стойлу. При виде своего друга он снова заржал и резко остановился. Лошадь была без всадника, ее била дрожь. В считанные секунды доктор спустился с козел и вдвоем с кучером впряг испуганное животное в ландо, рядом с его приятелем.
— Он сбросил всадника, — заметил Дингль, — и тут уж не его вина.
— Или его отпустили, — возразил доктор, — поскольку всадник добрался до конца своего пути.
Он обозрел местность по обе стороны от себя, насколько позволял туман. Возвращаясь в мыслях к утренней прогулке, он вспомнил, что тропинка, на которой они сейчас находятся, пересекается с дорогой, проходящей под Замком ан-Динас, примерно в ста ярдах от оловянного рудника. Он заметил тогда дымовую трубу и сараи, построенные на склоне слева от дороги, и сейчас, всматриваясь вперед, различил ту же самую трубу, стоявшую как гигантский часовой, только теперь она была видна с противоположной стороны. Когда доктор сидел в гостиной Тресаддерн-Фарм, поджидая возвращения экскурсантов из Сент-Колумба, он взглянул на карту Трежантиля, лежавшую на столе, и прочитал название оловянного рудника: Ройялтон. Конечно, это была современная английская форма, соответствующая Tre-Kyning, или «город правителя», а современный манор Трекеннинг находится примерно в двух милях западнее этого рудника. Однако в корнуэльском языке тоже имеется слово «ryal», и вполне могло случиться, что оловянный рудник на том месте, где несколько веков назад под крепостью на холме стоял дом правителя, носит древнее имя, напоминающее о былом величии — Ройялтон. Таким образом, если его догадка верна и дом правителя стоял когда-то ниже укрепленного замка, то разве не станет друг и брат по оружию этого самого правителя, Динаса, скрываясь после поединка, разыскивать своего друга в его доме, а не в крепости?
Вычеркните столетия, примите тот факт или фантазию, что время — во всяком случае, для Амиота и Линнет — это
Мэри, послушная приказу доктора, не высовывала нос из ландо, но теперь, когда он взглянул на нее и мистера Трежантиля, соединяя Мэрмана дышлом с его товарищем, она поняла по серьезному выражению его лица, что он так же, как она, боится, как бы с Амиотом не случилась беда.
— Мэри, — сказал доктор озабоченным тоном, — когда вы устроили вчера пикник в замке, увидел ли Амиот этот рудник, вон там?
Мэри высунулась из ландо, теперь и она тоже различила в тумане очертания дымовой трубы.
— Я так не думаю, — ответила она. — Если и увидел, то ничего мне об этом не сказал. Он говорил только о давно минувших днях.
— О которых он, вполне естественно, почти ничего не знал, — вклинился мистер Трежантиль. — Однако у этого парня есть способность ориентироваться на местности, в этом ему не откажешь. Разумеется, я заметил рудник, но не обсуждал этого. Горное дело не было целью нашей экспедиции.
— Да, конечно, — сказал доктор. — Целью вашей экспедиции было воссоздание прошлого, и в свете последних событий можно сказать, что она успешно достигнута. Человек, живший тринадцать веков назад, видит то, что здесь было тогда, а не то, что есть сегодня. Весьма вероятно, что Амиот увидел Ройялтон, но вовсе не рудник Ройялтон.
Он отошел от ландо и направился к карете. Линнет по-прежнему лежала в той же позе, в какой он видел ее в последний раз: она спала, завернутая в одеяла, голова ее покоилась на коленях мужа. Марк Льюворн, с искаженным лицом, белый как мел, прижимал ее к себе.
— Она ни разу не шевельнулась, доктор, — сказал он. — Ей хуже?
Доктор Карфэкс пощупал пульс своей пациентки и, опустившись в карете на колени, приложил ухо к ее сердцу.
— Никаких изменений, — сообщил он. — Согревайте ее, как вы делаете это сейчас, и, надеюсь, в скором времени мы будем следовать в Бодмин втроем.
— Полагаю, вы не намерены терять время, разыскивая того негодяя? — спросил хозяин гостиницы. — Пусть он сломает себе шею, пусть делает все что угодно — я не затаю на него злобу, если мы сможем доставить Линнет в больницу.
— Наберитесь терпения, — ответил доктор. — Если в течение пяти минут я не увижу никаких его следов, мы двинемся в путь, предоставив заниматься его поисками Трежантилю и кучеру.
Оставив два экипажа и лошадей под присмотром Дингля, доктор Карфэкс медленно двинулся по тропинке, ища следы копыт. И он нашел их, как и предполагал: они уводили от дороги к проходу в живой изгороди и дальше, к перерытой площадке за шахтой. Перед ним вырисовывалась дымовая труба, черная, угрожающая, и низкие крыши сараев, крытых шифером.
Не слышно было ни звука. Даже если на руднике и велись еще какие-то работы, то с утра все отсюда уже ушли. В этот субботний вечер, в канун Дня всех святых, здесь не осталось даже сторожа. Быть может, люди, работавшие на этом руднике, были среди тех, кто сегодня выпивал в «Индийской королеве». Здесь всадник спрыгнул с лошади и проник на территорию шахты, пробираясь через груды земли и мусора. Что он искал и что — страшно подумать! — нашел?
Когда-то по этой земле расхаживал Динас, друг Изольды и Тристана, сенешаль короля Марка. Возможно, его дом стоял там, где сейчас находятся сараи, или там, где машинное отделение, над которым возвышается дымовая труба. Рядом с этим местом несколько веков назад хлопотали слуги сенешаля. Окруженная сгнившей изгородью заброшенная шахта, видневшаяся среди дрока, в нескольких ярдах от доктора, могла показаться путешественнику во времени, хорошо знающему дорогу, входом, за которым должна быть лестница.
Отпечатки копыт исчезли, земля была истоптана, словно лошадь испугалась и сбежала, а среди дрока — по-видимому, совсем недавно — была протоптана тропинка, ведущая прямо к шахте. Как оказалось, ограждение вовсе не сгнило — столбы наклонились в сторону от удара.
— Амиот! — позвал доктор Карфэкс. — Амиот!
Эхо издевалось над ним, отражаясь от пустых сараев, и из-за тумана и темноты дымовая труба казалась еще больше. Доктору, стоявшему возле черной ямы, которая, возможно, десяток лет тому назад служила стволом шахты, показалось, что он очутился на пороге другого мира, и это было странное и жутковатое чувство. Что бы он в этот момент ни сказал и ни сделал, все будет лишь повторением былого, и тот, кто прислушивается сейчас в темноте к его голосу, слышит голос другого человека, который умер тринадцать столетий назад.
— Тристан! — позвал он. — Тристан! — Это имя прозвучало не нелепо, а зловеще, потому что эхо не было резким, как после его первого возгласа. Теперь в нем была какая-то печальная, пронзительная нота, это был почти шепот, чуть громче вздоха.
Сжав в руках свою палку и затаив дыхание от удивления, доктор Карфэкс наблюдал, как из ямы медленно поднимается фигура, перебирая руками — то соскальзывая, то замирая. Голова и плечи были выпачканы в черной грязи, лицо окровавлено, а взгляд пристальный, безумный — это были глаза Амиота.
— Кто меня зовет?
Голос, приглушенный рыданием, был слабый и прерывистый, и доктор, зная, что из-за внезапного движения или одного неверного шага Амиот может полететь обратно, в неведомые глубины, из которых он пытался выбраться, застыл на месте, за изгородью, по колено в дроке.
— Это я, Динас, — ответил он тихо. — Динас, твой друг.
Юноша всматривался в него, не узнавая, одной рукой вцепившись в твердую землю у края ямы, а второй откидывая спутанные волосы, которые упали на глаза.
— Ты меня предал, — сказал Амиот, — ты или кто-то другой. Лестница исчезла. Они вырыли яму, чтобы я попал в ловушку, и мне не выбраться.
Доктор, подавшись вперед, увидел, что левая нога юноши запуталась в проволоке, и если он наклонится, чтобы ее освободить, то полетит вниз.
— Спокойно, — велел доктор. — Крепко держись обеими руками. Я подойду и освобожу тебя.
Но когда он двинулся к краю ямы, Амиот закричал:
— Назад! Я тебе не доверяю. Сегодня ночью лис выходит из норы со всеми своими людьми. Динас служит сначала королю, а уж потом — другу.
Внезапно, сделав неимоверное усилие, он высвободил ногу из проволоки и, держась за край ямы,
