет человек, отталкивает каждого солдата. Солдат будто и окаменел, ничего не чувствует. Идет в те комнаты, где сложены драгоценности и деньги. «Вот, – говорит, – сколько стражи выставлено, а я прошел, и мне никто не мешал и никто не ограничивал. Сейчас возьму все имущество, заберу и увезу».

Открывает сундук, все тяги слетели с сундука. В это время вдруг из-за сундука выскочил Серко и залетел человеку этому на шею, на загривок, и давай его есть, ревет не по-хорошему. Тот вертелся, вертелся, никак не может собаку сбить. Собака его ест. Он сейчас тулуп стряхнул с себя и тягаля вон. Имуществом не мог попользоваться. Только один свой тулуп оставил.

Серко взял тулуп, притащил к сундуку, завернулся и лежит. В первом часу ночи вдруг все отоснулись, проснулись ото сна. Купец встает и бежит прямо к дорогому имуществу. Всё раскрыто, все двери полы. Испугался. Наверно, все унесено, все ограблено! Бежит к сундуку, а Серко лежит, завернулся тулупом. Пришла тут комиссия для осмотpa драгоценностей. Серко взял тулуп, надел на себя и идет коридором и размахивает лапами, тулуп расширяет, говорить не может, так будто сказывает: как шел человек, подошел к сундуку и отомкнул лапой крышку. В это время тогда он этот тулуп с себя сбросил – и давай его трепать. Трепал, трепал тулуп, бросил на пол, а лапой махнул вон, – что человек ушел. Тогда купец этого Серко стал кормить лучше своего дитя.

Недолго время прошло. Снится сон государю. У государя родит жена сына, и этого сына, как родит, у него похитят воры. Никому того сына не спасти, окромя собаки, есть Серко у одного купца. Только тот может спасти, больше никто не спасет.

Государь проснулся утром, собрал, значит, акушерок (еще и незаметно было, что беременна) узнать, беременна ли его супруга и когда родит. Акушерки собрались, узнали, что действительно беременна и родит в такое-то время. Король отправил гонцов своих к этому купцу взять Серко, покупить, а если не отдаст