неподдельным и большим удивлением, что я растерялась. Вид его из невозмутимого превратился в ошарашенный.

Я же хлопала глазами и не могла понять, что его так удивило, и почему он так категорично заявил, что я его люблю. Не, я, конечно, не отрицаю, но у меня что, уже на лбу это написано? Я всмотрелась в его глаза, и мне показалось, что они изменились, в них было что-то не так.

— Как такое может быть? — воскликнул он и встряхнул меня (эх, как в старые добрые времена). — Как ты можешь меня любить?

— О чем ты?

— Твои глаза, Дейника. Ты их видела?

Ну да видела, зеленые с золотыми искрами, вспыхивающими независимо от моей воли. Стоп, не это ли его и удивило? Я вновь взглянула в его расширенные глаза и наконец поняла, что меня смутило. Они больше не были золотыми, по крайней мере, полностью. В них, будто отражая мои, сияли и гасли зеленые точки. И с каждой секундой в радужке их становилось всё больше.

Мама моя дорогая!!!

— Что ты с нами сделал?

— Я сделал? О, нет, Дейника, это мы сделали. Той ночью, помнишь, когда ты стала моей? — Я отвела взгляд и была готова поклясться, что залилась румянцем. — У нас не всё так просто, как у вас людей. Я стал первым и забрал частичку тебя, взамен отдав крупицу себя. И она будет отражаться в твоих глазах, пока ты меня любишь…

Влипла…

Я отстранилась и, отойдя на достаточное расстояние, чтоб мысли могли вернуться в голову, постаралась успокоиться. Безрезультатно постаралась… Всё у этих демонов не так! Ничего сделать просто так нельзя, даже пе… в общем, хм… Обязательно каждое действие или слово имеет свое значение, скрывает свой смысл.

— Так почему ты сделала это, Дейника? — мягко поинтересовались за спиной.

Это меня добило. Зачем он говорит со мной таким тоном? Зачем он вообще со мной говорит?

— Разве теперь не всё равно? — резко бросила я, разворачиваясь. Я была уверена, что глаза мои вновь вспыхнули неистовым золотом. — Рейн, тебе это так важно? Ты должен ненавидеть меня!

— Вот как? — протянул он.

— Да! Я ведь предала тебя. Поступила как последняя дура…

— Да ты просто крадешь мои реплики! — вновь встрял тот.

— … как эгоистка, — продолжала я, всё повышая голос и уже не слыша его. Меня понесло. Всё, что копилось последние два с половиной месяца, прорвалось наружу вместе со слезами. Ну вот, опять я реву. — Я совершила ошибку, Рейн. Послушала его и Учителя, вместо того чтоб прийти к тебе и поговорить. Вместо того, чтобы бороться за нас, наши чувства. О, сколько раз я готова была кидаться в тебя всем, что под руку попадется, когда ты пытался решать за меня. А сама? Чем лучше? Нет, я предала не только тебя, но и себя. Нас.

Я всхлипнула и перевела дух. Слова вырвались облегчающим потоком, и неожиданно мне стало так восхитительно всё равно. Что сделано, не вернешь, верно? Я поступила неправильно и потеряла всё. А сейчас я призналась в этом тому единственному, кто должен был услышать эти слова, кому они предназначались. Ну, а дальше, пусть будет, что будет.

— Ты закончила? — спокойно поинтересовались у меня.

— Ты должен меня ненавидеть, — упрямо повторила я.

— Если тебя это успокоит, Ника, я вдоволь насладился этим чувством, — сказал он, медленно ко мне приближаясь. — Как только я очнулся, то возненавидел тебя в туже секунду. Сначала я хотел найти тебя и убить, потом найти, спросить «почему» и убить, а потом… я уже ничего не хотел. Только чтоб больше тебя не видеть и не вспоминать. Какого черта я сюда приехал? Не знаю, может быть, что бы хоть что-то почувствовать. Пусть даже ту же самую боль. Потому что в то утро мне показалось, что я разучился ощущать и воспринимать окружающий мир. Даже когда я шел за тобой на эту поляну, я хотел причинить тебе боль. Например, убить, как я думал, твоего нового возлюбленного. Но сейчас, когда я вижу ЭТО в твоих глазах, — он приблизился вплотную, прожигая меня взглядом и не отрывая его от моих глаз. — Я удовлетворен Ника. Полностью. Именно сейчас прошла и боль, и обида на тебя.

— Почему? — выдохнула я.

— Потому что ты уже всё сделала за меня. Разве ты не видишь? Ты сама обвинила себя, вынесла приговор и привела наказание в исполнение. Ты сама себе отомстила, Дейника. Такова твоя натура и характер. Ты многого требуешь от остальных, но еще больше от себя. Это хорошо.

От его слов я вздрогнула и неожиданно начала говорить. Просто начала и всё. Про разговор с Учителем и Кайроном, про то, как согласилась, про то, как убегала, про то, как не жила, а существовала всё это время в Заозерье. Он слушал молча, не прерывая и не шевелясь.

— Так ты согласилась стать антаром? — напряженно спросил он, когда на поляне вновь повисла тишина.

— Нет. Зов Острова на меня не действует. Я останусь человеком, — откликнулась я и замолчала. На его лице невозможно было ничего прочесть, и, не в силах этого выдержать, я отвернулась. Он положил мне руку на плечо, не давая уйти.

— И я не знаю, как жить дальше, — с отчаянием прошептала я, наконец нарушая гнетущее молчание. Эти слова я раньше боялась произнести даже мысленно. Так меня страшило будущее. Будущее без князя.

Рейн тяжело вздохнул, спустил свою руку по моей и, переплетя пальцы с моими, стал рядом.

— Дальше? — заговорил он, и голос его был твердым и уверенным. — Я тоже не знаю, Дейника. Кроме одного — нет в этом мире более близких, и более чужих друг другу созданий, чем мы с тобой. Ты предала меня, и этого я простить не в силах. Но не важно, кто виновен в том, что мы повстречались: антары, мой брат или судьба. Ты любишь меня, а я тебя, — он позволил себе тихий мягкий смешок. — Проклятие это или благо, я до сих пор не решил. За прошедшее время мне иногда казалось, что я ненавижу тебя больше смерти, а в следующее мгновение — люблю больше жизни. Мы с тобой совершенно разные, наши расы издревле воевали и ненавидели друг друга. Но всё же мы будем вместе. Мы не сможем по отдельности. Просто не выживем, слишком тесны наши узы. Я больше тебе не доверяю, но в тоже время я больше тебя не отпущу. И еще, для справедливости должен сказать, что Кайрон сказал правду. Если будет нужно Дейника, я поступлю так, и буду изгонять чужие души. Потому что без тебя я не смогу.

Нас вновь поглотила тишина. Мы стояли, держась за руки, и смотрели на поляну. И я была уверена, что мужчина рядом со мной незримо видит сейчас то же, что и я. Здесь — ночь, луна, шелест ветра и двое. Двое, прижавшись, дарят друг другу поцелуй, перевернувший в последствие всю их жизнь. Как давно это было, и как недавно.

— Мы ведь не сможем так, да? В смысле «и жили они долго и счастливо»? — зачем-то спросила я.

— Долго и счастливо? Нет, Дейника, это не про нас. По крайней мере, не сейчас. Может, мы пока обойдемся «и жили они… просто жили».

Я повернула голову и посмотрела на него. Он уверено встретил мой взгляд. В его глазах сверкали зеленые искры — частичка меня. Он прав — мы не сможем существовать друг без друга. В разлуке мы погибнем сначала душевно, а потом и физически. Наш удел — быть вместе. А что из этого выйдет — возненавидим ли мы друг друга, или сможем преодолеть все разногласия и стать еще ближе — зависит только от нас. И всё это время мы будим бороться — друг с другом и против себя. Я его предала, а он признал, что не остановиться ни перед чем, даже моим желанием, если так будет нужно. Позиции определены, настало время двигаться по выбранному пути.

Я вздохнула и запрокинула голову, чувствуя, как ветер треплет выбившийся из прически локон. Один раз я уже сделала непоправимую ошибку (и расплачиваться за нее я буду еще долго), но второй подобной я не совершу. Пусть всё моя жизнь пройдет в неравной борьбе с Рейном, пусть я даже проиграю, но я буду рядом с ним. С единственным существом — таким родным и чужим.

— А что будем делать сейчас? — спросила я, сама не понимая, что имею в виду.

— Сейчас? — повторил он, и глаза его засияли яркой зеленью, а на губах, впервые за весь разговор,