Дачка была ничего себе – возвели ее совсем недавно, пристроили в аккуратную шеренгу «новых русских» вилл на краю поселка Солнечный и обнесли высоким забором, чтобы оградить обитателей от завистливых глаз простых смертных. Теперь она во всех углах благоухала ароматом свежего дерева и радовала глаз новеньким кирпичом и уложенной с математической точностью красной черепицей. Правда, кондиционеры не успели врезать, но на такие мелочи Иван внимания не обращал. Заботило другое. Ему предстояло в конце отпуска возвратиться домой, чтобы забрать документы, а у соседей могли возникнуть вопросы: несчастная Аниська и дурачок Мишка до сих пор значились в категории «безвестно отсутствующих», как, впрочем, и сам Иван (сведения, добытые «дядей Сашей» по своим каналам). Ребята «дядиного» приятеля – крутого парня Вовца – упрятали трупы, но ситуацию упрятать никому не под силу – на людской роток не накинешь платок. Этот крутой парень Вовец, кстати, вчера смотрел на него с нескрываемым удивлением. Ивану было стыдно. Наверно, «дядя» описал его своему приятелю, как супермена и пса войны, прошедшего все круги ада. А этот пес, черт его задери, взял и звезданулся с крыльца – есть чему поудивляться… Да, надо крепко подумать, что сказать соседям. Или попросить «дядю», чтобы отрядил гонца за документами. Хотя совестно просить – и так по уши в долгу…
Вторая проблема, которая беспокоила Ивана, – цветные глюки. Такого с ним ранее никогда не случалось. Это ж надо так башкой шарахнуться! Всю ночь чудятся какие-то странные жлобы с мертвыми глазами, голенькая девчонка-хромоножка, которая кажется до боли знакомой и родной, катафалк, бархатный гроб, какой-то милицейский капитан с железными зубами… Тьфу! Надо будет пожаловаться «дяде Саше» – может, обследование пройти, пока есть возможность на халяву…
За воротами послышался шум подъехавшего авто, затем три коротких сигнала. Иван неспешно – как рекомендовал дядя – приблизился к воротам и распахнул калитку. Из белого «рафика» с красной полосой вышла симпатичная дородная дама средних лет, облаченная в белый халат, и начальственно представилась:
– Фельдшер Петрова. Александр Иванович попросил заехать, сделать вам перевязку.
– Ну, слава яйцам! – обрадованно пробормотал Иван, делая приглашающий жест. – Прошу. Вы пока распаковывайтесь, – он кивнул на пузатый баул в руках фельдшерицы, – а я сбегаю в одно место…
– А вот бегать вам нельзя, – строго осудила женщина в белом. – Александр Иванович сказал – полный покой. Куда это вы бегать собрались?
– Ладно, ладно, – смущенно согласился Иван, провожая врачиху в дом – он собирался проскочить в летний душ и наскоро сполоснуться, поскольку почувствовал вдруг, что нехорошо пахнет. Интересно, когда он мылся в последний раз? Вчера – точно не мылся…
Они вошли в дом. Иван расположился на диване, смущенно улыбаясь и украдкой кося на большую аппетитную попу врачихи, распаковывающей баул на столе, – по жаркой погоде халат был надет на голое тело, трусики просвечивали сквозь тонкую ткань, и попа волнительно подрагивала при каждом движении женщины.
– Ох, е-мое! – не удержавшись, всхлипнул Иван, ощутивший, что своевольный фрагмент его организма начал функционировать самостоятельно.
– Что с вами? – озабоченно поинтересовалась фельдшерица. – Голова болит?
– Ничего… – процедил Иван сквозь зубы. – Так…
– Приступим, – бархатным голосом пропела фельдшер Петрова и разрезала ножницами узел на его повязке, ненароком наклонившись и явив взору воина объемные полушария, откровенно выпирающие из- под тесного халатика, который, по всей видимости, был ушит еще в те времена, когда его хозяйке диета не требовалась. У Ивана томительно заныло в желудке, к горлу подкатил комок…
– Нет, я так не могу, – хрипло прошептал он. – Что вы делаете сегодня вечером?
– О! – удивленно воскликнула обладательница полушарий и, бросив заниматься головой пациента, с любопытством уставилась на встопорщенность в районе его причинного места. – У вас, мальчик, судя по всему, было длительное воздержание?
– Очень длительное, – признался Иван, смущенно потупив взор. – Видите – мне стыдно, а он – что хочет, то и делает…
– Ну что ж тут стыдного? – философски заметила врачиха. – Вопрос легко разрешим. Сто рублей – и мы моментально устраним эту неприятность. Мррр?
– Сто? – мучительно покраснел Иван – у него не было ни копейки, дядя забыл выдать за хлопотами.
– Ну, такому красавчику я бы и так дала, – бесстыдно заявила фельдшерица, по-своему истолковав его смущение. – Но у вас-то, «новых», денег куры не клюют, а мне они не лишние, так что… Мррр?
– Ага, – сглотнув вязкую слюну, согласился Иван, а пакостные руки уже залезли под халатик, вцепились в прохладные массивные бедра и тянули вниз резинку трусиков. – Ага!
– Не торопись, красивый мой! – с придыханием пробормотала врачиха.
– Тебе головку нельзя опускать – мы стоя… – И тут же повернулась к Ивану задом, закинула на спину халат, приспустила трусики и призывно изогнулась, упираясь руками в край стола.
– А-ха! – страстно выдохнул Иван, пристраиваясь сзади и со страшным возбуждением вгоняя свой распаленный фрагмент куда природой предназначено. – А-ха! – И погнал стремительно, мертвой хваткой вцепившись в ее бедра, резкими рывками вздергивая на себя пухлые булки.
Через минуту последовала бурная разрядка – Иван, не стесняясь, от души крикнул и, отвалившись от мясистого лакомства, рухнул на диван.
– Полегчало? – кокетливо стрельнула глазами врачиха, быстро заправившись и приняв прежний начальственный вид.
– А-ха, – расслабленно протянул Иван, поправляя штаны. – Я тебя люблю, крошка.
– Ну, это необязательно, – наставительно сообщила врачиха, вновь подступая к его голове и разматывая повязку. – Мы, врачи, лечим не только медикаментами. Положительный стресс – это как раз то, чего зачастую так не хватает пациенту, – и как бы ненароком задела пациента за плечо самовольно выскользнувшей из выреза халатика сисей. Иван, несмотря на только что отзвучавший оргазм, вновь почувствовал сладкое томление и плотоядно улыбнулся.
– Ой, кровь! – пронзительно взвизгнула фельдшер Петрова. – На повязке – кровь!
Томление стало пропадать – ему на смену пришло легкое раздражение.
Эка голос у сударушки препротивный!
– Где кровь? Откуда кровь? – лениво поинтересовался Иван, делая попытку приподняться с дивана. Фельдшерица с неженской силой усадила его обратно, отмотала бинты до конца и принялась осматривать рану.
– Странно, шрам в порядке, не кровоточит. Защитная пленка тут – целая вроде… Может, ударился где?
– Да нет, нигде не ударялся, – начал оправдываться Иван. – Я вообще смирный, не прыгаю, не скачу…
– Смирный! – сварливо пробурчала фельдшер Петрова, выбрасывая бинты в пластмассовый контейнер для мусора, стоявший у двери, и неожиданно нагрубила – вроде бы шуткой:
– Конь застоялый – вот ты кто. Ему лежать надо, а он – туда же, кобелино…
Ивану взгрустнулось. Остатки томления как рукой сняло: оказалось, что все это – мираж, цветные глюки, типа тех, ночных, эротический бред ушибленного сознания, обусловленный избытком гормонов…
– Значит, так, слушай внимательно, – начальственным тоном заявила фельдшерица. – Еще неделю не двигаться точнее, не делать резких движений, – она глумливо подмигнула ему, – голову не мочить, рану не трогать, не засорять, сидеть дома. Алкоголь – ни в коем разе, даже пиво. Я живу здесь, в поселке – Александр Иванович поручил мне приглядывать за тобой. Завтра опять заеду. Давай рассчитаемся.
Последняя фраза прозвучала так обыденно, что Ивану стало неловко.
– Это… у меня сейчас денег нету, – покаянно признался он. – Я тебе потом…
– Э-э, ты че несешь?! – сердито воскликнула врачиха. – Думаешь, я так тебе и поверила? «Денег нет»! Ха! Нет, вы посмотрите на него!
– У меня деньги в другом месте – не здесь, – поправился Иван. – Ты скажи адрес – я тебе вечерком занесу. Здесь же рядом… А за задержку добавлю еще полтинник. Лады?
– Да… кобелино, – осуждающе покачала головой фельдшер Петрова. – Не хватало еще, чтобы ты ко мне домой заявился и с мужем столкнулся. Завтра заеду – отдашь. Покеда!
