не волен поступать, как тебе заблагорассудится.

Он попытался стряхнуть ее руку, и лицо его было бледным, пугающим своей непривычной серьезностью.

— Я дал слово другому человеку, прежде чем дать слово твоему отцу, — ответил он. — Я делаю это не потому, что мне хочется, а потому что должен. Это сильнее меня, и тут ничего не поделаешь. Возвращайся, Мэри, а то я рассержусь.

— Нет, — рыдала она, — нет, я не уйду. Ты слишком дорог всем нам, и я не позволю тебя погубить.

И тогда он снова остановился, глядя на нее. Сент-Колумб растаял в тумане, а вокруг них простиралась голая, унылая земля. Потянув ее к обочине, он сказал:

— Ты мне тоже дорога, Мэри. И ты, и Джонни, и остальные… Даже бедный мистер Трежантиль, такой добрый. Но никто из вас теперь не сможет остановить меня.

— Это миссис Льюворн, не так ли? — спросила Мэри. — Вот почему ты сейчас убегаешь! Ты идешь на встречу с миссис Льюворн. Письмо было от нее.

— Зови ее так, если хочешь, — сказал Амиот. — Я никогда так ее не звал, да и вообще не называл никаким именем. Она мне дороже жизни — вот и все, что я знаю.

И тогда Мэри поняла: что бы она ни сказала, его не удержишь, он все равно пойдет к той женщине. Слова его звучали так, словно он уже был рядом с ней или в каком-то сне, и то, что он стоит сейчас на дороге, не имеет никакого значения, для него это не реальность. Но для девочки это было вполне реально. Инстинкт подсказывал ей, что с ним нужно быть твердой и хитрой, иначе она его потеряет.

— Да, Амиот, — сказала она, — я понимаю. Ты ее любишь, и для тебя не существует никого на всем свете, кроме нее. Я тебя не виню. Позволь мне пойти с тобой — пока ты ее не найдешь. Это все, о чем я тебя прошу.

Ей показалось, что она внезапно стала старой и мудрой, а он — маленький ребенок, младше Джонни, и его нужно защищать. Он не знает, что ему грозит опасность, и она должна это от него скрывать.

— Ей никогда не найти дорогу в таком тумане, вот что меня беспокоит, — сказал он, вглядываясь в густую завесу, уже скрывшую всё впереди. — Она смело отправится в путь, потом заблудится, и с ней случится беда. Вот почему я выбрал дорогу на Труро: она приведет меня к «Индийской королеве», тут нет и трех миль.

— К «Индийской королеве»?

— Да, это название гостиницы, где они остановились, — они приехали на какой-то обед. Она рассчитывала, что доберется туда до полудня, и назначила мне свидание в Замке ан-Динас от часа до двух.

Мэри была поражена. Каким образом миссис Льюворн узнала, что Амиот будет в этих краях, и как у нее хватило наглости назначать встречу в замке, когда мистер Трежантиль отвечает за их компанию, а сама она находится здесь вместе с мужем?

— Если бы мы не пошли в Сент-Колумб и была хорошая погода, мы могли бы утром устроить в замке пикник, как вчера. Как бы ты объяснил ее присутствие мистеру Трежантилю? — спросила Мэри.

Он пожал плечами со странным безразличием, как будто подобная мысль не приходила ему в голову.

— Я бы вышел на дорогу ее встречать, точно так же, как делаю это сейчас, — ответил он. — Все бесполезно, Мэри, нас не остановишь, я тебе уже сказал. Если хочешь, пойдем со мной. Я больше не могу медлить.

Он снова зашагал вперед, и она вынуждена была приноравливаться к его шагу. В любом случае, подумала она, туман задержал путешественников, ехавших на обед, и если сам мистер Льюворн находится в «Индийской королеве», то миссис Льюворн, должно быть, не в своем уме, если попытается осуществить намеченный план. Несомненно, по мере приближения к гостинице Амиот осознает, что делает глупость, и согласится вернуться в Тресаддерн-Фарм.

Справа от них была тропинка, а вскоре они увидели еще одну, которая вела налево; но Амиот шел прямо, никуда не сворачивая, так как, по его словам, по этой большой дороге они в конце концов доберутся до перекрестка и, как только покажется какой-нибудь дом, он спросит, где «Индийская королева». Мэри, которая уже прошла пешком от Тресаддерна до Сент-Колумба, натерла ноги и сильно устала, да еще была и очень встревожена: что подумает мистер Трежантиль о них обоих? Не станет ли разыскивать их в Сент- Колумбе? А вдруг он вызовет полицию и Амиота схватят и снова посадят в тюрьму?

«Индийская королева»… «Индийская королева»… Она повторяла это название в такт своим шагам, и это было уже не название гостиницы, а сама миссис Льюворн, с фальшивой улыбкой манившая их, с драгоценностями на шее и в волосах.

Наконец они набрели на какие-то домишки, и в первом же из них Амиот спросил дорогу. И тут Мэри увидела, что он впервые за все утро улыбается и снова похож на того Амиота, которого она знала и любила.

— Теперь уже недалеко, — сообщил он. — Сейчас свернем налево, и эта дорога доведет нас до самой гостиницы. Женщина, к которой я обратился с вопросом, подумала, что я приглашен на обед, а я не стал ее разуверять.

У Мэри сильно забилось сердце: что он собирается делать, когда они доберутся до «Индийской королевы»? Смело войдет и спросит миссис Льюворн — при ее муже и всей остальной компании?

Они свернули налево, как им подсказали, и вскоре вышли на большую дорогу. Тут они сразу же увидели впереди дом, который не мог быть ничем иным, кроме как «Индийской королевой». Однако какое красивое и внушительное название для такой скромной гостиницы, и как непохожа на миссис Льюворн королева, намалеванная на вывеске над порогом! В то время как Амиот и Мэри стояли, глядя на гостиницу, в которой, судя по всему, никого не было, они услышали стук колес, доносившийся из тумана справа от них, и голоса. Амиот поспешно потянул Мэри за собой в канаву, и они пригнулись там, поджидая, когда подъедет экипаж. Наконец из тумана вынырнула повозка, в которой было полно хохотавших и поющих мужчин, и остановилась перед гостиницей, подняв такой шум, что и мертвый бы проснулся.

— Они приехали на обед, — прошептала Мэри, — хотя еще только половина третьего; и мы не знаем, там ли миссис Льюворн.

Амиот сделал жест, призывавший ее к молчанию, и они продолжали наблюдать, как эти мужчины слезли с повозки, горланя во всю мощь своих легких. Затем дверь гостиницы отворилась, и оттуда донесся голос, приглашавший всех войти. Человек семь-восемь с хохотом ввалились в гостиницу. Кучер повернул лошадей и покатил по дороге обратно, в ту сторону, откуда прибыл, — возможно, нужно было доставить на обед остальных гостей. Цокот копыт постепенно замер вдали, и все снова стихло.

— Что ты собираешься теперь делать? — спросила Мэри.

Амиот взглянул на нее. Волосы его были влажны от тумана и моросившего дождя, лицо измазано в грязи. «Теперь он выглядит как настоящий бродяга, — подумала Мэри, — даже как вор; если он постучит в дверь, его не впустят».

— Подожди здесь, — сказал он. — Я посмотрю, есть ли за гостиницей конюшня. Если есть, то, наверное, лошади там, и их ландо тоже.

Он перешел через дорогу и исчез за углом дома. Какой одинокой и заброшенной она себя чувствовала, ожидая в канаве его возвращения! В окнах гостиницы еще не зажегся свет, и единственным признаком жизни был дым над трубой да поскрипывание вывески с индийской королевой, которая раскачивалась на петлях.

Вскоре показался Амиот. Он поманил ее пальцем, а когда она присоединилась к нему, потянул под навес возле конюшни.

— Лошади там, и ландо тоже, — сообщил он. — Кучер в доме. Я видел его в окне, он сидит за столом — наверное, на кухне. У меня есть план, Мэри, положись на меня.

Он снова улыбался, взгляд его выражал уверенность; как предположила Мэри, это оттого, что миссис Льюворн где-то поблизости и он верит, что скоро они будут вместе.

— Каков же этот план, Амиот?

— Я хочу, чтобы ты подождала на конюшне, возле лошадей, — ответил он. — Там на соломе тепло, и ты будешь в безопасности. Ты подождешь моего возвращения — не знаю, сколько времени я буду