Беззвучное скольжение двери по-прежнему удивляло, даже несмотря на то что мы с Эйлис почти два дня перетаскивали коробки в гараж нового дома и сваливали неряшливыми грудами. Волосы липли к шее, пот стекал по пояснице и под коленками. Агент по недвижимости обещала, что здесь никогда не бывает жарко, но, очевидно, о погоде она лгала так же легко, как умалчивала о дополнительных расходах на заключение сделки. Из-за них робоприслуга нам пока была не по карману, а следовательно, мы потели, перетаскивая ящики. Но мы были дома.

Дома.

И с работой на вечер покончено.

Я достал холодное пиво из сверкающего холодильника, дверца которого открылась передо мной так же, как и входная дверь — жутковато бесшумно и деловито. Я вырос с дверями, которые открываешь и закрываешь, напрягая собственные, человеческие мышцы. Мой прошлый дом был построен «зеленым», когда это еще предполагало экономию электроэнергии, а не ее производство. Человечество не упустит дармовщины, особенно если можно пользоваться ею сполна.

Из-за высоких потолков и целых трех этажей наш дом словно соперничал с лесом кедров и елей. А я оттого чувствовал себя самозванцем. Этот дом через озеро напротив Сиэтла мы купили, получив прибыль от пары-тройки удачных вложений и наследство покойной тетушки. Раздвижная дверь скользнула в сторону (разумеется), едва я подошел, и выпустила на веранду, залитую медовым светом предвечернего солнца. Сколь бы красивыми ни были веранда или лес вокруг, женщина на веранде казалась прекраснее всего. Эйлис собрала темные волосы в хвост, толстый, с мое запястье, который каскадом падал ей почти до пояса. Пот блестел на ее оливковой коже, от нее пахло работой, и кофе, и букетом шираза, бокал с которым она держала в правой руке. Она указала на соседей — в добрых трехстах метрах от нас.

— Всего за пять минут я успела увидеть вон там двух гуманоидных роботов.

— Значит, соседи богаты. Может, одолжат нам одного ухаживать за садом.

Я сам был не прочь заняться садом: грязные ногти — приятное ощущение.

— А вот еще один.

Любопытство в ее голосе заставило меня оглянуться. Нагнувшись над шеренгой ярко-желтых керамических горшков на веранде трехэтажного дома, серебристая женская фигура обрезала засохшие розовые и пурпурные головки с многоцветного ковра и бросала в ведерко, такое же серебристое, как ее руки. Я неспешно выпил полбанки пива, наблюдая. Три робота. Один снаружи. Два или три маленьких бродят по дому — негуманоидные. Семьи с уровнем дохода вроде нашего иногда заводят гуманоидного робота, но только если в няне нуждаются больше, чем в спортивной машине или дизайнерской одежде. Обычно же люди обходятся десятком роботизованных пылесосов, мусоросборщиков и мойщиков, наподобие тех, что стояли сейчас на самоходном поддоне у нас в гараже.

— А людей не видно, — задумчиво протянула Эйлис.

— Может, на работе.

Но глаза у нее оставались суженными, зубы сжатыми, и за ухом ходил желвак. Эйлис покачивалась на пятках. Я понимал, что это значит.

— Прогуляемся?

— Ты хочешь познакомиться с соседями?

Я, собственно говоря, подумывал улечься в горячую ванну, прихватив с собой еще пива. Но это был наш первый общий дом, и мне хотелось, чтобы она была счастлива.

— Пойдем представимся.

Асфальт чуть проминался у нас под ногами, от зноя выдавая запашком свое происхождение — старые покрышки, но запах не заглушал аромата лесного мха, приправленного кедровой смолой. Знакомство с соседями представлялось болтовней у забора: так поступила бы мама. Мы свернули с шоссе на их подъездную дорожку.

Красная точка лазера прошлась по нашим голым коленям.

— Ни с места.

Эйлис резко вдохнула и сжала мою руку, но потом отпустила и застыла как вкопанная.

— По какому вы делу?

Я проследил расстояние от своего колена до источника голоса: приблизительно пятнадцать футов. Робоохранник был цвета гравиевой дорожки, цилиндрический, более двух футов высотой и не стоял неподвижно — вот это и заставило меня считать футы. Этот робот не был ни симпатичным, ни гуманоидным. Ярко-синий кружок с красной мишенью у него на боку прямо-таки вопил: «Оружие».

— Мы ваши новые соседи, — обратился я к нему в полголоса. — И пришли представиться.

В его ответе мне послышалось натужное веселье крохи-злодея из фильмов про супермена.

— Эйлис Джонсон и Пол Дайна. Двадцать семь и двадцать восемь лет, соответственно. Вы пробыли здесь ровно шестьдесят семь часов…

Взмахом руки я велел ему замолчать, пока он не добрался до наших банковских счетов или совсем нас не выгнал.

— Тогда ты знаешь, что мы безвредны. Нам бы хотелось познакомиться с твоими хозяевами.

— Их нет дома.

По-прежнему не шевелясь, Эйлис спросила:

— Когда они вернутся?

Робот повернулся на все триста шестьдесят градусов, словно кто-то мог подкрасться к нему сзади, и только потом сказал:

— Пожалуйста, отойдите за пределы участка.

Мы отступили, уютная радость от нового дома несколько скисла. Едва мы отвернулись от соседского дома и робота, у меня зачесалась спина — на уровне сердца.

— Не самые приятные соседи, — шепнул я на ухо Эйлис.

В ответ она хмыкнула, на лбу залегла складочка.

— Может, нырнуть в горячую ванну?

Она посмотрела на меня надуто, недовольно.

— Они за нами следили.

Я не стал напоминать, что и она следила за ними. Только притянул к себе и опять шепнул:

— Это наша первая ночь в доме. Давай радоваться.

Она остановила меня прямо посреди дороги, на краю нашего участка и поцеловала в шею. Когда она подняла на меня глаза, легкая отстраненность в ее взгляде подсказала, что ее вниманием нелегко будет завладеть. Поклявшись про себя найти способ, я начал осуществлять свой коварный замысел, опустив руку ей на поясницу и прижав к себе. Домой мы вернулись, обнявшись.

На следующее утро тепло ее внимания еще согревало расслабленные плечи, и конечности у меня раскинулись по кровати, точно резиновые. Птицы пели так громко, словно это была запись. Я постарался различить отдельные голоса, сообразить, сколько разных видов пичужек тут чирикает.

— Милый! — окликнула она.

Неохотно разлепив веки, я обнаружил, что Эйлис стоит на балкончике спальни, одетая в мою клетчатую рубашку. Верхушки деревьев за нашим окном третьего этажа окутывал туман, окрашивая утро в призрачно белые и серые тона.

— Выйдешь ко мне?

Поскольку рубашка была уже занята, я натянул джинсы и вышел, с наслаждением вдохнув наш общий запах. Из нижних окон соседский дом не просматривался, зато с балкончика легко можно было заглянуть прямо в кухню дома роботов, заслоненную от нас только туманом. В ярком квадрате света двигались три