После того как вождь и американец вместе лазили по скалам, гнались за оленем, проклинали холодный дождь и чадящий костер, частенько глядя в глаза смерти, это щекотливое обстоятельство уже не было табу в разговорах.

— А что касается этой Ори, — добавил Витукар, — мне она и прежде нравилась, но я, признаться, считал ее твоей. Уж очень она льнула к тебе.

— Мы друзья, — сказал Локридж с заметным раздражением. — Будь она мужчиной, мы были бы кровными братьями. Любое оскорбление, нанесенное ей, я сочту нанесенным лично мне и отомщу наглецу.

— Конечно, конечно. Но ты ведь не пожелаешь ей вечно оставаться одной, не так ли?

Локриджу оставалось только покачать головой.

— И потом, она наследница местных вождей, а ты говорил, что проклятье уже снято с нее…

«Может быть, — подумал Локридж, — для нее это лучший выход?»

Но он не мог позволить себе долго думать о девушке: Сторм ждала.

В присутствии Ку и Витукара она поздоровалась с ним подчеркнуто официально и, казалось, слушала его доклад достаточно рассеянно. Вскоре она отпустила его, но, прощаясь, улыбнулась и шепнула по- английски:

— Сегодня вечером.

После такого приема Локриджу не хотелось проводить день в обществе Тенил Оругарэй. Из жизнерадостных людей, какими он знал их раньше, они успели превратиться в угрюмые тени. Он мог бы пойти к ютам… но там испортил бы настроение при виде рабов. Заглянуть к Ори? Но их отношения приблизились к опасной черте. И он решил побродить в одиночестве, направившись к священному озеру на краю леса, где можно было смыть с себя дорожную грязь.

Казалось, ничто не мешало ему чувствовать себя счастливым, но его мучали тревожные мысли. Они стали появляться еще в дороге. Бесспорно, мирное объединение двух народов было благой целью. И люди Боевого Топора вовсе не так уж плохи, разве что излишне тщеславны, как невоспитанные мальчишки. Они нуждались в Боге, гнев которого мог бы их сдержать. Прежде всего им надо было научиться ценить человечность местных племен. Сейчас же они просто включили Богиню Луны в пантеон собственных богов, согласившись с ее требованием не рассматривать мирных рыбаков как свою добычу. Да и за всю историю вряд ли можно отыскать пример, когда бы одна культура с уважением относилась к другой, не испытав на себе силу ее оружия.

Прогресс… подумал Локридж с грустью. А изменились ли люди за четыре тысячи лет? Мы, белые американцы, беззастенчиво грабили индейцев, но поскольку те умели защищать себя, мы гордимся, что в наших жилах есть капля индейской крови. Мы откровенно презирали негров, и только к концу двадцатого века, когда они решительно выступили в защиту своих прав, начали на деле считаться с ними.

Вероятно, только его знакомые Джон и Мэри способны оказать почести человеку, независимо от того, может ли он постоять за себя. Но разве нам дано перенести в прошлое нравы будущего?

Юты прекрасно понимают: не вмешайся боги, они бы давно покорили Тенил Оругарэй. Сейчас они приглашены на эту землю Богиней благодаря своему военному превосходству. Конечно, хорошо бы создать Совет Племен и избрать короля. Но как избежать политического устройства, где одним предназначена роль хозяев, а другим — холопов? Да и нужно ли это Сторм?

Но, Господи! Что там происходит?

Локридж так увлекся размышлениями, что, лишь добравшись до озера, понял, чем занимается на берегу группа людей. Да и сами эти люди, семеро юношей и девушка из деревни, были так поглощены своим делом, что не заметили появления Локриджа.

Девушка, распростершись, лежала на жертвенном валуне. Шестеро юношей стояли вокруг с ветвями омелы, а седьмой занес нож над грудью жертвы.

— Что вы делаете! — взревел Локридж и бросился к ним. Юноши отпрянули. Поняв, кто перед ними, от страха они упали на колени и застыли; девушка так и не вышла из оцепенения.

Локридж, с трудом сдерживая возмущение, произнес:

— Во имя Ее требую исповедаться в вашем грехе.

Юноши с неохотой заговорили, опасливо поглядывая на Локриджа. О многом они, конечно, умолчали, но Локридж все же сумел восстановить картину случившегося.

«Богиня» — не совсем точное определение той роли, которую Сторм играла в культуре Тенил Оругарэй. Японское «ками» более соответствовало здешнему представлению о ней, то есть она была чем-то вроде сверхъестественного существа, скажем, духа реки или дерева, повелевающего природой. Это было не религиозное чувство — скорее, покорность перед силой, рожденной колдовством и властью над вещами.

И так же Люди Моря рассматривали нашествие ютов; для них оно было вызвано Ее магической волей. Они могли бы бежать во Фландрию или даже Англию, что и сделали некоторые их соплеменники, но родина не отпускала их. И теперь они взывали к другим силам, чтобы бороться с Ее чарами. До них дошли рассказы о человеческих жертвах среди племен на юге, а ведь этим племенам удалось сохранить свободу…

— Возвращайтесь домой, — приказал Локридж. — Я ничего не скажу Ей о вашем грехе. И запомните: лучшие времена не за горами. Обещаю вам.

Пятясь, они отошли от Локриджа на несколько шагов и побежали.

Он вернулся в деревню только после заката. Погода портилась: с моря наплывали громады тяжелых туч, принося с собой холод и ранние сумерки. На улице не было ни души, двери хижин закупорены шкурами.

Перешагнув порог дома Эчегона, Локридж словно очутился в другом мире: едкий дым щипал глаза, углы жилища тонули в непроглядном мраке, загадочные тени плясали вокруг тускло мерцающего очага. Родня Ори как-будто ожидала его: ее мать (накануне она поразительно напомнила ему женщину, спасшую его от гончих Истар), несколько младших сводных братьев, тетка и дядя, простой рыбак, смотревший на него совершенно бессмысленным взглядом, их дети — некоторые уже спали, другие, достаточно взрослые, при виде Локриджа съежились и сбились в кучку.

— Где Ори? — спросил Локридж.

Ее мать показала на лежанку. Пшеничные волосы девушки разметались на покрывале из оленьей шкуры.

— Она измучила себя плачем. Может быть, поднять ее?

— Нет, — Локридж переводил взгляд с одного непроницаемого лица на другое. — Что случилось?

— Ты должен знать, — ответила мать; в ее голосе не слышалось упрека.

— Я ничего не знаю. Скажите мне! — огонь в очаге тревожно вспыхнул, бросив отсвет на фигуру спящей девушки. Ори спала, по-детски зажав в кулачке большой палец.

— Ты всегда был ей другом. Но разве ей от этого легче? — вздохнула мать. — Сегодня днем пришел один из вождей ютов, Витукар, и попросил, чтобы она стала ему… никак не могу запомнить этого слова.

— Женой, — подсказал Локридж. Он вспомнил, что у Витукара уже есть три жены.

— Да, так и сказал. Послушай, ты умнее нас и знаешь этого человека. Он пообещал взять всех нас под свою защиту. Это правда? В этом доме очень не хватает мужчин…

Локридж кивнул. Однако защиту придется щедро оплачивать, подумал он, но промолчал.

— Ори отказала ему, — сказала мать устало. — Он заявил ей, что Богиня одобряет их союз. Тогда она прямо-таки взбесилась, страшно сказать — проклинала Богиню. Мы ее едва угомонили, а потом пошли к Длинному Дому. Мы долго ждали, а когда Она вышла, то приказала Ори идти за Витукара. Но у ютов все это иначе, чем у нас. Он не может овладеть ею до совершения обряда. Поэтому мы привели ее обратно. Она бредила, кричала, что уйдет в море, но, видишь, уснула. Что же нам делать?

— Я поговорю с Богиней, — негромко сказал Локридж.

— Спасибо. Я сама не знаю, что лучше. С ним она не будет свободна, но разве мы все уже не потеряли свободу? Да и Богиня, считай, приказала… Но Ори никогда не согласится на жизнь в неволе. Может быть, ты ей скажешь, как лучше? Тебя она послушает.

— Подождите, я скоро вернусь.

Было уже темно. Он ощупью добрался до Длинного Дома. Юты, стоящие на часах, без возражений