Мурена перешел на шепот, — по цене, которую, хинк старший хорунжий, язык не поворачивается назвать иначе как дармовой.

— Не поворачивается, — комендант принялся крутить четвертую — две первые были расстегнуты, на месте третьей виднелся пучок ниток — сверху пуговицу на камзоле. На всякий случай чиновник отступил на шаг — если собственные застежки Тарк откручивал в приступе задумчивости, то с пуговицами нижестоящих он проделывал эту же операцию совершенно сознательно.

— Маслом надо почаще dunstuх[13] смазывать, тогда поворачиваться будет!

Периодически выдаваемые комендантом перлы нравились его собеседникам ничуть не больше, чем звуки его же смеха.

— Так вы согласны на сделку, хинк старший хорунжий? — произнес Мурена чуть более резко, чем позволял себе до этого.

— Погодь! — комендант мотнул головой. — Дай подумать.

— Подумайте. Только подумайте, — злорадно добавил Спиллеринг, — заодно и о том, что пиратскому капитану может надоесть торчать у ваших ворот. Под солнцем-то… Тарк, вы же не хуже меня знаете, что за нрав у этих людей.

— Молчать, ворона! — повторил комендант, но уже без прежней уверенности в голосе. — Подождет твой пират!

— Что ж…

Комендант марейнского форта, старший хорунжий Тарк озадаченно уставился на принесенную Муреной — и уже полупустую — винную бутылку.

Предложенная чиновником сделка казалась слишком уж неправдоподобно выгодной, чтобы не таить в себе подводных камней. Так, мелкое служебное нарушение — а если покопаться в ворохе уставов, инструкций, указаний и прочего бумажного хлама, коим он как комендант должен руководствоваться, то сто к одному, что там наверняка сыщется что-нибудь подходящее к случаю. Да, слишком уж мелко, это вам не торговля казенным порохом или — комендант вздрогнул — упаси святой Чебур кому-нибудь прознать, интрижка с… т-с-с, забыть-забыть-забыть!

Это с одного борта. А с другого — кроме губернаторского погреба, в Марейне розовое кантабрийское могло сыскаться разве что у двух-трех самых богатых купцов. И все эти хинки, возымей они желание повлиять на жизненный курс коменданта, без всякого труда могли бы проделать это, не нанося урон своим коллекциям.

Нет, для ловушки приманка была слишком жирной. Как ни крутил ее старший хорунжий перед внутренним оком, она упорно казалась ему именно тем, чем назвал ее Мурена — шальной неслыханной удачей, подарком Девы Моря. Дурак-пират, не знающий — пока еще не знающий — подлинной цены захваченному грузу. Редко, но бывает, коменданту доводилось, и не раз, слышать истории похлеще. И про выброшенные за борт тюки с непонятным порошком, который в лавке торговца пряностями стоил едва ли не дороже своего веса в золоте, и про купленное за бесценок дикарское ожерелье с крупными, но тусклыми камешками… оказавшимися на поверку необработанными изумрудами.

А подарки Девы Моря, как известно всем, нужно хватать — иначе обидчивая, как и все женщины, вершительница судеб отвернется, и тогда…

— Ну, пойдем, глянем на твоего пирата.

Вопреки опасениям чиновника, капитан Мэттон вовсе не казался особо страдающим от солнечных лучей. Пират, обняв очередную бутылку, восседал на раскладном стульчике, а перед ним стоял юнга, в одной руке державший зонт, а во второй — самодельный попугайский веер. На носилках около капитана ждали своей участи полная бутылок плетеная корзина и два бочонка.

Зрелище это, вполне достойное кисти придворного живописца падишаха, вызывало преисполненные завистью взгляды не только у сгрудившихся в десятке шагов пленных иторийцев и конвоировавших их пиратов, но и часовых из-за решетки. Еще бы — последние хоть и находились в тени, но веер и уж тем более вино вовсе не числились среди предусмотренных уставом караульной службы предметов. Упущение… крайне досадное с точки зрения низших чинов колониальных полков и гарнизонов.

Бдительность часовых, впрочем, оказалась вполне на уровне — по крайней мере, они расслышали шаги приближающегося коменданта и даже успели стать во фрунт.

— Ваша грозность, за…

— Как стоишь, вошь морская! — привычно рыкнул Тарк на вытянувшегося солдата.

— Виноват, ваша грозность!

— Открыть ворота, — приказал старший хорунжий и, обернувшись к Щеку, тоном ниже добавил: — Ну, заводи своих висельников. Поглядим.

Комендант злился, хоть и не мог отчетливо выявить причину охватившей его злобы. Скорее всего, в этом была виновна царившая во дворе форта духотища, в сравнении с которой прохладный сумрак его кабинета выглядел сущими Благословленными Землями. Проклятый климат… проклятый мундир, казавшийся сегодня раза в два тяжелее обычного — должно быть, из-за пропитавшего его до последней нитки пота. Проклятые иторийцы… старший хорунжий, скорчив гримасу, торопливо зашарил по карманам — широкая рубленая рана на плече второго в связке пленного успела изрядно загноиться, и шедший от нее тяжелый запах привлекал мух, но никак не людей, пробиваясь даже сквозь надушенный платок. Мерзость… и просто удивительно, что парень каким-то чудом ухитряется идти без посторонней помощи. А следующий в связке, высокий, светловолосый, с кое-как перевязанным боком, еще и ухитряется волочь носилки с бочонком. Силен… да и вообще эти пленные больше похожи на солдат, чем на экипаж торгаша, хоть в рекруты забривай!

— Товар и впрямь что надо, — пробурчал из-под платка Тарк. — Самое то для плантаций.

— И не только для плантаций, хинк комендант. Эти парни способны украсить собой любой полк, ведь в бою каждый из них стоит пятерых.

— А? Чего?

До сегодняшнего дня старший хорунжий Тарк не относил себя к числу тугодумов. Однако сейчас у него возникли серьезные проблемы с увязыванием насмешливо-уверенного тона и внешности измазанного сажей мальчишки-юнги в единое целое.

— Проблемы со слухом? — участливо спросил маленький наглец. — Я сказал, что в бою каждый из этих парней стоит пятерых. У вас в гарнизоне ведь как раз полтораста человек и есть, не так ли, хинк комендант?

— Что…

Договорить старший хорунжий не сумел — ему помешали. Юнга, все еще продолжая улыбаться, коротким, внешне даже и не очень сильным ударом рукоятью зонта разом выбил из легких коменданта весь имевшийся в них запас воздуха. Вдохнуть же снова Тарку не позволила обвившаяся вокруг его горла кандальная цепь.

— П-простите… — жалобно проблеял Щек Спиллеринг, глядя, как разом избавившиеся от оков «пленные» ловко расхватывают содержимое одного из бочонков — гарпунные самострелы. — Что вы-ы-ы делаете?

— А разве непонятно? — удивился юнга. — Захватываем форт.

— Н-но… это ведь невозможно!

— Разве? — приподнял бровь мальчишка.

Ответа чиновника он, впрочем, не получил, и причина тому была весьма уважительна — Спиллеринг, выпучив глаза, медленно завалился назад… и песок у его затылка начал темнеть.

— Похоже, вы проломили ему череп, мастер Мэттон. Старший канонир «Мстителя» безуспешно пытался изобразить нечто похожее на раскаянье.

— Вы ж знаете, м'тан, рука у меня тяжелая.

— Знаю, — подтвердил тан Диего Раскона.

Когда старший хорунжий Тарк очнулся, бой за его форт почти закончился. Собственно, боя как такового и не было. Четверо солдат во внутреннем дворе и десяток изнывающих от послеобеденной жары часовых на стенах были, пожалуй, больше готовы к схватке с демонами из нижних миров, чем с невесть как оказавшимися внутри форта иторийскими моргвар-дейцами. Абордажникам «Мстителя» за последние две