завопили безумные мартышки, застрекотали цикады, проревел невидимый хищник…

Повинуясь приказу Шаманки, Гарри потянулся к своему рту и, расшатав, выломал зуб. Поклонившись, Шалун вручил его ей и что-то проговорил.

– Да, - тихо произнесла Джесси, став поближе к Безуму. - Молочные зубы у них меняются примерно раз в два сезона: старые выпадают, а взамен вырастают новые.

– И вы еще говорите о том, что это 'нормальные дети'?! - Безум фыркнул, заглушив даже вопль особо голосистой мартышки, после чего отвернулся и стал разглядывать диораму. Поэтому и не заметил, что сантаклаусы, все до единого, вышли в какой-то из боковых коридоров. Племя, как и везде в Ньярке, сопровождало несколько амерзонок.

– Подойдите ко мне, - велела Шаманка - и лишь с запозданием, когда Джесси дернула его за рукав, Безум догадался, что эти слова были обращены к рабам. Вслед за прочими он приблизился к трону слепой женщины, чья шея и руки были свободны от ошейника и браслетов рабыни.

– Ну что, Миль, - спросила чернокожая, - ты еще не устал надеяться?

– Устал, - спокойно ответил тот. - Очень устал. Но разве у нас есть выбор, госпожа?

Шаманка

– Теперь, Гарри, я поговорю с вашими рабами, - сказала она. Маленький влажный кусочек кости царапал кожу ладони, но Шаманка не разжимала кулак до тех пор, пока последние из сантаклаусов не покинули зал.

Потом она переложила зуб Шалуна в один из своих многочисленных карманов и некоторое время сидела молча, слушая, как ревет в лесной чащобе невидимый хищник. Приводила в порядок мысли и еще раз прокручивала в памяти разговор с президентом сантаклаусов. Был ли взволнованным его голос? И по той ли причине, о которой она думает?..

На которую надеется.

Мартышки и цикады безуспешно пытались перекричать друг друга, но Шаманке это не мешало.

'Не поторопилась ли я? Выжидать столько лет, чтобы теперь испортить все… или наконец добиться успеха'. Потом, разумеется, ее девочки проверят зуб в лаборатории, но она и так понимала: ничего не изменилось, не в этом дело, не в зубах, пора признаться самой себе, что ответ кроется в другом, в другом…

Это хорошо, что Гарри привел с собой рабов.

'…только бы Миль был с ними', - но она уже расслышала знакомые интонации; итак, старый упрямец пережил еще один сезон.

И, судя по тону, сейчас был чем-то весьма расстроен.

Ну да, его всегдашняя головная боль, эти новички, которых Милю приходится вводить в курс дела и приучать к мыслям о рабстве! Он по-прежнему в каждом видит сперва воспитателя, а уж потом - человека, пекущегося о собственных насущных интересах, как то: засыпать и просыпаться без боли в суставах, не подчиняться сумасбродным детишкам, не бояться, что завтрашний день будет последним и жизнь придется отдать не за любимую жену или сына, а за собственных мучителей…

Жизнь так и не научила его главному, он так и не понял…

Но довольно брюзжания! - и Шаманка выпрямилась на троне, велев рабам подойти поближе.

– Ну что, Миль, ты еще не устал надеяться?

Ответ потряс ее до глубины души.

– Устал, - просто сказал Миль. - Очень устал. Но разве у нас есть выбор, госпожа?

'Я предлагала его тебе, давным-давно', - подумала она, но сказать это сейчас не посмела. Конечно, он был мужчиной, однако не самым тупым и зашоренным. Он не принял тогда ее идею о преобразовании племен не из-за упрямства, он искренне верил в свою правоту и в то, что Шаманка ошибается.

– Есть ли какие-то изменения?

– Нет, госпожа. Все по-прежнему. Не растут ни физически, ни психологически. И гибнут, с каждым переходом.

– Рабы?

– Нетронутых льдосейфов становится меньше и меньше, а люди в них, как правило, отягощены такими заболеваниями, которые… Словом, скоро так или иначе, а придется что-то менять. Через три-четыре сезона каждый переход будет стоить племени слишком больших потерь. Я имел в виду - невосполнимых потерь, госпожа. А что творится с другими?

– Примерно то же самое, Миль.

'И мои 'куколки', - подумала она, - тоже удерживают Ньярк на пределе своих возможностей. Слишком большая территория, мы каждый раз очищаем ее от мутировавших тварей, но проходит время, и они являются снова, еще более живучие. Мы должны объединиться'.

– Мы должны объединиться, Миль.

– Под чьей рукой?

– Для тебя это по-прежнему имеет какое-то значение? Даже теперь?

– Но ведь в твоем обществе для них нет места, - вмешалась вдруг Джесси.

О да, отважная Джесси, достойная представительница 'мужниных жен'! Джесси, которая понаслышке знает о Нефтяной блокаде, о 'днях правильного порядка', о патрулирующих небо 'женской зоны' самолетах! Разумеется, она согласна возродить старый 'мир для мужчин', где ей всегда будет обеспечен теплый, уютный уголок. Всякий другой миропорядок для нее в принципе неприемлем и неестественен.

Шаманка улыбнулась краешком рта:

– Разве в твоем обществе найдется место для моих 'куколок', а? Или, может, такое место отыщется для меня? Хватит, Миль! Этот наш разговор ни к чему не приведет, как не приводили все предыдущие. - И когда эхо последних слов отгремело под сводами зала, она вдруг велела: - Ну-ка, представь мне своего новичка, с которым ты так спорил.

'Безум, - думала она, слушая сиплый, с трещинкой, голос. - Значит, Безум. Ну что же, Гарри сам подготовил мне нужного раба'.

– Скажи, - обратилась она к новичку, - по-твоему, что нужно сделать, чтобы превратить в бабочку то, что стало куколкой, но позабыло о гусенице.

– Это что, такие загадки, да?

– Да, - невозмутимо ответила она. - Итак?

– Взломать кокон.

– Хорошо, - сказала Шаманка. 'Неправильно, но… хорошо'. - Готовься. На Игрищах тебе придется попотеть

– Я только этим и занимаюсь с той поры, как вылез из криованны!

– Тем лучше…И не забывай про свой ответ на мою загадку, раб.

– Да, госпожа! - с издевкой ответил он.

Она довольно засмеялась.

Гарри Шалун

После рабов Шаманке вновь зачем-то понадобился Гарри. Всех прочих сантаклаусов она отослала к выходу, а его позвала к себе.

– Так вы поможете снять заклятие Великого Облома? - спросил он, дурея от собственной наглости и зачем-то теребя бороду.

– Ты сам сделаешь это, - заявила Шаманка. - На Игрищах в самой тяжелой ситуации ты поручишь все рабу, которому доверяешь меньше всего. И тем самым снимешь заклятие с племени.

– Но госпожа!..

– Именно так, ты не ослышался. А теперь, если у тебя больше нет вопросов…

В этот момент в лесу наступила ночь и ожил город. Выглядел он, по правде-то сказать, ненатурально: чистенькие улицы без единой баррикады, целые небоскребы, люди, которые сидели с довольными улыбочками прямо в куснях-беспредельниках… На рабах нет ни ошейников, ни браслетов, многие идут, держась за руку с воинами племен, но воины эти тоже ненастоящие какие-то: без огнеплюев, в легкой одежонке, каждый сам по себе… точнее, каждый вместе с рабом.

Словом, подделка, да еще и неудачная.

Но услышав рычание кусней у себя за спиной, Шаманка вдруг обернулась и посмотрела в правый угол