выбрался на безопасное место.
— Молодец, — похвалил доктор. — Вот, хватайся за мою палку. — Но его прыжок вперед во времени оказался гибельным: Амиот, сочтя этот жест враждебным, а палку — оружием, отпрыгнул в сторону и в следующую секунду набросился на своего ничего не подозревающего союзника. Повалившись на дрок, они боролись в каких-нибудь трех ярдах от открытого ствола шахты, и Карфэкс, над которым прошлое уже утратило свою власть, сознавал, что если он не одолеет противника, то ему грозит смерть в настоящем.
Амиот, в слепой ярости и испуге от того, что его предали, выхватил у доктора из кармана складной нож и, открыв его, нацелил ему в горло. Но тут Карфэкс, отведя руку, угрожавшую ему, швырнул противника на бок, по несчастливой случайности вогнав тому нож в плечо. Хлынула кровь, и когда Амиот вскрикнул от боли, его гнев и страх испарились. Он перестал бороться и затих. Вынув нож из раны, он с изумлением взглянул на своего недавнего врага.
— Доктор Карфэкс, — сказал он, — что вы со мной сделали?
Доктор не отвечал. Сбросив пальто и куртку, он снял с себя батистовую рубашку и начал рвать ее на полосы, чтобы перевязать рану Амиота.
— Ну, ну, парень, — успокаивал он Амиота, — не двигайся, я тебя перебинтую наскоро, но этого будет достаточно. — Голос его был спокойным и ровным, а ведь каких-нибудь три минуты назад, когда он боролся за свою жизнь, этот голос чуть не умолк навеки. Но пока он говорил эти слова, уверенно накладывая повязку из того, что было под рукой — чистый носовой платок и разодранная на полосы батистовая рубашка, — темное пятно расплылось по всему предплечью, и Амиот потерял сознание.
Когда доктор Карфэкс, стоя на коленях возле заброшенной шахты, кричал что есть мочи, призывая кучера Дингля и своего пациента Трежантиля, чтобы они помогли отнести молодого Амиота в ландо (поскольку теперь нужно было доставить в больницу в Бодмине уже не одного, а двух пациентов), он совершенно не думал о том, что сам только что был на волосок от смерти. Он смотрел на юношу, который безвольно лежал у него на руках, белый как полотно, а из его случайной раны беспрестанно сочилась кровь. Доктора беспокоила вовсе не глубина раны и не большая потеря крови — ее будет не избежать, пока повязку не наложат как следует, — нет, его беспокоило то, что именно его собственный складной нож, которым час назад вынимали камешек из копыта лошади, выпачканного в грязи и песке, вонзился в нежное тело Амиота Тристана, по иронии судьбы сыграв роль рокового отравленного копья, которое осталось в далеком прошлом.
Туман рассеялся. Округа, которую он так долго скрывал, была теперь хорошо видна — осталась лишь естественная завеса темноты. Легкий ветерок, пришедший с севера, рассеивал последние облака и очищал небо. Вдали вилась тропинка, ведущая к Замку ан-Динас. Мистер Трежантиль, прежде чем направиться к Тресаддерну, чтобы составить компанию Джонни, предсказал прекрасную погоду на завтра.
Когда он отбыл, доктор Карфэкс опустился на колени в карете и пощупал пульс Линнет. На ее запястье звякнул наручень.
— Она не шевелилась? — спросил он.
— Нет, доктор. Один раз мне показалось, что у нее дрогнули губы — больше ничего. Это когда вы были там, у шахты.
Марк Льюворн, прижимая к себе жену, заглядывал в глаза доктору.
— Они смогут ее разбудить, не правда ли, когда мы доберемся до больницы? У них есть лекарства и все такое, ведь так, доктор?
Карфэкс осторожно поправил одеяло на спящей Линнет, и у него как-то странно сжалось сердце при воспоминании о том дне, двадцать лет назад, когда он шлепнул новорожденную, вдохнув в нее жизнь, и она издала свой первый крик. В те минуты она неохотно приветствовала мир, но с каким пылом и восторгом хваталась за жизнь позже — смело, безрассудно, даже рискнув вступить в брак с этим человеком, который годится ей в отцы. Если бы только она закричала сейчас и прерывисто вздохнула от удивления и боли, как в то утро, когда появилась на свет в Замке Дор, и доказала бы таким образом свое желание жить…
— Все, что в силах медицины, в больнице будет для нее сделано, — сказал доктор. — Я не могу обещать большего. Если бы я знал, что именно содержал этот напиток, то мог бы как-то судить…
— Что касается этого, — медленно произнес Льюворн, — то, если она не проснется и не скажет нам сама, это навсегда останется тайной. Дебора наполнила пузырек из какой-то бутылки, которую затем разбила, сказав, что вылила все до последней капли.
— И вы ей позволили?
— А что мне было делать?! — воскликнул измученный хозяин гостиницы. — Она поклялась, что это какой-то старый рецепт, совершенно безвредный.
— Совершенно безвредный — и тем не менее это же зелье убило во сне старика.
Карфэкс знаком показал кучеру, чтобы тот занял свое место на козлах, а сам направился к ландо. Амиот, уже пришедший в себя, улыбнулся ему.
— Повязка держится, — сообщил он. — Мэри говорит, что вы хотите отвезти меня в больницу, но в этом нет необходимости.
— Позволь мне самому судить об этом, — ответил доктор. — Мэри составит тебе компанию, а через два часа мы будем в Бодмине.
— Чего я не понимаю, — нахмурился Амиот, — так это как мы оказались там, на вересковой пустоши, и подрались. Я никогда не прикасаюсь к крепким напиткам, но боюсь, что на этот раз позволил себе лишнее.
— Неважно, коли и так, — всё уже позади.
Доктор перевел взгляд на Мэри: юная сиделка едва заметно кивнула, догадавшись, что он имел в виду. Если Амиот забыл о событиях последних часов, тем лучше. Доктор Карфэкс снова забрался на свое сиденье и взял в руки вожжи. Амиот даже не спросил, как оказался в ландо Марка Льюворна. Значит, недавнее прошлое милосердно стерто из его памяти. Юноша больше не был путешественником во времени, независимо от своей воли попавшим в плен к прошлому, — это был простой бретонский моряк, раненный в результате несчастного случая. Не было ни ссоры, ни драки. И закон больше не будет его преследовать. Его последним врагом будет не Марк Льюворн, это вообще будет не человеческое существо. Придется вступить в бой с невидимым врагом, до сих пор непобедимым, — как это сделал много веков назад Тристан и потерпел поражение. И в эту минуту враг тысячекратно множился, курсируя в крови, грозный, несокрушимый.
Мэри, аккуратно подоткнув плед, чтобы ее подопечный не простудился, заметила, что он снова закрыл глаза. Но вскоре Амиот заговорил, и голос его доносился как будто издалека:
— Мы с ней когда-то давным-давно договорились — она и я. Она поклялась, что если будет мне нужна, то явится по первому зову.
Мэри молчала. Амиот не должен знать, что миссис Льюворн, заболевшую в «Индийской королеве», сейчас тоже везут в больницу.
— Я надел ей свой наручень, когда она спала, — продолжал Амиот. — Когда она проснется, то узнает его, и, как бы ей ни пытались помешать, она последует за мной.
Итак, постепенно память к нему возвращалась, а это могло повредить ему, поэтому Мэри решила быть очень осмотрительной.
— Ты грезишь, Амиот, — сказала она. — Миссис Льюворн спокойно спит в своей постели и даже не знает, что с тобой приключилось несчастье.
Он открыл глаза.
— Клянусь, я слышал, как она только что меня позвала.
Мэри похлопала его по колену и снисходительно улыбнулась.
— Это все твоя фантазия, — сказала она. — Не надо волноваться, успокойся и отдохни.
Ей показалось, что он напряженно вслушивается в какие-то звуки, и она не ошиблась.
— Мы не одни на дороге, — предположил он. — Кто-то едет за нами — я слышу стук колес. Кто там, Мэри?
Опасаясь, что он высунется в окно и растревожит свою рану, Мэри мягко взяла его за руку и устроила поудобнее на подушках.
