Чердак, пыльные тени, запах гниющих балок, будто сырого валежника в лесной чаще. Старинные документы, коробки, набитые тайнами…

Монастырь был таким обширным, что Эдуард сумел себя убедить, будто монахи попросту забыли о существовании этого помещения. Он не мог представить себе, чтобы Мягкая Скала или толстенький Тополиный Пух протиснулись в люк над гладильней. В кое-как оштукатуренную кирпичную стену были вделаны друг над другом крашеные металлические скобы, достигавшие карниза. В Опадающих Листьях таилось много забытых уголков — кладовок, запертых чуланов, — а монахи были слишком малочисленны или слишком нелюбопытны, чтобы исследовать все.

Дарагон по-прежнему следовал за Эдуардом, как щенок, готовый сделать для него все, но только не нарушать правила. Полукруглое окно, выходившее на крышу, все еще оставалось открытым после прогулки Эдуарда под дождем несколько вечеров назад. Теперь в него лился солнечный свет, будто растопленное масло, а в воздухе поблескивали танцующие пылинки.

Занятий до вечера у них не было, а свои обязанности они выполнили рано утром.

— Мягкая Скала и не подумает нас искать. Все в ажуре. Ну, теперь ты пойдешь со мной в город? — Эдуард уже приготовился испустить вздох разочарования. — Ведь столько еще надо увидеть, узнать!

Глаза Дарагона бегали по сторонам, пока он отыскивал предлог для отказа.

— Но почему я? Почему не Гарт?

Эдуард пожал плечами.

— Он хочет поработать над каким-то секретным проектом, связанным с искусством. — Он уважал желания Гарта, тогда как Дарагону отвертеться было не так просто. — Я могу показать тебе замечательные места!

— А если нас поймают?

— Ну, отошлют назад. — Эдуард выглянул в окно и глубоко вдохнул сверкающий воздух. — Знаешь, я хочу поискать кое-что для Терезы. Что-нибудь особенное. Так ты мне поможешь? Ради нее?

И Дарагон перестал сопротивляться. Ему так отчаянно хотелось пойти с Эдуардом, и он всегда смотрел на Терезу призывным взглядом.

Не оглядываясь, Эдуард проскользнул в окно с грациозностью кошки и спрыгнул на крышу. Дарагон последовал за товарищем. Поглядел на улицу с высоты четырех этажей и перепугался: два патруля БРЛ открыто расположились напротив монастыря. Бирюльки ничего не делали — ничего угрожающего, даже почти не шевелились, они просто не скрывали своего присутствия.

— Чего они тут болтаются? — спросил Эдуард. — Последнее время они начали уделять нам слишком много внимания.

— Может, Бюро нас просто оберегает? Вспомни грозу и все эти взрывы месяц назад.

— Оберегает? Ну да, конечно! — Эдуард фыркнул. — Только постарайся, чтобы они сейчас нас не изловили.

Пригнувшись, они побежали туда, где старая кирпичная стена примыкала к новому зданию, там по лесенке поднялись в трубоход и выбрались в соседний высотник.

Дарагон чуть не споткнулся с непривычки, шагнув на движущуюся механическую дорожку, одну из множества в современном здании. Эдуард поддержал его, и они слились с толпой пешеходов, курьеров, деловых людей. На них с Дарагоном была коричневая неприметная одежда.

Мимо просеменила женщина, одетая в красное, окруженная облачком пряных духов, и притягательных, и резких. Коренастый мужчина в мешковатой робе протирал прозрачную дугообразную стенку трубохода.

Дарагон и раньше покидал монастырь с тем или иным поручением, но всегда под чьим-нибудь присмотром. Всегда в узде. Эдуард упивался рискованной свободой, а свое изумление старательно прятал под покрывалом равнодушия.

На эскалаторе они поднялись на ярус с полами из полированного синтетического камня и витринами, ломящимися от товаров. Галерея слагалась из магазинчиков, торгующих ювелирными изделиями, дешевыми сувенирами, одеждой, свечами и безделушками. Вертикальные витрины демонстрировали скульптуры, часто голографические или сделанные из жидких быстросохнущих гелей. Сенсорные фонтанчики выбрасывали в воздух гипнотическую музыку и разноцветные лучи. Люди двигались взад и вперед, ничего вокруг не замечая.

Дарагон еле плелся, захваченный пестрым зрелищем.

— Что мы тут найдем для Терезы? Неужели ей нужно что-нибудь из этого?

Эдуард засмеялся и похлопал товарища по спине.

— Вот-вот! Ничего из этого, у нас же нет ни единой кредитки. Да Тереза и не знала бы, что ей делать с украшениями или голографической скульптурой. — Он ухватил Дарагона за плечо. — Пошли! По трубоспуску — на уличный ярус. Вот там мы увидим вещи по-настоящему интересные.

И вот они вновь оказались снаружи на нижнем уличном ярусе. Эдуард смотрел вверх, на уходящие ввысь здания, на лес из зеркальных стекол, полированного камня, блестящего металла. Стены были расцвечены абстрактными рисунками, пигментами-хамелеонами и неоновыми штрихами. Лифты скользили снаружи и внутри высотников, точно батискафы. Посредине бульваров, украшенных деревьями, цветочными вазонами и системой ирригационных фонтанов, двигались зеленые дорожки. Выше между зданиями по воздушным коридорам скользили машины, направляемые контрольными потоками КОМ. Свободные от транспорта улицы были царством пешеходов.

Эдуард указал на вербовочную станцию, одиноко ютившуюся в конце торгового ряда, где можно было приобрести всевозможные экзотические продукты.

— Как думаешь, Дарагон, не записаться ли нам в силы обороны?

Дарагон — солдат? Невообразимо.

Совсем недавно Эдуард смотрел популярный развлекательный цикл, духоподъемную военную драму о доблестных солдатах в дни одного из мировых конфликтов середины XX века. Великий генерал смертельно ранен в самый разгар битвы, и поражение кажется неизбежным. Зная, что на карту поставлена судьба его товарищей, тихий пехотинец (который был трусом почти на всем протяжении сериала) жертвует собой, устраивая перепрыг со своим генералом, и умирает вместо него, чтобы полководец мог повести войска к сокрушительной победе. Замечательное произведение.

Однако Эдуард вспомнил, что войны XX века происходили задолго до первого обмена сознаниями. Видимо, индустрию развлечений такие исторические детали не интересовали.

— Но с какой стати мне идти в солдаты? — спросил Дарагон, искренне недоумевая. — Зачем нам воевать?

Хотя Эдуард не следил за текущей политикой, но краем уха слышал что-то о золотом экономическом веке, наступившем благодаря убедительной эффективности КОМ. Компьютерно-Органическая Матрица справлялась с ежечасными проблемами огромного города несравненно лучше, чем любые человеческие комитеты, любая рабочая сила.

Следуя дальше по улице, они с Дарагоном оказались перед оригинальным внушительным фасадом Маскарад-Клуба, ошеломляющего вихря огней, и звуков, и соблазнительных обещаний. Едва Эдуард шагнул на тротуар перед ним, как панели у него под ногами засияли цифрами ослепительной ретроимитации детской игры в «классики». Как завороженный, он уставился на входную дверь.

— Думаю, мы еще недостаточно взрослые, чтобы нас туда впустили. Не раньше, чем мы освоим перепрыг.

Глаза Дарагона тоскливо сощурились.

— Держись подальше от этого места, Эдуард. Там слишком много хаоса, путаницы из-за обмена телами с незнакомыми людьми.

Эдуард пожал плечами.

— Звучит соблазнительно. Подумай, сколько открывается возможностей!

Они сели на нагретую солнцем скамью, отчасти чтобы отдохнуть, но, главное, чтобы понаблюдать за происходящим вокруг. Эдуард смотрел через зеленую дорожку туда, где под легким ветром колыхались