Только для чего это вам? Вы что – готовитесь к ограблению штатовского Резервного банка?

– Да ну, что за бред. – Адольф Мирзоевич презрительно махнул ладошкой. – Какой, в задницу, банк… Власть я люблю. Власть, батенька, явление страшно заразительное. Единожды вкусив, бросить неимоверно трудно. Вот как вы думаете – кто у нас в области имеет самый больший вес?

– Как у всех – губернатор, – не моргнув глазом, выдал Иван. – Ну, или, может, вор в законе, который общак держит. А на худой конец – глава самой боеспособной и крупной бандгруппировки. Вот хотя бы Вовец… Нет, Вовец не потянет – судя по всему, он под вами ходит… Значит, губернатор. Так?

– Не так, – скромно потупился Пульман. – В этой области я самый главный. Как скажу, так и будет. Вот она – власть. И знаете, я ведь совсем недавно стал тем, кем являюсь. А до этого был простым психотерапевтом – без малейшего намека на улучшение положения. Маленький, гаденький, противный такой… да сами видите – вот он я. Что может заставить окружающих уважать и бояться такого типа? Да страх, естественно, деньги невероятные, мощный интеллект – в общем, обычные составляющие власти. Вот так, друг мой…

– Ясно с вами, – несколько обескураженно пробормотал Иван. – Навертели дыр и теперь рулите всеми как хотите. Собираетесь, наверно, расти в масштабах? На общероссийский рынок, по-видимому, желаете выбираться. А то – нет движения, нет и жизни… Не так ли?

– Да так, конечно, так, – согласился Пульман, улыбнувшись догадливости и видимой покорности собеседника. – Но насчет общероссийского масштаба – пока рановато… Пока у меня трудности с самим процессом. Ну, в самом деле: не могу же я хватать всех подряд и оперировать?! Тут обыкновенного офицера спецназа пришлось добывать ценой напряжения всех имеющихся сил и средств, кровавыми потугами… А представьте, что будет, ежели я, допустим, выкраду кого из аппарата Президента?! Да и потом: нерентабельное это предприятие. Они там в последнее время меняются как перчатки. Этак и разориться можно, если всех подряд зомбировать, по графику… Нет, у меня несколько иные планы.

– А ну да, ну да, конечно, – с заметной ехидцей поддержал Иван. – Проще, естественно, самому президентом стать – чтобы не ковыряться с этими, которых как перчатки. Только я даже отдаленно не представляю себе – как это у вас получится. Выборы, господин хороший, выборы… Вы же не сможете навертеть дыр в головах ста пятидесяти миллионов избирателей? Пупок развяжется! А без этого, хороший мой, у вас столько времени уйдет, чтобы нарисоваться как следует да завоевать неистовую любовь телезрителей – как раз помрете от старости. Или вы, между делом, и эликсир молодости изобрели до кучи?

– Для человека, которому через полчаса вопреки его воле будут делать операцию на мозге, вы ведете себя слишком игриво, – протокольным голосом осадил своего собеседника Пульман, – видимо, обиделся чуток. – Или вам настолько осточертела жизнь, что все равно?

– Вы мне ничего не соврали – насчет процедуры зомбирования? – деловито уточнил Иван. – Зомби последнего поколения ничем не отличается от нормального человека… Верно?

– Не соврал, – насторожился Пульман. – А что, собственно…

– А то, – беспечно перебил Иван. – Вы меня выпустите отсюда, отпуск мой закончится, и я опять укачу в горы. Так что не знаю, за каким бритым лобком вам втемяшилось в башку меня зазомбировать, но добывать меня вам придется, ой, как трудно! Не проще, чем в этот раз. Чего ж бояться? Или вы будете мне башку долбить без наркоза?

– Не буду, – отрицательно покачал головой Пульман. – Я рад, что вы так философски воспринимаете неизбежность судьбы… Но, дорогой мой, именно в этих горах вы мне и понадобитесь – так что напрасно ухмыляетесь…

– А зачем я вам в этих горах? – недоумевающе воскликнул Иван. – Руду добывать?

– Давайте по порядку, – остановил его Пульман мановением узкой ладошки. – Давайте по порядку… Итак, сразу оговоримся – президентом я быть не желаю. Слишком хлопотно и ненадежно. Я вам назову конечную цель, только вы не смейтесь. На первый взгляд эта теория выглядит вполне невероятной – если не знать подоплеки. А вы пока не знаете… Ну что – смеяться не будете?

– Да не буду, не буду, – пообещал Иван и тут же криво ухмыльнулся.

– И потом, вам-то что – буду я смеяться или нет? Я пленник, вы господин…

– Даже между садистом и жертвой на определенном этапе устанавливаются своеобразные доверительные отношения, – проникновенно изрек Пульман. – Я же – отнюдь не садист… А в вас я вижу интересного собеседника – несмотря на внешнюю твердолобость и показное солдафонство, вы мне чем-то импонируете…

– Увы, не могу ответить вам тем же, – чистосердечно признался Иван. – Ну, рассказывайте – чем вы там хотите стать. Смеяться не буду – обещаю.

– Хочу создать общество нового типа, – простенько сообщил Адольф Мирзоевич. – Маниакальная одержимость и фобии здесь ни при чем – отчетливо отдаю себе отчет, что дело непомерно трудное и практически не осуществимое в обычном режиме. Хочу попробовать… Общество прогрессивного типа, во главе которого буду стоять я – иначе не стоило бы и затеваться. – Он украдкой скосил глаза на собеседника – Иван и глазом не моргнул. – Так вот: первым делом проведу тщательную селекцию. В последнее время на нашем шарике развелось слишком много лишних. Вы не находите?

– Опасная теория! – осторожно высказался Иван. – Такое мы уже проходили! А кого вы имеете в виду под «лишними»?

– Нет, я не по расовому признаку, – успокоил его Пульман. – Фашизм тут ни при чем. Расы каждые нужны, расы каждые важны… Видите ли, в последнее время развелось много уродов. Много калек. Пенсионеров и стариков, никому не нужных, пруд пруди, на оплату пенсии уходит чуть ли не половина валового дохода… Наркоманов, этих… эмм… отморозков, бомжей и прочей шпаны всякой – по улице не пройдешь. Семьдесят процентов контингента пенитенциарных учреждений исправлению не подлежит – этих сразу нужно к ногтю. И вообще я считал, пользуясь закрытой статистикой: более трети населения – лишние. Представляете?

Итак – первым делом уничтожаются все лишние – это немногим более трети ныне живущего населения нашего шарика…

– Придется третью мировую развязывать, – с деланным сочувствием вздохнул Иван, крепясь, чтобы не высказаться по существу. – С использованием ядерного оружия… Столько народу вот так вот сразу – никак не получится угрохать!

– Это уже детали, – беспечно отмахнулся Пульман. – Я все давно продумал – это не проблема. Это просто на первый взгляд кажется таким глобальным и трудновыполнимым, а на деле все будет зависеть от расторопности исполнителей на местах. С исполнителями же вопросов не будет – можете мне поверить… Итак – в ходе первоочередных мероприятий по селекции у нас осталось две трети населения. Что мы с ними делаем?

– А действительно – что? – Иван загорелся нездоровым любопытством.

– Всем подряд вертите дыры?

– Никаких дыр. – Пульман опять махнул ладошкой. – Оставшихся мы делим на две категории: управление – сливки, господствующий класс – и технический персонал… Так называемые… рабы. Сфера обслуживания, сельское хозяйство, производство – и так далее. Вот этот второй класс – большинство –  придется обрабатывать, правильно вы заметили. Но не дыроверчением, а несколько иным способом, радикально отличным от оперативного вмешательства, – позже я остановлюсь… Так вот: господствующий класс – класс интеллекта, отобранный с особым тщанием, будет развиваться, пользуясь всеми достижениями цивилизации и самосовершенствуясь, а рабы – сами понимаете, будут усердно вкалывать на благо элиты. И представьте себе, они будут счастливы… Потому что им оставят три естественные природные потребности: жить, жрать и размножаться. Удовлетворяя их, они не будут стремиться к чему-либо большему. Ферштейн?

– Ага, как скотина в хлеву. – От негодования у Ивана задрожали скулы. – Пожрал, поработал, схлопотал оргазм – и живи себе. Бетховен, Чайковский, Сервантес, Лорка, Возрождение все до кучи – в унитаз… Нормально!

Ничего не скажешь – перспектива…

– Бетховен! Лорка! Ха! Да я вижу, вы там, в горах, отстали от жизни, – желчно процедил Пульман. – Вы посмотрите вокруг. Посмотрите! Что с Россией сделалось?! Даун на дауне сидит и дауном погоняет. А сидит