указания грузчикам, которые с помощью стальных ломов и ваг пытались направить колеса каравана в глубокие колеи-желоба, выбитые за десятилетия в каменной мостовой сотнями и сотнями механических повозок. Смитов кузен сложил руки на груди и шепотом произнес молитву.
Только сейчас Смит сообразил, что ему как мастеру-караванщику полагается находиться в головной повозке рядом с Пином. Бросившись к ней, он одним махом взлетел наверх и плюхнулся на сиденье открытой кабины — вернее, попытался это сделать, поскольку его законное место оказалось, почти целиком занято огромным ящиком с надписью «Для кухни». Пин, сидевший чуть выше кабины на специальной скамье и колдовавший над рычагами пружинного механизма, холодно покосился на него, и Смит, желая показать рычажному, что он свой парень, тоже взобрался на мостик и, усевшись на край скамьи, махнул Бернбрайт рукой.
По этому сигналу девушка снова поднесла к губам горн и выдула еще один громкий, отрывистый звук, означавший, что караван трогается. Затем она повернулась и стремглав бросилась по дороге, ибо позади нее рычажные уже отпустили стопорные механизмы, и караван с лязгом и стуком покатился в ворота. Двенадцать сцепленных между собой повозок, пять из которых были снабжены пружинными механизмами и являлись тягловыми, набирая ход, мчались по выдолбленным в камне желобам, держа путь на Сэлеш Морские Ворота.
Миссис Смит наконец раскочегарила свою трубку, с изяществом уместив ее между большим и указательным пальцами левой руки, откинулась на спинку скамьи и выпустила изо рта огромный клуб дыма. В следующей повозке сразу раскашлялся йендри и, бранясь, отчаянно замахал руками, разгоняя дым. Оторвавшееся от горизонта утреннее солнце заиграло на начищенной трубе Бернбрайт.
Хотя и с полуторачасовым опозданием, караван все же отправился в путь.
— Кажется, водить караваны не такое уж трудное дело, — заметил Смит после первого часа пути. За это время Троон остался далеко позади, превратившись в несколько игрушечных башен. Впереди и по сторонам дороги тянулись бескрайние, покрытые золотистой стерней поля, чье однообразие лишь изредка нарушалось мелькнувшим на горизонте темным пятнышком — то была деревенька или покинутый шалаш сторожа. Вымощенная красноватыми каменными плитами дорога протянулась до самого западного горизонта, и Смит поймал себя на том, что ему нравится смотреть на бегущие впереди колеи. В их параллельности ему чудилось нечто успокаивающее… Бернбрайт бежала в ста ярдах перед караваном уверенной, размашистой рысью, и Смиту казалось, что до Сэлеша они доберутся без всяких приключений.
— Вам кажется, это легко? — проворчал Пин, несколько раз нажав на рычаг движущего механизма. Первоначальный завод пружин помог каравану сдвинуться с места, и теперь рычажные поддерживали набранную скорость.
— Ну да, — кивнул Смит. — Сам посуди — дорога ровная, вокруг — сжатые поля, в которых не укрыться и пичуге, не говоря уже о грабителях. Насколько мне известно, никто сейчас не воюет, поэтому нам нечего бояться неприятельской армии. Нужно только ехать потихоньку вперед, а колея сама приведет, куда надо.
— Если только не налетит пыльная буря, — заметил Пин. — Это часто случается именно тогда, когда жатва закончена. Знали бы вы, сколько таких бурь я повидал! Даже слабый ветерок, который предшествует по-настоящему мощным шквалам, способен очень быстро засыпать колеи песком, и если эта сопливая девчонка впереди не заметит этого вовремя, мы можем съехать с дороги в поле или налететь на полном ходу на вывороченную плиту. А чинить механизмы во время пыльной бури — то еще удовольствие!
— О-о-о!.. — протянул Смит. — По крайней мере, хоть эти штуки мне не понадобятся, — заметил он, поглядев на свои самострелы.
— Не понадобятся, пока мы не доберемся до Большого Леса, — проворчал Пин.
— А что там такого страшного?
Пин немного подумал.
— Вы ведь выросли в городе, верно? — спросил он наконец.
— Ну да, — согласился Смит, который успел за это время перебраться на крышку сундука с кухонной утварью. — Давай выкладывай, что там — в этом Лесу. Кроме, конечно, йендри… — добавил он, бросив взгляд на тележку, в которой ехал пассажир, принадлежавший к лесному народу. Йендри сидел в кабинке, замотав нос и рот тонким шарфом, и, казалось, не обращал на окружающее ни малейшего внимания.
— Начать с того, — задумчиво сказал Пин, — что только в Лесу и встретишь самых настоящих бандитов. Не тех придурковатых подростков с ржавыми саблями, которые бегут за тобой вдоль дороги и выкрикивают угрозы, пока не пальнешь в их сторону из лука или самострела. Я говорю о тех бандитах, которые устраивают оползни и обвалы, чтобы засыпать колеи землей, а потом исчезают с добычей, оставив после себя несколько свежих трупов. Кроме того, как вы и сказали, в Большом Лесу водятся зеленые обезьяны наподобие той, которую мы везем с собой, — добавил он и, не оглядываясь, ткнул пальцем назад, в сторону тележки йендри. — Хоть они и говорят, будто не приемлют насилия, однако если кто-то из нормальных людей срубит пару-другую их драгоценных деревьев, чтобы построить, к примеру, новую дорожную станцию, йендри вполне способны завалить дорогу камнями, ветками и всяким мусором и устроить засаду.
— Угу… — Смит с беспокойством оглянулся на зеленокожего пассажира.
— Но бандиты и йендри — это еще не самое худшее, — со значением добавил Пин.
— Я так и подумал, — сказал Смит упавшим голосом.
— Есть еще всякие твари…
— Ну, хищные звери водятся повсюду, — проговорил Смит с некоторым облегчением.
— Таких, как в Большом Лесу, нигде не сыщешь, — покачал головой Пин. — Но даже они не так страшны, как демоны…
— Ну ладно, — перебил Смит, начиная злиться. — Я, кажется, понял: ты пытаешься меня запугать, правда? Что-то вроде проверки — гожусь я в караванщики или нет.
— Ничего подобного, господин караван-мастер, — мрачно возразил Пин. — Я просто хотел познакомить вас с вашим ремеслом. К тому же мне хочется, чтобы вы были настороже, иначе все мы можем погибнуть в первый же день путешествия. Я помню много случаев, когда неопытный караван-мастер…
— Я понял, спасибо, — поспешно сказал Смит и замолчал, прислушиваясь к тому, как караван с грохотом катится по каменным желобам. После непродолжительной паузы он снова повернулся к Пину. — Я кое-что слышал о Большом Лесе, и теперь эта история снова пришла мне на ум, — сказал Смит. — Ее рассказывали в баре на Чадра- вак-бич… Что-то насчет могущественного демона, которого называют Владыкой Черной Горы… Ты что-нибудь о нем знаешь?
Пин слегка побледнел. Покачав головой, он налег на рычаги.
— Никогда о таком не слышал, — твердо ответил он и замолчал.
Весь первый день они двигались по желтой равнине. Погода портиться не собиралась, и яркое солнце было единственным их спутником. Наконец к вечеру караван достиг станции, где можно было заночевать.
Станция представляла собой круглую площадку рядом с дорогой, обнесенную грубым подобием ограды из необработанных белых камней. Въехать и выехать из нее можно было по специально проложенным колеям. В центре ограды стояла приземистая каменная хижина, на крыше которой помещался ветряной насос. Хижина надежно защищала от солнца и пыли небольшой каменный бассейн с чистой водой, которую насос выкачивал с большой глубины. Не успел караван въехать на территорию станции и остановиться, как йендри выскочил из своей тележки и со всех ног бросился в хижину. Он мылся и плескался добрых четверть часа, чем вызвал дружное недовольство остальных пассажиров, которые, выстроившись в очередь перед дверями, глухо ворчали и отпускали реплики в адрес «зеленых обезьян».
Как бы там ни было, все они оказались при деле и не путались под ногами, позволив Смиту спокойно заняться устройством лагеря. Но даже эта непростая работа не потребовала от него особого напряжения — опытные рычажные отлично знали, что нужно делать. Установив тележки так, что они образовали внутри ограды второе кольцо, рычажные принялись натягивать палатки. Бернбрайт и миссис Смит сноровисто
