— Он тоже философ, да? — спросил Гларк.

— Можно сказать и так, или нет? — заметил Писмайр. — Гм, Аулглас, премного благодарен…

Лекарь оставил борьбу со своей витиеватой фразой и улыбнулся.

— Нам нужна пища, — сказал Писмайр. — А больше всего…

— Нам нужна информация, — сказал Бейн. — Что здесь происходит?

— И что вы предпочитаете в первую очередь? — спросил Аулглас.

— Пищу, — ответил Гларк. Остальные воззрились на него.

— Ну, мне казалось, он смотрел на меня, когда он об этом спрашивал, — пояснил Гларк.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Аулглас. — Хотя, конечно, когда я говорю «дом», я не имею в виду именно…

— Да, да — премного благодарны, — сказал Писмайр. Аулглас засуетился у буфета. Гларк воззрился на горшочки и кувшины, загромождавшие заднюю комнату. У некоторых из них поверхность была блестящей и отражала в себе то, что было вокруг.

— Аулглас и я, — сказал Писмайр, — вместе учились в школе, а потом Аулглас решил отправиться изучать Ковер. Из чего он сотворен. Свойства разного типа ворсинок. Редких и необычных животных. И тому подобное.

— А Писмайр решил изучать людей, — сказал Аулглас, вытаскивая каравай хлеба и масло. — И был приговорен к смертной казни за то, что назвал последнего Императора… как ты его назвал?

— Ну, он это заслужил, — отозвался Писмайр. — Он не давал мне ни копейки на то, чтобы сохранить библиотеку. Все книги превращались в труху. В конце концов, ведь это была моя работа — следить за библиотекой. Это — знания. Он сказал, что нам не нужны старые книги и что мы знаем все, что нам требуется знать. Я пытался доказать ему, что цивилизация нуждается в книгах, если мы хотим установить обоснованный и опирающийся на полную информацию обмен точками зрения.

— Я пытался вспомнить, как ты его назвал.

— Невежественным сибаритом, у которых мозгов меньше, чем в мясном пироге, — ответил Писмайр.

— Какая гадость — приговорить человека к смертной казни только за это, — сказал Гларк и положил каравай на свою тарелку. Он не переставал оглядываться на горшочек за своей спиной. В нем было что— то живое и волосатое.

— По правде говоря, он был приговорен к смерти за то, что извинился, — заметил Аулглас.

— Как же можно приговорить человека к смерти за то, что он извинился?

— Он сказал, что сожалеет, но по здравом размышлении пришел к выводу, что у Императора все-таки достаточно разумения, а именно, столько же, сколько у пирога с мясом, — сказал Аулглас. — Но он-то как раз и бежал.

— Я думаю, на моих ногах, — гордо сказал Писмайр.

— Ты оскорбил Императора? — сказал Брокандо. — Почему же ты не сказал об этом? Я и не знал, что ты знаменит.

— И точен, — добавил Бейн. — Отец Таргона был позором Империи.

— Где же ты скрывался все эти годы? — спросил Аулглас, вытаскивая стул. — Конечно, когда я говорю «скрывался», то не имею в виду…

— О, в маленьком местечке, о котором никто и не слыхивал, — сказал Писмайр.

— Ты не будешь возражать, если я поверну этот горшок в сторону от себя? Не люблю есть, когда на меня смотрят, — сказал Гларк.

— Так что же происходит в Уэйре? — спросил Бейн резко. — Ворота почти не охраняются. Это отвратительно. Неужели люди не понимают, что происходит? На Империю нападают. На мою Империю!

— Если никто не хочет съесть этот кусок сыра, передайте его мне, — сказал Гларк.

— Мы слышали, — сказал Аулглас. — Но Император твердит, что Уэйр прекрасно защищен. По- видимому, так говорят его новые советники.

— Советники? — сказал Писмайр. Это слово было как кусок гравия.

— Там нет никаких маринованных овощей? — спросил Гларк.

— Советники, — сказал Бейн. — А кто-нибудь… видел этих советников?

— Я так не думаю, — сказал Аулглас. — Я слышал, что генерал Вагерус был разжалован за то, что призвал легионы вернуться сюда. Император сказал, что Вагерус сеет необоснованную панику. И дворцовая стража никого не впускает во дворец.

— Там есть еще огурец?

— Вот как они действуют, — сказал Бейн. — Ты это знаешь. И не понаслышке, а изнутри. Точно так же, как в Джеопарде. И в Стране Высоких Ворот.

— Что? Огурцы? — спросил Гларк.

— Да, но не в Уэйре, — возразил Писмайр. — Не здесь. Я не могу в это поверить. Не в самом центре Империи. Конечно, ведь нет?

— А кому какое дело, центр это или нет? — подал голос Бейн.

— Если уж говорить об этом, то я никак не ожидал бы, что они появятся в Джеопарде, — сказал Брокандо.

— Так как насчет огурцов?

— Да, но не в Уэйре, — сказал Писмайр.

— Вы так не думаете? Я то же самое сказал бы о Джеопарде, — ответил Брокандо.

— Едва ли кому-нибудь разрешают сейчас проникнуть туда, — заметил Аулглас.

— Так вы не об огурцах? — спросил Гларк.

— Что мы можем предпринять? — спросил Писмайр.

— Порубить их на куски! — решил Гларк, размахивая огурцом.

Бейн положил руку на рукоять меча.

— Да, — сказал он. — Я знал, что это случится. Уэйр был когда-то огромным городом. Мы боролись за всех. А, когда добились своего… то получилась осечка. Больше никто не прилагает усилий. Ни у кого не осталось гордости. Никто не задумывается о чести. Теперь остались лишь жирные молодые Императоры и глупые царедворцы. Но что касается меня, я на это не согласен. Только не в Уэйре. Пошли.

Он поднялся.

— О, нет, — возразил Писмайр. — Что ты собираешься делать? Вломиться во дворец, размахивая мечом, и перебить всех моулов, которых встретишь?

Брокандо тоже поднялся.

— Хорошая мысль, — сказал он. — Хороший план. Рад, что мы решили эту задачу. Пошли…

— Но это же нелепо, смехотворно! — сказал Писмайр. — Это же не план! Скажи им, Гларк. Ты человек уравновешенный.

— Да, это нелепо, — сказал Гларк.

— Верно, — согласился Писмайр.

— Закончим наше чаепитие, — сказал Гларк, — а потом нападем на дворец. Скверно ввязываться в бой на пустой желудок.

— Безумие! — воскликнул Писмайр.

— Послушайте, — сказал Бейн, вставая. — Вы знаете, что сказала Она. Не бывает ничего слишком ничтожного, чтобы это могло влиять на погоду. Достаточно и одного человека, но в надлежащий момент.

— Но здесь нас трое, — сказал Брокандо.

— Тем лучше!

— О, черт! Думаю, я лучше пойду с вами, — вздохнул Писмайр, — хотя бы делаете глупости.

— А можно мне тоже пойти? — спросил Аулглас.

— Понимаешь ли, — сказал Бейн. — Представляешь, что будет, если в этом штурме будет участвовать пятеро? И, если мы правы, это не имеет значения. Но если мы правы… то что еще мы можем предпринять? Бегать вокруг и кричать? Попытаться поднять армию? Давайте-ка выясним это теперь же.

— Как бы то ни было, стены дворца слишком высоки. И очень толстые, — сказал Писмайр.

— Ничто не остановит поуна, если он хочет куда-нибудь прорваться, — сказал Бейн. — Меня тоже!