Мир неторопливо преобразуется вокруг Мэгги Морган. Теперь у нее уже пятьсот акций «Эколоклинза», — милый молодой брокер полностью сдался, хотя акции упали почти на пункт с тех пор, когда Мэгги сделала первую покупку… а она каждый день читает выписываемый мужем «Уолл-стрит Джорнел». Однажды на его страницах появится и название «Популятруль», тогда она приобретет акции и этой компании. Мэгги понимает, что такое акции. И она не станет подписывать отчеты правления вслепую. Она сумеет попасть на собрание акционеров. Легко ей не будет, она это знает, но разве этот тип, как его там, Пальмер, не говорил, что наша временная последовательность еще не установилась? Не означает ли это, что изменения внести трудно? Однако он считал ее способной на это. И если она просто привлечет на свою сторону других людей… «zum Beispiel, meine Kinder[7]», — думает Мэгги и улыбается.

Но как трудно разобраться в собственной памяти! Старая Мэгги, новая Мэгги, та Мэгги, которая прожила все эти мутные годы…

Всегда тихая Мэгги редко разговаривает о прошлом. Когда приходят мгновения, полные сомнений, она перечитывает несколько рукописных страничек, которые держит в ящике стола, оставленного ей тетей Сьюзен, страничек, которые, возможно, остались от ее собственной тетрадки третьего класса; страничек, которые она никогда не показывала собственному мужу. Пару лет назад она посадила на свой комод любимую с детских лет куклу. Ни один из знакомых не видит в этом ничего особенного; а муж усматривает забавный побочный эффект тех перемен, которые происходят со всякой женщиной лет в Пятьдесят пять.

Однако в душе Маргарет Торнли Морган еще жива одиннадцатилетняя девчонка: бойкая, чуточку испуганная, очень сердитая и очень-очень умная. Располагая, по меньшей мере, двумя десятками лет, она знает, что сумеет исправить дело. Она не одна такая, думает Мэгги, глядя на грабли, сгребающие листву с зеленой лужайки. Институт подвергал своим исследованиям и других детей. Их было четыре тысячи, и, возможно, у некоторых из них также неприятности с памятью. Может, стоит дать объявление в газету. Только вчера в вечерние новости угодила четырнадцатидюймовая рыбина, выловленная в озере, считавшемся стерильным, потому что всю живность в нем уморили уже давно. Обратите внимание на то, что история Мэгги еще не закончена.

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ

Однако оказалось, что Азимов к получившемуся фильму имеет весьма опосредованное отношение. Да, безусловно, в картине присутствуют и Три закона роботехники, и даже несколько авторских персонажей (точнее, имен персонажей), таких, как доктор робопсихолог Сюзан Кельвин или гениальный ученый Альфред Лэннинг. Но все равно в результате мы имеем дело с очередным голливудским фантастическим боевиком — полным сногсшибательных спецэффектов, оглушительной стрельбы, головокружительных погонь и прочих атрибутов понятия «блокбастер».

Каждый из азимовских рассказов представляет собой некую головоломку — логическую, психологическую или даже математическую. И герои — люди, а иногда и человекоподобные роботы — должны преодолеть критическую ситуацию прежде всего благодаря собственному интеллекту. Безусловно, такое себе позволить крупнобюджетное кино не может — одновременно думать и жевать попкорн американскому зрителю невероятно трудно. А именно от него, американского зрителя, зависит финансовое благополучие создателей фильма.

Среди многочисленных титулов, коими наделяли родившегося в Смоленской области классика американской НФ, есть один наиболее известный: автор Трех законов роботехники. Напомню их: 1) Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием позволить, чтобы человеку был причинен вред; 2) Робот должен подчиняться приказам человека, за исключением тех, которые противоречат первому пункту; 3) Робот должен защищать самого себя, если только его действия не противоречат первому и второму пунктам. Все рассказы из цикла «Я, робот», внесерийные новеллы, а также романы-детективы «Стальные пещеры» и «Обнаженное солнце», посвящены проблемам, вызванным применением вышеперечисленных законов на практике. В фильме эти законы также действуют. Первые десять минут. Затем начинаются противоречия, решать которые главный герой — детектив Спунер (его играет чернокожая звезда рэпа и кинофантастики Уилл Смит) — пытается отнюдь не при помощи интеллекта. Да, линия расследования, шаг за шагом подводящего к разгадке странного поведения роботов, в картине есть. Другой вопрос, что сама эта разгадка отнюдь не в азимовском стиле, хотя и довольно оригинальна.

Здесь мы подходим к главному противоречию в фильме. Дело в том, что изначальный сценарий Джеффа Винтара назывался «Hardwired» и никакого отношения к Азимову не имел. Лишь когда проект в таком виде не прошел и от него отказался взявшийся было за реализацию известный режиссер Брайан Сингер («Люди Икс»), а другой известный режиссер-фантаст — австралиец Алекс Пройас — подключился к съемкам, возникла идея совместить сценарий детектива о восстании роботов с идеями Азимова. Ведь Пройас с детства был влюблен в азимовские рассказы и всегда мечтал поставить их в кино. В результате в сценарии появились и Законы, и герои цикла «Я, робот», и азимовское название компании-производителя роботов «US Robots», которое, правда, трансформировалось в более знакомое современным компьютерщикам «US Robotix».

Но появился с удовольствием демонстрирующий свою мускулатуру детектив Спунер — классический тип полицейского-отщепенца, идущего против общественных представлений о пользе андроидов, коими к 2035 году будет заполонен весь мир. Еще добавился супермозг ВИКИ — фактически разумное здание (см. статью об интеллектуальных домах в № 8 за этот год), заварившее всю кашу с логическим (но чисто женским) объяснением нарушения Законов. Весьма симпатичен и робот Санни — первый, научившийся чувствовать (ехидные отечественные критики уже отметили сходство Санни с внешностью президента Путина).

В результате получился неплохой «экшн» с отличными боевыми сценами, множеством спецэффектов и даже с наличием некоей философской начинки. Но к Азимову, кроме названия и упоминаний в титрах, картина имеет мало отношения, что бы ни утверждал режиссер: о своей любви к писателю, о сохранении