Его нынешний клиент, Орр, придет в четыре. Они отказались от ночных сеансов.

Мисс Корч напомнила, что сегодня на сеансе будет присутствовать инспектор Департамента Здравоохранения. Он хочет убедиться, что нет ничего незаконного, аморального, вредного, злого и так далее в операциях с Усилителем. Будь прокляты эти правительственные ищейки!

Так всегда было с сеансами и сопутствующей им публичностью, общественным любопытством, профессиональной завистью, соперничеством различных направлений. Если бы он оставался частным исследователем и второсортным врачом в Восточной башне Вильяметты, вероятно, никто и не заметил бы его Усилитель, пока он не решил бы, что аппарат готов для рывка, и он продолжал бы спокойно исследовать и совершенствовать свое изобретение. Теперь же, когда он занят самой тонкой работой — психотерапией, правительство присылает юриста, который не поймет и половины увиденного, а остальное поймет неверно.

Юрист пришел в пятнадцать сорок пять, и Хабер вышел в приемную, чтобы встретить его — ее, как оказалось, — и сразу же установить теплые и дружественные отношения. Лучше, если инспектор сразу увидит, что ты не боишься, готов отвечать на любые вопросы и настроен сердечно… Многие врачи проявляют свое возмущение, когда приходит инспектор: такие врачи редко получают правительственные субсидии.

Не так-то просто установить сердечные теплые взаимоотношения с этим инспектором.

Она щелкала и звенела. Тяжелые медные застежки сумки, тяжелые медные и латунные украшения, щелкающие каблуки туфель, большое серебряное кольцо с уродливой африканской маской, нахмуренные брови, твердый голос, щелк, хлоп, бряк… Через десять секунд Хабер заподозрил, что все это щелканье — маска, как на кольце: много звуков и резкость маскируют робость. Однако это не его дело. Он никогда не узнает женщину под маской, да и не в ней дело. Главное — только суметь произвести на мисс Лилач, как на инспектора, нужное впечатление.

Если не очень сердечно, то и не плохо — она компетентна, занималась этой работой и раньше и подготовилась заранее к этому случаю. Она знала, о чем спрашивать и как слушать.

— Этот пациент, Джордж Орр, — сказала она, — он не наркоман, верно? После трех недель лечения можно ли его характеризовать как тревожную личность или как психически больного?

— Как тревожную личность, в том значении, в котором употребляет это слово Департамент Здравоохранения. Глубоко тревожную, с искусственно изменяемой ориентацией на реальность, но его состояние улучшается.

У нее с собой был карманный диктофон, и она все записывала, каждые пять секунд, как и требовал закон, прибор издавал негромкое «ти-ин».

Не расскажите ли о средствах лечения (ти-ин). И какую роль в нем играет эта машина? Не объясните ли мне (ти-ин), как она устроена? Это есть в вашем отчете, но что она делает? (Ти-ин). Например, чем она отличается от устройства ЭЛЕКТРОСОН и обычного шлема?

— Этот прибор, как вы знаете, генерирует разнообразные низкочастотные импульсы, которые стимулируют нервные клетки головного мозга. Эти сигналы можно назвать неопределенными. Их воздействие на мозг в целом напоминает воздействие стереоскопического света в критическом режиме или слуховых стимулов, типа барабанного боя. Усилитель выбирает определенный сигнал, воздействует на специальную специфическую область коры головного мозга. Например, субъекта можно научить производить альфа-ритмы по своему желанию. Усилитель делает это без всякого обучения, даже если пациент в таком состояние которое обычно не позволяет производить альфа-ритмы через электроды, размещенные соответствующим образом. Через несколько секунд мозг воспринимает нужный ритм и производит их сам так устойчиво, как дзен-буддист в трансе. Точно так же можно вызвать любую стадию сна, с ее типичными циклами и региональной активностью.

— Стимулирует ли он центр удовольствия или резервные центры?

О, блеск в глазах, при одном только упоминании центра удовольствия! Хабер сдержал иронию и раздражение и ответил с дружеской искренностью:

— Нет. Это не электростимуляция и не химическая стимуляция любого центра. Усилитель не вторгается в особые зоны мозга. Он просто подталкивает к изменениям всю мозговую активность, заставляет перейти на другую, тоже естественную стадию. Как навязчивый мотив, заставляющий вас двигаться в такт. Мозг входит в нужное для терапии состояние и сохраняет его, сколько нужно. Я назвал прибор Усилителем, чтобы подчеркнуть, что он ничего не создает, ничего не приносит извне. Сон, внушаемый Усилителем — это самый нормальный, естественный сон. Разница между усилителем и устройством «электросон» та же, что между костюмом, сшитым на заказ, и массовым пошивом. А разница с методом вживления электродов — о, черт! — как между скальпелем и кузнечным молотом.

— Но как вы создаете стимулы, которыми потом (ти-ин) пользуетесь? Записываете ли, например альфа-ритмы здорового человека, чтобы использовать на больном (ти-ин)?

Он избегал этого пункта. Он не собирался лгать, конечно, но просто нет смысла говорить о незавершенном исследовании, пока оно не испытано. На неспециалиста это может произвести дурное впечатление. Хабер отвечал, сам с радостью слушая собственный голос, вместо ее щелканья, звона и стука, — любопытно, как только он слышит ее слова!

— Вначале я использовал набор усредненных стимулов, записанных от разных субъектов. Пациент, упомянутый в отчете, с успехом подвергался такому лечению. Но я чувствовал, что этот эффект случаен. Я начал экспериментировать на животных: конечно же, на кошках. Мы, исследователи снов, любим кошек: они так много спят! И вот, работая с животными, я заметил, что наиболее перспективны стимулы, записанные у того же субъекта. Нечто вроде автостимуляции. Видите ли — специфика. Мозг отвечает на собственные альфа-ритмы немедленно. Конечно, наряду с исследовательскими открываются и терапевтические возможности. На ритм пациента можно постепенно накладывать несколько иной ритм, более здоровый, записанный ранее оттого же субъекта или от иного. Это может оказаться весьма перспективным и в случаях повреждения нормальных функций мозга, при мозговых травмах. Тем самым мы поможем мозгу восстановить старые связи по новым каналам. Самому по себе, мозгу это гораздо труднее. Можно попытаться «научить» неправильно функционирующий мозг новому умению и так далее. Однако все это предварительные рассуждения, а как только я займусь непосредственными исследованиями, я тут же зарегистрирую их в Департаменте.

Это было абсолютной правдой. Не было необходимости упоминать, что он все время занимается исследованиями, поскольку они были незаконченными и могли быть неверно поняты.

— Можно сказать, что стимулирование, которым я пользуюсь, воздействует на пациента только во время работы машины — от пяти до десяти минут.

Он больше знал об особенностях работы инспектора, чем она о его работе. Он видел, как она слабо кивнула в ответ на последнюю фразу. Так и должно быть.

Потом она сказала:

— Что же она делает, эта машина, сданным пациентом?

— Я перехожу к этому, — ответил Хабер.

Он быстро сменил тон, так как в нем явственно начало проступать раздражение.

— В данном случае у нас субъект, боящийся сновидений — онейрофобия. Мое лечение заключается в совмещении традиционной и современной психотерапии. Пациент усыпляется здесь в контролируемом состоянии. Нужное содержание сна достигается гипнозом-внушением. Пациента учат спать и видеть безопасные сны, чувствовать удовольствие и так далее. Это со временем избавит его от комплексов. Усилитель — идеальный инструмент для этой цели. Он усиливает типичную j-активность пациента. Обычно требуется от часа до полутора, чтобы пациент миновал стадию обычного сна и вступил в j-стадию. На дневных сеансах такая трата времени непозволительна. Больше того, во время глубокого продолжительного сна гипнотическое внушение слабеет и может быть совершенно стерто. Это нежелательно. Очень важно, чтобы на сеансах у пациента не было дурных снов, не было кошмаров. Усилитель одновременно и экономит мое время и является фактором безопасности. Терапию можно проводить и без него, но на это, вероятно, потребуется много месяцев. С ним же я ожидаю выздоровления в течение недель. Возможно, это не менее ценное средство, чем гипноз в психоанализе и терапии.

— Ти-ин, — произнес диктофон инспектора.

— Бонг, — ответил ему коммуникатор негромким, богатым и авторитетным голосом.