— У меня нет времени на каких-то там старых девиц!

Но я уснул на диване с даймом в кулаке.

Под вечер в субботу к нам заглянул шериф Эмори. Он уже успел побывать у Дэви Рэя и Бена; теперь настала моя очередь отвечать на его вопросы. Мы уселись на стульях на крыльце, Рибель улегся у моих ног и время от времени поднимал голову, чтобы лизнуть мне руку, когда где-то за горизонтом в темных тучах ворчал гром. Шериф Эмори внимательно выслушал мой рассказ о деревянном ящичке ценой в четыреста долларов. Когда я добрался до места, где узнал в людях в масках мистера Гаррисона и мистера Моултри, шериф сказал:

— Ты уверен, что это были именно они? Ты ведь не видел их лиц, так, Кори?

— Блэйлок Большое Дуло назвал одного их этих людей Диком; и потом, я видел окурок, который мистер Гаррисон выбросил в кусты: он упал прямо передо мной — это были те самые сигарки, которые он курит, с белыми пластиковыми мундштуками.

— Ясно.

Шериф кивнул, но его скуластое лицо осталось бесстрастным.

— Дело в том, Кори, что в городе и его округе есть немало мужчин, которые курят сигары с мундштуками. И если Большое Дуло назвал кого-то Диком, это не обязательно Дик Моултри.

— Это были они, — твердо ответил я. — И тот, и другой — это были они, я же говорю.

— Дэви Рэй и Бен сказали, что они не узнали людей в масках.

— Может, они не узнали, сэр, но я узнал.

— Ну хорошо, я выясню, где были Дик и Геральд прошлым вечером около одиннадцати. Дэви Рэй и Бен сказали, что вряд ли смогут снова найти то место, где вы видели Блэйлоков и тех двоих. А ты что скажешь? Можешь отыскать это место?

— Не знаю, сэр, это будет трудновато. Но я все-таки могу попробовать. Я точно помню, что это было возле тропинки.

— Ага. Дело в том, что на холмах в лесу уйма тропинок и заброшенных дорог. Ты не видел, что там у них было, в этом ящике?

— Нет, сэр. Зато я слышал, что с помощью того, что находится в этом ящике, кое-кто отправится бить чечетку прямо в ад, так сказал мистер Гаррисон.

Шериф Эмори нахмурился. В его глазах блеснули искры неподдельного интереса.

— Что он, по-твоему, имел в виду, когда так говорил?

— Я не знаю. Большое Дуло сказал, что он добавил туда пару лишних штук для надежности.

— Пару лишних штук чего?

— Не знаю, сэр.

На моих глазах далеко у горизонта возникла молния и бесшумно вонзилась в землю.

— Вы теперь будете искать Блэйлока Большое Дуло, чтобы допросить его?

— Большое Дуло, — ответил мне шериф, — поймать невозможно. Я много слышал о нем, о том, что вытворяют он и его сыновья, но я ни разу в жизни его не видел. Думаю, он скрывается где-то в лесу, возможно, недалеко от того места, где вы с ребятами его видели.

Шериф Эмори тоже смотрел на молнии. Его ноги были закинуты одна на другую, большие руки сцеплены на коленях.

— Может быть, если я сумею подловить одного из его сыновей на какой-нибудь проделке, я смогу выкурить Большое Дуло из его норы. Сказать по правде. Кори, наш участок в Зефире не слишком приспособлен для таких серьезных операций, в нем служит всего один человек — я. Мэрия выделяет на дела шерифа очень немного средств. Черт, — сказал он и невесело улыбнулся. — Я получил эту работу только потому, что ею не хотел заниматься никто другой. Жена чуть ли не каждый день уговаривает меня бросить это занятие и вернуться к тому, чем я занимался раньше; а раньше я красил дома.

Шериф пожал плечами.

— Ладно, — заключил он, — весь город говорит о Блэйлоках с опаской. В особенности боятся Большое Дуло. Можно прочесать лес, но не думаю, что смогу собрать на это дело больше пяти-шести человек. Прежде чем мы найдем его следы, Большое Дуло узнает о нашей вылазке и предпримет ответные шаги. Ты понимаешь, в чем трудность, Кори?

— Да, сэр. Блэйлок Большое Дуло сильнее закона.

— Он не сильнее закона, — ответил шериф. — Просто он представляет собой гораздо большую угрозу.

Гроза приближалась. Ветер уже гнул вершины деревьев. Рибель поднялся на ноги и стоял, нюхая воздух.

Шериф Эмори встал со стула.

— Спасибо, Кори, я услышал все, что мне было нужно. Теперь я пойду, — сказал он. — Спасибо за помощь.

В сумеречном свете приближавшейся грозы Эмори казался очень старым и усталым; плечи шерифа были опущены. Он заглянул в дом и попрощался с мамой и отцом. Отец вышел на крыльцо, чтобы пожать шерифу на прощание руку.

— Впредь будь осторожен, Кори, — простился со мной Эмори, и вместе с отцом они пошли к машине шерифа. Я сидел на крыльце и гладил Рибеля, а отец и шериф несколько минут стояли у машины и разговаривали. Когда шериф наконец уехал, отец вернулся на крыльцо. Его лицо тоже показалось мне очень усталым.

— Пойдем в дом, напарник, — сказал он мне, — сейчас начнется дождь.

Отец открыл передо мной дверь.

— Негоже сидеть в такую грозу на улице.

Ветер завывал всю ночь напролет. Дождь стучал в окна, а молнии ветвились по небу словно пальцы колдунов, тянущих руки к крышам моего городка.

В ту ночь я впервые увидел сон о четырех девушках-негритянках, одетых во все праздничное, в блестящих туфлях. Девушки стояли под облетевшим деревом с голыми ветвями и раз за разом, без конца повторяли мое имя. Снова и снова, без конца. Они звали меня.

Август медленно умирал, а с ним умирало н лето. Впереди ждала школа, долгие дни учебы в обрамлении золотой осени, долгие скучные дни строгости и порядка, пришедшие на смену летнему разгулу.

Это случилось в последние дни лета: я узнал, что шериф Эмори побывал у мистера Гаррисона и мистера Моудтра. Жены и того, и другого клятвенно объявили шерифу, в ту ночь, когда мы с друзьями лежали в кустах у дороги ни живы ни мертвы, их мужья провели весь вечер дома и никуда не выходили. Шериф был бессилен сделать что-либо еще; ведь, в конце концов, я не видел лиц людей в масках, которые украли у Большого Дула ящичек с чем-то ужасным.

В сентябре в моем почтовом ящике появился новый номер «Знаменитых чудовищ». На конверте из плотной коричневой бумаги, в котором приходили мои журналы, красовался отвратительный зеленый плевок.

Однажды утром мама сняла трубку телефона и позвала меня:

— Кори, тебя к телефону!

Я взял у мамы трубку. На другом конце линия была миссис Эвелин Пасмо, которая известила меня, что на литературном конкурсе, устроенном Художественным советом Зефира, я получил третье место в номинации коротких рассказов. Она звонила, чтобы предупредить меня, что мне предстоит прочитать свой рассказ на церемонии награждения в библиотеке мэрии во вторую субботу сентября.

Я буквально лишился дара речи. В конце концов, собравшись с силами, я пробормотал: «Да, хорошо, мэм». И положил трубку на рычаг. Первым моим чувством был небывалый восторг, от которого я чуть не вырвался из своих «хаш паппиз» и не воспарил к потолку, а вторым — небывалый ужас, от которого я немедленно грохнулся на пол. Мне придется прочитать свой рассказ перед всеми? Вслух? Перед полным залом людей, большинство из которых я едва знаю?

Мама успокоила меня. Это было частью ее работы, она знала, что со мной делать. Она отлично