сам говорил. И юная Сьюзен подсуетится…
— ДА. КОНЕЧНО.
— Хотя ты, разумеется, ни о чем ее не просил. — Чувствительные уши Альберта не уловили особого энтузиазма в голосе Смерти.
«О нет, только не это…» — подумал он.
— Я ВСЕГДА ЧЕСТНО ВЫПОЛНЯЛ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ.
— Да, хозяин, да. — Сани неслись по небу.
— Я ВСЕ КОНТРОЛИРУЮ И ТВЕРД В СВОЕЙ ВЕРЕ.
— Тогда нет никаких причин для беспокойства, хозяин.
— ТЫ ПРАВ. БЕСПОКОИТЬСЯ НЕ О ЧЕМ. ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛО ИМЯ, «ОБЯЗАННОСТИ» СТАЛО БЫ МОИМ ОТЧЕСТВОМ.
— Отлично сказано, хозяин.
— И ВСЕ ЖЕ…
Альберт напряг слух, и ему показалось, что до него донеслось печальное, очень тихое:
— Хо. Хо. Хо.
Праздник был в самом разгаре. Все здание ходило ходуном.
— Очень энергичные молодые люди, — сказал о боже, осторожно переступая через мокрое полотенце. — А женщин сюда пускают?
— Нет, — ответила Сьюзен и прошла сквозь стену в кабинет управляющего.
Группа молодых людей прокатила мимо бога похмелья здоровенную бочку с пивом.
— Утром вам будет очень плохо, — предостерег их Перепой. — Крепкие спиртные напитки — весьма коварная штука.
Юноши водрузили бочку на стол и выбили пробку.
— Кто-нибудь обязательно заболеет! — попытался перекричать шум о боже. — Надеюсь, вы это понимаете? Считаете это крутым — напиваться до состояния скотов… вернее, до состояния, до которого может опуститься скот, если вдруг напьется?
Юноши удалились, забыв у бочки одну кружку с пивом.
О боже бросил на нее взгляд, потом поднял и понюхал.
— Бр-р!
Из стены снова появилась Сьюзен.
— Его не было здесь… Что ты делаешь?!
— Ну, мне вдруг захотелось узнать, каково оно на вкус, — виновато пояснил о боже.
— Ты не знаешь вкус пива?
— Когда оно попадает в рот нормально, снаружи? Нет, не знаю. Тот вкус, что ощущаю я, несколько отличается от первоначального, — уныло заметил он. Снова поднеся кружку ко рту, бог похмелья сделал глоток, потом еще один и еще. — Честно говоря, не понимаю, и что люди в нем находят?
Он перевернул пустую кружку вверх дном.
— А выливается оно вот из этого крана. Знаешь, впервые в жизни мне хочется напиться.
— По-моему, ты постоянно пребываешь в этом состоянии, — рассеяно заметила Сьюзен.
— Я был пьян. Ну, до… — возразил о боже. — Кажется, я все объяснял…
— Его не было здесь уже пару дней, — продолжала Сьюзен. — Это странно. Кроме того, он не сказал, куда уходит. После вечера, помеченного в записной книжке Фиалки, его никто не видел. Хотя он оплатил комнату за неделю вперед — я посмотрела журнал.
— А ключ от комнаты ты взяла? — спросил о боже.
— Ключ? Зачем?
Господин Белолилий обитал в небольших размеров комнатке, что, впрочем, было неудивительно. Удивительным было другое: абсолютная чистота, царившая в комнате, аккуратно застеленная постель и чисто вымытый пол. Невозможно было бы даже представить, что в этой каморке кто-то жил, если бы не… На грубом столике рядом с кроватью стоял небольшой, достаточно примитивно выполненный портрет бульдога в парике, хотя при ближайшем рассмотрении выяснилось, что на самом деле это портрет женщины. Эту предварительную гипотезу в какой-то мере подтверждала надпись, сделанная на обратной стороне портрета: «Хорошему мальчику от мамы».
Рядом с портером лежала книга. «Интересно, какие книжки может читать человек типа господина Банджо?» — невольно подумалось Сьюзен.
Книга состояла всего из шести страниц. Именно такие книги предназначаются для приучения детишек к печатному слову: вот мама, вот рама, ну и так далее.
На каждой странице располагалось не более десятка слов, тем не менее между четвертой и пятой страницами была аккуратно вложена закладка.
Сьюзен взглянула на обложку. Книга называлась «Добрые Скаски». На обложке были изображены голубое небо, зеленые деревца и неестественно розовощекие дети, игравшие с веселой собачкой.
