С другой стороны, обществу пришлось выработать радикальные подходы к уголовной статистике, а это, в свою очередь, не могло не привести к закладыванию новой, отдельной статьи бюджета, возникновению всяческих благотворительных фондов и принятию ряда льгот для особо заслуженных воров, чтобы а) уровень доходов участников группировки не опускался ниже заработной платы среднего анк-морпоркца и б) каждый отдельный гражданин не мог быть ограблен выше обусловленного числа раз в год. Такое положение дел побудило наиболее смышленую часть граждан стремиться выбирать заложенную на их семью квоту краж, взломов, нападений, убийств и т. д. уже в самом начале финансового года, чтобы оставшиеся месяцы гулять по улицам города, не опасаясь за свою безопасность. Как вывод, система начала работать на диво гладко и слаженно, лишний раз демонстрируя, что по сравнению с сиятельнейшим Витинари какой-нибудь там Макиавелли всего-навсего выбившийся в люди расторопный шашлычник.
— Не то б ему все почки в расход пустили, — зло процедил племянник.
— Ну и каков же ваш улов? — поинтересовался Томджон.
Боггис вытащил из-за пояса кошелек шута и заглянул внутрь. Лицо его сделалось белее снега.
— Вот ведь проклятие… — пробормотал он. Племянники поспешно обступили дядю:
— Словно сглазил нас кто-то.
— Уже второй раз за этот год, дядь… Боггис яростно воззрился на потерпевшего:
— А откуда мне было знать?! Откуда было знать, я вас спрашиваю? Только посмотрите на него, сколько, по-вашему, этот голодранец в кармане носит? Пару монет, не больше! Мы даже не стали его пасти, так, решили обработать по пути домой. Вот и получается: кто-то навар гребет, а кто-то одолжения другим делает…
— Так сколько у него было? — не вытерпел Томджон.
— Да здесь, должно быть, не меньше сотни серебряных долларов, — простонал Боггис, взмахнув кошельком. — Это не мой уровень. Не мой разряд. Нам вообще не разрешают с такими деньжищами связываться. Чтобы столько брать, нужно сначала в Гильдию Законников поступить. Нет, это не для меня…
— Тогда отдай ему деньги, и дело с концом, — удивился Томджон.
— Но я ведь ему уже квитанцию выписал!
— А на них, эта, номера стоят, — пояснил младший племянник. — Устроит Гильдия проверку, нам потом по голове надают…
Хьюл вдруг судорожно вцепился в рукав Томджона.
— Слушай, подожди нас здесь минутку, — бросил он обезумевшему от горя руководителю фирмы. — Мы сейчас… — И поволок Томджона к противоположному краю аллеи. — Так, давай все по порядку. Кто из нас рехнулся? Они или я? Или, может, ты?
Томджон прочитал ему краткую лекцию по легализации преступности в Анк-Морпорке.
— Стало быть, это теперь считается законным? — все внимательно выслушав, переспросил Хьюл.
— В определенных рамках — да. Здорово, правда? Мне в одном баре об этом рассказали.
— И сейчас выяснилось, что он украл больше, чем полагается?
— Именно. А судя по всему, Гильдия строго отслеживает это дело.
Жертва ограбления, висящая у них на руках, издала тихий стон. Негромко тренькнули бубенцы.
— Присмотри за ним, — велел Томджон. — Я все устрою.
Он вернулся к ворам, на чьих физиономиях была написана крайняя обеспокоенность.
— Мой клиент настроен решить дело мирным образом, если вы вернете ему похищенные деньги, — сообщил Томджон.
— Ну-у-у… — протянул Боггис так, будто ему только что предложили оценить новую теорию возникновения вселенной. — Ас квитанцией что делать? Тут все нужно указать: время, место, вот здесь ставится подпись….
— Мой клиент не возражает против того, чтобы вы ограбили его ну, скажем, на пять медяков, — вкрадчиво проговорил Томджон.
— Черта с два не возражаю! — вскинулся Шут, издали размахивая кулаками.
— В указанную сумму включены два медяка в качестве цены за услугу плюс три медяка, покрывающие затраты времени, тариф на вызов…
— Износ и амортизацию дубинки, — подсказал Боггис.
— Верно.
— Все честно и по справедливости, — кивнул Боггис. — По справедливости! — громко повторил он, покосившись в сторону Шута, который, окончательно придя в себя, теперь клацал зубами от ненависти. — Вот что значит решить вопрос по-государственному. Очень обязан. Может, чего-нибудь для себя закажешь? В этом сезоне мы внедряем новинку по тяжким телесным. Практически безболезненно, даже почувствовать ничего не успеваешь.
— Никаких следов повреждений, — добавил младший племянник. — Кроме того, предоставляется выбор конечности.
— Благодарю, — с прежней лаской в голосе отозвался Томджон. — У меня в этом районе старые связи, которые до сих пор не подводили.
— Что ж, рад за тебя. Остается лишь пожелать всего наилучшего.
— И заплатить гонорар за улаживание конфликта, — напомнил Томджон, когда разбойники намылились было сделать ноги.
Сероватый налет на головешке ночи рассыпался по небесам Анк-Морпорка. Томджон и Хьюл сидели друг против друга за столом в своих апартаментах и пересчитывали монеты.
— По моим расчетам, чистая прибыль составляет три серебряных доллара и восемнадцать медяков, — заявил наконец Томджон.
— Зрелище было достойное, — признался Шут. — Особенно когда они предложили забежать к ним домой и поделиться с тобой своими деньгами, после того как ты толкнул речь о правах человека.
Подцепив на палец еще целебной мази, он щедро помазал очередную шишку на своей голове.
— Молодой даже разрыдался, — добавил он. — Уму непостижимо.
— Ничего, это пройдет, — успокоил Хьюл.
— А ты настоящий гном?
Хьюлу не слишком хотелось обсуждать реальность своей персоны.
— Зато ты, сразу видно, круглый дурак, как и полагается настоящему шуту.
— Ну да… У меня даже бубенцы имеются, — хмуро промолвил Шут, потирая помятые ребра.
— Точно, даже бубенцы есть. Томджон поморщился и лягнул под столом Хьюла.
— Честно сказать, я вам очень благодарен, — сказал Шут, не без усилий поднимаясь на ноги. — И я бы хотел засвидетельствовать свою признательность… Здесь поблизости никакого трактира нет?
Томджон подвел его к окну и описал рукой широкий полукруг:
— Смотри, видишь на дверях домов пивные кружки?
— Вижу. О боги! Они здесь что, размножаются?
— Точно. А видишь ту таверну на углу, с бело-синей вывеской?
— Кажется, вижу.
— Так вот, по моим сведениям, это единственное место в квартале, которое время от времени закрывается.
— Тогда покорнейше прошу разрешить угостить вас парой кружечек, — сказал Шут, переминаясь с ноги
