Агнесса вернулась обратно на лестницу и зашагала вниз. Как вдруг услышала голоса…
Старая лестница не была
Грибо, восседая на кухонном шкафу, с интересом следил за представлением.
— Возьми половник! — посоветовал рабочий сцены.
— Им не достать! Уолтер!
— Да госпожа Скоба?
— Передай-ка метлу!
— Да госпожа Скоба!
Грибо задрал голову и посмотрел на высокий потолок, к которому лепилось что-то вроде плоской десятиконечной звезды.
Из середины звезды смотрели очень испуганные глаза.
— «Опустите в кипяток», — процитировала госпожа Скоба. — Именно так сказано в поваренной книге. Там не сказано: «Будьте осторожны, он ухватится за края кастрюли и попытается удрать»…
Она замахала метлой. Кальмар отпрянул.
— И спагетти тоже получились никуда не годные, — бормотала она. — Я их жарила несколько часов, а они, проклятье, все равно твердые, как ногти.
— Эге-ге-ей, это всего лишь я. — В дверном проеме показалась голова нянюшки Ягг. Нянюшка могла быть настолько обаятельной, что даже те, кто в глаза ее до сих пор не видел, сразу верили, что это действительно всего лишь она. — Небольшие неприятности, а?
Нянюшка окинула взглядом иоле боя (включая потолок). В воздухе чувствовался сильный запах паленых макарон.
— О, — поняла она. — Спецзаказ для сеньора Базилики?
— Должен был быть, — поправила повариха, время от времени взмахивая метлой…… Но эта чертова штуковина никак не хочет спускаться, и все тут.
На длинной железной плите побулькивали горшки. Нянюшка кивнула в их направлении.
— А что остальные будут есть? — спросила она.
— Баранину с клецками, — ответила повариха.
— А! Хорошая еда, без обмана, — похвалила нянюшка, сторонница натуральной, полной жиров кухни.
— И «вареньевые чертики» на десерт, но я так умучилась с распроклятой зверюгой, что даже еще не начинала их готовить!
Нянюшка осторожно вынула из рук поварихи метлу.
— Знаешь что, — предложила она, — давай так: ты готовишь клецки на пятерых, а я по-быстрому стряпаю десерт. Пойдет?
— О, это очень мило с твоей стороны, госпожа…
— Ягг.
— Варенье в банке на…
— Варенье мне не понадобится! Нянюшка посмотрела на полку со специями, ухмыльнулась, после чего скромно укрылась за столом…
… Дзиньдзиньдзинодзинь…
— …А шоколад у тебя есть? — спросила она, извлекая из потайного укрытия некую книжку. — У меня тут есть один рецептик, очень подойдет к случаю…
Лизнув палец, она открыла страницу пятьдесят три. Шоколадный Восторг С Особым Кремом- Секретом.
Ага, подумала нянюшка, это будет весело.
Люди всегда забывают простую истину: люди, вознамерившиеся преподать им урок, знают о людях кое-что такое, что самим людям неизвестно.
Агнесса все спускалась по той самой всеми забытой лестнице. До нее доносились обрывки разговоров.
Это было… очень волнующе.
Никто не говорил ничего важного. Ни о каких скрытых преступлениях она не узнала. Просто звуки обычного дня. Но это были
И слушать их, конечно, было неправильно.
Агнессу воспитали в представлении, что есть много неправильных, плохих вещей. Плохо подслушивать под дверью, плохо смотреть людям прямо в глаза, плохо перебивать, огрызаться,
Но за этими стенами она могла быть той Пердитой, которой всегда мечтала быть. Пердита плевать хотела на правила. Пердита всегда добивалась своего. Пердита могла носить все, что пожелает. Пердита Икс Нитт, повелительница тьмы, царица крутизны, могла сколько хочет слушать, как живут другие люди. И она никогда, никогда не была хорошей девочкой.
Агнесса знала, что пора возвращаться обратно, в комнату. Что бы ни крылось в сумрачных глубинах, куда вела забытая лестница, лучше пусть оно и дальше там кроется.
Но Пердита спускалась все глубже и глубже. Агнесса не отставала.
Распитие освежающих напитков проходило, как показалось Бадье, очень даже бодро. Присутствующие вели вежливую беседу, и до сей поры никого, абсолютно никого не прикончили.
А еще было очень приятно увидеть слезы благодарности в глазах сеньора Базилики, когда ему сообщили, что повариха готовит специально для него особые бриндизийские блюда. Это известие, по всей видимости, потрясло его до глубины души.
Кроме того, обнадеживал факт его знакомства с госпожой Эсмеральдой. В этой женщине было нечто, вселявшее в Бадью тревогу и растерянность. Почему-то ему было несколько трудно вести с ней беседу. Напрашивающемуся разговорному гамбиту: «Привет, насколько мне известно, у вас денег куры не клюют, так не поделитесь ли с нами?» — недоставало некоторой тонкости.
— Итак, э-э, госпожа, — рискнул начать он, — что привело вас, э-э, в наш город?
— Я подумала, может, стоит заехать сюда потратить чуток денег, — откликнулась матушка. — У меня их, знаешь ли, навалом. Без конца только и делаю, что покупаю новые банки. Денег все прибавляется и прибавляется, никаких банок не напасешься.
Где-то в глубине измученного мозга господина Бадьи часть его личности присвистнула и щелкнула каблуками.
— Ну, если я могу чем-нибудь помочь… — промурлыкал он.
— Вообще говоря, можешь, — кивнула матушка. — Я как раз думала о…
Тут прозвучал гулкий гонг. — О! — воскликнул господин Бадья. — А вот и наш обед.
Он услужливо протянул руку матушке. Некоторое время матушка непонимающе таращилась на нее, пока не вспомнила о своей роли.
Рядом с кабинетом Бадьи располагалась небольшая — только для избранных — столовая. Там вошедшие обнаружили стол, накрытый на пять персон, и нянюшку Ягг, весьма очаровательную в своей кружевной наколке официантки.
Нянюшка присела в бодром реверансе.
Из горла Энрико Базилики вырвался полузадушенный хрип.
— Прошу прощения, возникла небольшая проблема, — сказала нянюшка.
— Кто умер? — тут же спросил Бадья.
— О нет, никто не умер, — успокоила его нянюшка. — Я об обеде: он, видите ли, все еще жив и висит на потолке. А спагетти обуглились. А я и говорю госпоже Скобе, мол, может, это и заграничное блюдо, но вряд ли оно должно хрустеть…
— Это ужасно! Такое обращение с почетным гостем! — возмутился Бадья. Он повернулся к переводчику. — Пожалуйста, передай сеньору Базилике, что мы немедленно посылаем за свежими спагетти. А у
