на ногу. — Надеюсь, твой спутник также не откажется принять что-нибудь на свою скромных размеров грудь?
Хьюл ухватился за край стола, распахнул пасть, чтобы извергнуть поток брани, но…
Передумал.
Он уставился на своих будущих собутыльников, совершенно позабыв об открытом рте. Его челюсти захлопнулись сами собой.
— Что-то не так? — осведомился Томджон. Хьюл отвел глаза в сторону. Устал он, видно, за эту ночь.
— Так, обман зрения, — буркнул он. — Кстати, от выпивки я отказываться не стану. Пойдем примем хорошенько на грудь. •
«И чего я вечно сопротивляюсь?» — подумалось ему.
— Может, я даже пару песенок спою, — добавил он.
— А к'кое с'лдщее сл'во?
— П-мойму, золото.
— А-а-а-а…
Хьюл заглянул в свою кружку. Да, пьянство просветлению никак не способствует.
— Слушай, вроде ты пр'пустил одно «золото», — заметил он.
— Когда это? — удивился Томджон, на макушке которого красовался колпак Шута. Хьюл попытался вспомнить поточнее.
— Полагаю, — сказал он, собираясь с мыслями, — это случилось между «золотом» и «золотом». Так мне кажется. — Он снова заглянул в кружку. Та была пуста. Душераздирающее зрелище. — П-мойму… — Он напрягся, подыскивая нужное слово. — П-мойму… в общем, еще от одной я б не отказался…
— Я плачу, — вступил Шут. — Но не плачу. Ха-ха-ха.
Он поднялся со скамьи и врезался головой в потолок.
С десяток жилистых рук, невидимых в полумраке пивной, напряглись, пальцы сжались вокруг верных топорищ. Та часть Хьюлова мозга, которая была еще трезвой и в ужасе созерцала свою пьяную в дугу сестрицу, заставила хозяина приветливо помахать рукой в направлении сплошной борозды ощетинившихся бровей.
— Все н'рмально, — выкрикнул Хьюл, обращаясь к заведению в целом. — Вы не обижайтесь на него! Он, эта, как его, ну, имбецил. А, да, Шут, вот он кто. Смешной такой Шут из этого, как его…
— Из Ланкра, — подсказал Шут, грузно бухаясь на скамью.
— Пр'льно… Это где ж такой… Кожная болезнь какая-то, а не город. В общем, не умеет он вести себя. За всю жизнь, поди, ни одного гнома не видел.
— Ха-ха-ха, — громко заржал Шут. — У нас гномов недорост… Ха-ха-ха…
Тут кто-то постучал Хьюла по плечу. Обернувшись, тот увидел перед собой бугристую, покрытую жесткой щетиной рожу, выглядывающую из-под железного шлема.
— Слышь, приятель, ты бы посоветовал своему приятелю потише веселиться, — поступило предложение из-под шлема. — А не то вскоре он будет пировать с чертями в преисподней!
Хьюл вперился в алкогольную дымку, медленно плывущую перед его глазами.
— А ты сам кто такой? — поинтересовался он.
— Я — Башнелом Громодав, — представился гном, ударив себя кулаком в обтянутую кольчугой грудь. — Так ты хорошо меня понял?
Хьюлу наконец удалось отчасти развеять дымку.
— Слушай, а я тебя знаю… — сообщил он наконец. — Ты — хозяин косметической фабрики, что на Бедокурной улице. На прошлой неделе я покупал у тебя партию грима…
На лице Громодава отразился панический ужас. И воинственный гном испуганно склонился над столом.
— Ты чего орешь? Тише ты, тише… — зашипел он.
— Ну точно! — обрадовался Хьюл. — Производства «Эльфийский Парфюм и Румяна Компани».
— Кстати, отличная штука, — проговорил Томджон, отчаянно пытаясь удержаться на чересчур узкой скамейке. — Номер девятнадцать, к примеру, румяна «Трупно-Зеленые». Мой отец вообще говорит, что лучше на Диске не найдешь. Просто класс"
Гном смущенно затеребил топорище.
— Ну,
М-да… Но… Конечно… Нет, спасибо, в общем. У нас только самые лучшие ингредиенты.
— Этой штукой их и добываете? — безмятежно осведомился Хьюл, указывая на грозное оружие Громодава. — Или сегодня ночью ты не работаешь?
Брови Громодава вновь ощетинились, разом став похожими на импровизированную летучку тараканов.
— Слушай, а ты, часом, не из театра?
— Из него самого, — ответил Томджон. — Бродячие актеры. Нет, — поправил он себя. — Теперь уже оседлые актеры. Ха-ха. Вернее, сползающие с лавки.
Гном вдруг оставил в покое свой топор и плюхнулся на скамью рядом с Хьюлом. Лицо его озарилось крайним воодушевлением.
— Я у вас на прошлой неделе был, — сообщил он. — Чертовски здорово, скажу я вам. Там про парня и девчонку было. Девчонка, значит, замуж за другого вышла, за старика, а потом этот парень объявился, но ей сказали, что он умер, так она сначала места себе не находила, а дальше вообще яд приняла. Но потом оказалось, что тот человек был на самом деле совсем другим, только не мог признаться ей, потому как… — Громодав шумно высморкался. — В общем, все умерли. Очень трагично. Признаюсь, я всю дорогу домой рыдал. Она была такой бледненькой…
— Номер девятнадцать плюс слой пудры, — весело пояснил Томджон. — И чуточка коричневых теней.
— А?
— И еще пару накладных платков под жилет, — добавил Томджон.
— Чего он болтает? — повернулся гном к крупным — как бы ни страдал этот эпитет — авторитетам в трактире.
Хьюл ухмыльнулся, не поднимая глаз от своего пойла.
— Ну-ка, парень, представь им монолог Гретелины, — сказал он.
— Запросто.
Томджон поднялся, стукнулся головой о своды трактира, вновь опустился на табурет и в конце концов встал на колени, сочтя это достойной заменой. Приложив руки к месту, которое, если бы не пара шальных хромосом, было бы его бюстом, он заговорил:
— «Быть или не быть, вот в чем вопрос…» Пока Томджон произносил монолог, гномы, сгрудившись вокруг него, не смели вымолвить ни слова. Когда же у одного выпал из руки топор, все прочие яростно на него зашикали.
— «…Любовь моя, пью за тебя!» — закончил Томджон. — Выпиваю яд, переваливаюсь через зубцы крепостной стены, далее бегом по лестнице вниз, сбрасываю платье, облачаюсь в наряд Второго Комического Стража и появляюсь на сцене слева. «Ну и дела, чума на всех на вас…»
— По-моему, вполне достаточно, — спокойно заметил Хьюл.
Несколько гномов, опустив на лица шлемы, предавались безутешным рыданиям. Весь трактир дружно похлюпывал носом.
Громодав промокнул глаза кольчужным носовым платочком:
— Я такую грустную историю в первый раз слышу, — и уставился на Томджона. — Постой-ка! — вскричал он, пораженный невероятным открытием. — Да это же мужчина. Проклятие, а я по уши втюрился в ту девчонку на сцене! — Он подтолкнул в бок Хьюла. — Слушай, у него эльфов случайно в роду не было?
— Чистокровнейший человек, — разом опроверг все домыслы Хьюл. — Я и отца его знаю.
Он уже в который раз внимательно поглядел на Шута, который с открытым ртом внимал происходящему, и перевел взгляд на Томджона.
