– Ты!.. - Гарри подавился собственным криком, он только и мог, что накинуться на предателя Джексона и колошматить его кулаками - по лицу, по плечам, не целясь, только стараясь ударить посильнее, чтоб понял, гад, что наделал!..

Их растащили; судя по обалдевшему взгляду Приблуды, тот и сам не ожидал, что его двурушничество обернется такой бедой. Но какая разница, ожидал, не ожидал!

– Ты продался! - вопил Гарри. - Продался им, продался, поверил им, а теперь из-за тебя…

– Он не продался, - спокойно возразил Большой Летун.

– …мы проиграем! - Гарри осекся и икнул от удивления. - Ч-что?

– Ну, скажи ему, Джексон.

Приблуда захохотал, будто свихнутый:

– Никому я не продавался, бородач! Слышишь! Никто из вас не знал, никто! Вы даже догадаться не могли, тупицы! Никто не знал, а я - бэтмен! Понял?! Бэтмен, вот так-то!

– Ну ладно, - сказал Большой Летун. - Похохмили и хватит. Завтра решающий день, нам нужно выспаться. Пойдем, Джексон. А эти… пусть сами думают, выходить им завтра на арену или лучше свалить до утра, чтоб лишний раз не позориться. Привет!

Гарри хотел наброситься на них и, если не огнеплюем, то кулаками превратить этих двух подонков в куски кровоточащего мяса, да, именно так, в куски, в кровоточащие!..

На лестнице действительно гуляло хорошее эхо - и звук от пощечины прозвучал как выстрел.

– Повторить? - тихо спросил Миль-Раб.

– Н-нет, - мотнул головой Гарри. - Нет, хватит. Спасибо. Ну… - он посмотрел на безголовое тело Клод- Раба. - И что теперь?

– Амерзонки позаботятся о нем, - сказал Миль-Раб. - А у нас сейчас есть дела поважнее, пойдем.

Только тогда Шалун заметил, что на шум давным-давно сбежались настоящие хозяйки и 'Х'тона', и вообще всего Ньярка. Они стояли вдоль стен, огнеплюи в их руках пока еще смотрели дулами в низ, но если бы Гарри попытался, например, вырвать оружие у одной из них…

– И не думай, - прошептал Миль-Раб. - Потом, по-другому поквитаемся.

– Устами раба глаголит истина, - невесело хмыкнул Тревор. - Оставь, Гарри, нам есть чем заняться до завтра.

– Что, собирать вещички? И сдаться, да?!

– Клод-Раб был лучшим, но не единственным, - Миль-Раб будто рассуждал вслух. - Есть другие, не такие хорошие, но вполне способные потягаться с бэтменовскими. Хотя, конечно, решать президенту…

'Ну да, - подумал Шалун, немного приходя в себя, - президенту, кому же еще'. Только беда в том, что 'не такие хорошие' - это еще слабо сказано. Предыдущие соревнования многих вывели из строя: покалечили или временно сделали неспособными участвовать в дальнейших. Вон, тот же Миль-Раб слегка прихрамывает на левую ногу - куда ему завтра, на какую арену?! Он и двух минут не продержится…

А кто продержится?

Он спросил об этом вслух, вроде как у Тревора, хотя знал, что Миль-Раб слушает и обязательно тоже что-нибудь да присоветует.

– И не знаю даже, - протянул Колеснутый. - Попали мы крепко, это да. Из толковых-то почти все, ты прав, сошли с дистанции.

– Почти, - пробормотал Миль-Раб, опять-таки, делая вид, что беседует сам с собой. - Почти, да не все. Донал и Безум…

– Это смешно! - угрюмо покачал головой Тревор. - Ни один, ни другой Клод-Рабу и в подметки не годятся!

– Не годились, - поправил его Шалун. - А разве у нас есть из чего выбирать? Пусть лучше так, чем втихаря драпать из Ньярка. Согласен?

– Согласен…

Остальные сантаклаусы, когда сообразили, что к чему, тоже согласились. Правда, не могли прийти к соглашению в другом: кого все-таки выставлять, Донала или Безума. Донал-Раб, вообще-то, принадлежал предателю Приблуде, но зато был сильнее Безум-Раба.

– Уймитесь! - не вытерпел наконец Гарри. - Давайте-ка все на боковую, нечего головы ерундой забивать. Завтра решим.

Но перед сном он велел снять со всех рабов ошейники: 'Кто знает, у кого еще Приблуда коды срисовал? А если чего - и браслетов хватит, чтоб успокоить особо бойких'.

Утром проснулись рано и первым делом принялись решать, кого же из рабов выпустить на арену. Голоса разделились, и тогда Миль-Раб предложил: бросьте жребий, пусть Однорукий Бандит даст знак, кому представлять племя. Согласились, подбросили крышечку от колы: упадет дном вверх - идти Донал-Рабу, дном вниз - Безум-Рабу.

Оба претендента стояли рядом и напряженно следили взглядами за падавшим кругляшом.

И вот тогда-то Гарри вдруг вспомнил.

Он отпихнул Миль-Раба, перехватил крышечку в воздухе и вручил ее Безуму:

– Ты пойдешь!

– 'Вы выиграли поездку в…' - пробормотал тот, вертя в руках бесполезный кругляш; Гарри так и не понял, к чему.

И это, надо сказать, его сильно задело. Безум-Раб всегда был чересчур своевольным, слишком дерзким!..

– Учти, - сказал ему Шалун, - если что - розгаликов тебе не миновать, я, как президент, гарантирую.

Тот лишь ухмыльнулся в ответ.

Безум

'Ты, главное, не отвлекайся, - напутствовал Миль перед боем. - На трибунах будут кричать, бросать в вас рваные баксы, скандировать всякую чушь - тебе должно быть побоку всё это. Только кусни. Отвлечешься - считай, труп'.

Но пока еще ничего не началось, пока вы с бэтменовским рабом еще только стоите на постаменте и ждете сигнала, можно поотвлекаться. Тем более, есть на что.

Это действительно бывший стадион, только в одном месте кольцо трибун разломано, борта арены кое- как залатаны (да нет, поправляешь себя с досадой, не кое-как, а надежно, не сбежать), по ту строну пролома - берег и торчащая из воды рука с факелом. Как сказал бы Миль, весьма символично.

К черту руку.

Смотрим дальше; первый ряд трибун - рабы. Все одинаково худощавы, жилисты, кожа у всех дряблая, как у старых мороженых кур, в глазах - лихорадочная жалость к тем, кто оказался на арене. Это они зря. Таким, как они, жалеть других - все равно что голодному пытаться накормить еще более голодных.

Хотя бэтменовского игрока могут и пожалеть. Ты не дашь ему сегодня ни полшанса, пусть там что - ни полшанса! Или ты, или он. Рабы-жалостники этого не понимают, зато очень хорошо понимают их хозяева.

'Дети'? Пусть Миль сколько угодно трепется про свое детство, но, если он не дурак (а он - не дурак!), должен соображать, что разница есть. Кто не верит - пусть посмотрит на этих 'новых адамов' отсюда, с арены.

Трибуны строго разделены на секторы, по племенам. Джедаи, попкорны, дюрасели, кингконги, сантаклаусы… Десятки племен, и у каждого - свой шест с флагом или столб с изображением 'пращура'. Тотемы, самые натуральные. Возле тотемов сидят 'президенты' и их ближайшее окружение; вообще иерархия что у твоих рыцарей Круглого Стола, только и разницы: здесь чем ближе к центру, тем почетней.

Они, эти, остро воспринимают такую иерархичность и готовы бороться за нее любыми способами. Для них каждый день и каждый миг - букет возможностей возвыситься или пасть, и вся жизнь их проходит на ступенях, на лестнице власти. Длина ритуальных бород или пестрота нашивки на рукаве - вот предел их мечтаний, выжить во время перехода от города к городу - вот их сиюминутная цель; их представления о смысле жизни причудливы и нелепы, а слова 'доброта' и 'любовь' - для этих лишь набор ничего не значащих звуков.