было что-то не так. Во-первых, он шёл как-то боком, а во-вторых, летел явно мимо Змеиного острова.
«Пилот что ли пьяный?» – подумал капитан-лейтенант, не догадываясь о том, насколько его предположение было близко к истине.
– Что такое, в чём дело? – заорал Миша Гурфинкель. – Бумба, что происходит?
– Vo blin! Летим мимо острова, – так же не на шутку испугавшись, ответил Покровский, видя, как земля внизу сильно съезжает куда-то влево.
– Эй!! – закричал Миша, хватая Лоуренса за плечо. – Ты что, мать твою, творишь?!
Но Перси не ответил, продолжая сосредоточенно уводить вертолёт в сторону от острова.
– Немедленно остановите вертолёт!! – завопил профессор Енски. – Мне нужно выйти, иначе я запачкаю вам сидение.
Резким движением руки Бумба сорвал с афроамериканца шлем.
– Боже мой!! – Покровский мертвенно побледнел. – Да он же спит!
– КАК??!
Немая сцена длилась секунду, за которую остров успел съехать влево ещё больше.
– Бумба! – взмолился Гурфинкель, вцепившись в руку приятеля. – Выручай, сядь за штурвал!
– Я?
– Ну не я же?! Иначе мы погибнем, баран!!
– Тр-рубы Иер-рихонские!! – громко прошептал профессор и сполз с сиденья на пол.
– Была не была, – Покровский быстро перекрестился. – Ну, посмотрим, что это тут за кнопочки…
Алекс Енски медленно пополз в хвост вертолета, где были свалены зеленые мешки с парашютами.
Первыми в ситуации сориентировались те военные, что стояли внизу у помоста. Побросав разноцветные воздушные шарики и приглушённо матерясь, они кинулись врассыпную в направлении моря.
Шагранов не сразу понял, что произошло, а когда до него дошло, машинально схватился за грудь – там, где сердце. Вертолёт вначале вроде как снова выровнялся, вернувшись на верный курс по направлению к острову, но пошёл к земле вдруг так стремительно, что через минуту стало ясно: он сейчас грохнется прямо на сине-желтый помост.
Челюсть у Юсупова отвисла.
– И это ваши прославленные пилоты-инструкторы? – закричал Шагранов, прыгая с помоста в стог сена, весьма удачно расположенный рядом.
И тут произошло непредвиденное – помост внезапно накренился и с грохотом просел вниз, увлекая в образовавшийся пролом не успевшего что-либо понять спонсора и нескольких зазевавшихся музыкантов, не соскочивших вовремя с деревянной платформы, как это сделали их коллеги и командир.
Удирающие в сторону берега пограничники и гражданские лица решили, что вертолёт уже упал, а потому припустили к морю ещё быстрее.
Но боевая машина, пройдя на бреющем над развалившимся помостом, села прямо на крышу одной из казарм.
– …Получилось, получилось! У меня получилось!! – заорал Бумба, выпрыгивая прямо на скрипящий шифер.
…Двигатель заглушить он, естественно, забыл.
Вслед за Покровским из вертолёта вылез зелёный Гурфинкель, волоча за собой мирно спящего Лоуренса.
– Что, уже прилетели? – воскликнул профессор Енски, с нетерпением выскакивая из салона винтокрылой машины. – А где здесь туа…
Однако закончить фразу профессор не успел, так как с грохотом полетел вниз, оступившись на неровной крыше казармы.
– Моя нога!! – визгливо закричал он. – Месть Гедеонова, помогите! Я, кажется, сломал ногу! Где эти мерзавцы? Тр-р-рубы Иерихонские, я им сейчас покажу-у-у!..
…И никто из присутствующих в этот момент на месте разыгравшейся драмы так и не заметил двух симпатичных свинок, рыжую и белую, с озорным хрюканьем выскочивших из-под обломков помоста и припустивших в сторону овощных грядок…
Глава одиннадцатая
Заговор врачей
«…На самом деле все больницы похожи друг на друга. Разнятся только детали. Может быть отделка стен и потолков, освещение, обстановка палат и их количество. А в остальном, что больница в каком-нибудь Йорке, что военный изолятор на каком-то забытом Богом острове… Все одно и тоже. Унылая обреченность, въевшаяся в стены вместе с краской, – думал Гор, глядя на облупившийся и давно не видевший малярной кисти потолок палаты, где лежал его отец. – Разве что обреченность держится дольше, чем любая краска. На самом деле больницы гораздо страшней, чем любые морги, чем любые кладбища. Ведь с последними все ясно, они однозначны. И только больница способна пытать человека надеждой, страхами и предчувствиями. Больница пропитана всем этим и каждый, кто приходит сюда, как пациент или как посетитель, в полной мере ощущает на себе разрушительное действие этих чувств».
Гор тяжело вздохнул, подумав о том, что сейчас милашка Бетси если не лезет очертя голову в какие-то удивительные приключения, то уж точно готовится к ним, полная азарта и предвкушения. А вместе с ней очаровательные близняшки. Не говоря уж, обо всей мужской составляющей населения острова.
Дверь скрипнула, приоткрылась.
– Спит?
Гор обернулся.
В приоткрытую щелочку двери на него смотрела озабоченная физиономия Элизабет МакДугал.
– Спит, – ответил Гор.
Он встал, предлагая Бетси стул. Та отмахнулась.
Полы белого халата распахнулись, как крылья большой белой птицы. Под халатом соблазнительно мелькнули стройные ноги. Бетси была одета в купальный костюм, явно собираясь то ли заняться очередным исследованием подводных пещер, то ли просто приятно провести время с тем живым воплощением детской игрушки. Некстати Гор вспомнил, что пластмассовый прототип Александра Мягкова был бесполый, то есть на месте первичных половых признаков у него было эдакое чуть выпуклое образование, не годное ни на что, кроме одевания игрушечного белья.
– Зашла проведать как он, – сообщила Бетси, кладя на зеленую тумбочку, стоящую около кровати, пакет с неведомо откуда взявшимися апельсинами. – Когда накладывали гипс, он вел себя довольно мужественно. Для его возраста это настоящий подвиг.
Гор не стал уточнять, что мисс МакДугал считает подвигом, потому что поведение отца в момент аварии и последовавшей за ней операции сам Гор считал несколько легкомысленным.
…Ну, еще бы! Пожилой человек, тоже, в некотором смысле, звезда археологии, сломав ногу и превозмогая позывы диареи, забирается в кабину вертолета, вытаскивает оттуда какого-то африканца и привселюдно едва ли не линчует его. Конечно, хорошо, что на черной физиономии горе-пилота не видно синяков, но уж сломанных ребер не скроешь никак. Другие члены экипажа даже не рискнули близко подходить к разбушевавшемуся профессору, который рычал и бросался на всех и каждого, как обезумевший берсерк.
Скача на одной ноге, Енски-старший размахивал над головой маленькой монтировочкой, неведомо как оказавшейся у него в руке и угрожал проломить «этому черножопому засранцу» череп. При этом престарелый террорист не предъявлял никаких требований и не шел ни на какие переговоры. Череп африканца, впрочем, тоже не трогал.
В конечном итоге местный доктор сумел разыскать у себя во врачебном инвентаре странного вида смирительную рубашку и с помощью двух здоровенных пограничников скрутил Бин Ладена от археологии. При этом Енски-старший сквернословил по-английски, французски и на древнеарамейском, чем привел Папу в буйный экстаз, сравнимый разве что с оргиастическим. Бетси МакДугал, вероятно, понявшая некоторые обороты речи профессора, густо краснела.
Алекс Енски угомонился только после укола, который сделал ему сияющий от радости военврач. На вопрос Гора о причинах такого счастья, эскулап ответил, что на острове, среди патологически здоровых
