последствиях, к которым может привести наша деятельность. Мы не можем предсказать даже завтрашний день. Организовывать сложные комбинации во времени, устраивать ловушки, подобные той, в которую угодил Бранн, на практике крайне сложно — слишком велик риск ошибки при переходе временного барьера.

— Понятно. Но послушай, дорогая, ты с тем же успехом можешь прозондировать обстановку в более ранней эпохе, попробовать отыскать своих агентов там.

— Если они работают чисто, разве мы их сможем разыскать? Мы увидим только повседневную жизнь племен и народов. Когда агенты Хранителей маскируются от Реформистов, их почти никогда не могут опознать и сами Хранители.

— Гм… Правила конспирации. Ты не позволяешь своим подчиненным знать больше, чем следует.

— Это только часть проблемы, — добавила Сторм надменно, — весь этот театр войны — мой. И я использую своих людей там, где считаю нужным. Свою власть я вольна применять не только против Реформистов. У меня есть кое-какие соображения по устройству домашних дел тоже.

— Когда-нибудь ты запугаешь меня до смерти, — сказал Локридж.

— А если не запугаю? — игриво промурлыкала она.

— Тогда доведешь до полного изнеможения!

Но у них оставалось мало времени на любовные игры. Работы была уйма. По плану Сторм она не имела права отлучаться из Эвильдаро. Богиня, королева, судья, законодатель, она должна была придать подвластному ей народу нужную форму и вложить в него нужное содержание. Ку отводилась роль связного и посредника в ее отношениях с родиной и Критом. Обычно агенты могли использоваться только как курьеры или охранники; причем люди, приведенные в Эвильдаро Ку, не подходили даже для выполнения этой нехитрой роли, и она отослала их обратно. Сторм нужен был надежный человек для работы с племенами.

Этим человеком и стал Локридж. Вскоре он отправился в путь. Витукар и несколько воинов были выделены для его сопровождения. Рыжеволосый ют пришелся американцу по душе: они вместе бражничали и частенько засиживались за полночь у костра. Походная жизнь нравилась Локриджу.

Основной задачей была ассимиляция племен Оругарэй и людей Боевого Топора, их объединение в один народ. Это вполне соответствовало истории: Ютландия заявила о себе как страна, населенная одним народом, но его своеобразие достаточно ярко проявлялось даже в двадцатом веке. Впрочем, в других регионах развитие шло по той же, схеме. Альтернатива состояла в следующем: либо индоевропейское нашествие, поддерживаемое Реформистами, уничтожит старую культуру (как это Реформисты и замышляли); либо носители культуры мегалитов выживут, пусть даже в подчиненном состоянии (в этом случае восторжествуют идеи Хранителей, поставивших своей целью тайно сохранить старинный уклад в северных странах на протяжении всего Бронзового века). Доклады агентов из следующего тысячелетия свидетельствовали, что сценарий Хранителей может с успехом осуществиться, а усилия Реформистов обернуться против них же.

Однако при создании новых государственных образований следовало соблюдать осторожность; во- первых, из-за недостатка сил надо было рассчитывать свои возможности и ставить посильные задачи; во- вторых, Хранителям нельзя было афишировать свое вмешательство.

На первом этапе предполагалось объединить расселенных по берегам Лим-Фьорда земледельцев в более тесный политический союз, чем тот, который они до сих пор знали. Сторм рассчитывала добиться этого посредством собственного авторитета, а там, где его было недостаточно, прибегнуть к военной помощи ютов. В то же время она стремилась вовлечь в союз племена, проживающие в глубине полуострова, как местные, так и пришлые. Локриджа она послала «вести агитацию».

Он предпочел бы отправиться верхом. Но местные лохматые крупноголовые лошади никогда не использовались для верховой езды, а чтобы объездить хотя бы одну, потребовалось бы слишком много времени. Поэтому они с Витукаром отправились в дорогу пешком. Приближаясь к какому-нибудь селению, они влезали на колесницы и на время обрекали себя на зубодробительную тряску, но зато уж показывались на глаза поселянам во всем блеске.

В целом, несмотря на некоторые сложности, Локридж считал, что редко в жизни ему удавалось так хорошо проводить время. Почти везде они встречали радушный прием, но особенно его радовала возможность своими глазами наблюдать в деталях повседневную жизнь людей ушедших эпох.

В лагерях племени Боевого Топора грубоватые церемонии приема завершались пиром.

В деревнях с патриархальным укладом к пришельцам сначала относились настороженно, но в этой наивной подозрительности отсутствовал страх: на здешних мало заселенных просторах стычки с чужаками возникали редко, и народ не был запуган. Тут все начиналось со строгих ритуалов, а заканчивалось, как правило, шумным празднеством, способным изумить самого искушенного любителя развлечений.

Послание, с которым Локридж обращался к людям, было очень простым: Богиня избрала своей столицей Эвильдаро. Она, вопреки разным слухам, не враг Солнца и Огня, напротив, Она — Мать, Жена и Дочь богов-мужчин. Боги желают, чтобы Их дети объединились и жили так же дружно, как живут они сами. Ради этого первый Совет Племен будет собран в Эвильдаро в середине этой зимы, на нем обсудят пути и способы объединения. Приглашаются все вожди. Локридж не объяснял, что может последовать в случае отказа, но, в общем-то, это было понятно.

Ему нравились эти люди. Они не казались ему примитивными. Их внешние контакты были достаточно широки: что касается племен Боевого Топора, то их связи, например, простирались до Северного Причерноморья. Политические противоречия были не менее запутаны, чем в двадцатом веке, зато не затуманены идеологией; а местные лидеры во многом даже превосходили власть имущих будущего — невежественные в вопросах физики, историографии, экономики, они были мудры, интересуясь только Землей, Небом и человеческой жизнью.

Их маршрут проходил мимо Священного Холма, на месте которого позднее был построен Виборг. Взору открывались земли девственно чистые, каких он не видел даже в будущем. Они шли на север к берегам Скиве, обрамленным широкой полосой прибоя, и снова на юг вдоль Лим-Фьорда. Но это лишь начало. На весь путь требовалось еще не менее месяца.

Когда они наконец вернулись в Эвильдаро, вереск уже цвел, заливая целину золотыми и пурпурными красками. На рассвете природа украшала себя кружевами инея, а листья деревьев рябили осенней пестротой.

В этот день морской ветер налетал порывами с запада, пятная землю огромными тенями облаков, волнуя воды залива и покрывая рябью бесчисленные лужи, оставшиеся после ночного дождя. Лес вздыхал и шумел; желтели скошенные нивы и копны сена на путах. В далекий Египет, курлыча, улетал журавлиный клин. Прохладный воздух нес запахи моря, дыма и лошадей.

Локриджа и его людей заметили издалека. Юты встретили их грубыми шутками и приветствиями. Никто из Тенил Оругарэй не вышел к ним, за исключением Ори. Она выбежала навстречу, радостно выкрикивая придуманное ею имя американца. Он заставил возницу остановиться, притянул ее к себе и крепко обнял.

— Здравствуй, моя малышка, все у меня хорошо, в дороге беда нас миновала. Очень рад тебя видеть, но, прости, прежде я должен встретиться с Богиней и все ей рассказать… — Ему хотелось поднять ее к себе, но на площадке было слишком мало места, и девушка, танцуя, бежала рядом всю дорогу, едва не попадая под колеса колесницы.

Рядом с Длинным Домом она вдруг посерьезнела, озабоченно бросив:

— Я должна вернуться домой, Барс, — заспешила в деревню.

Витукар долго смотрел ей вслед и, почесав бороду, сказал:

— Сытая девчонка. Интересно, как она умеет ласкать мужчину?

— Она девушка, — коротко ответил Локридж.

— Ну да? — обескураженно пробасил ют. — Не может этого быть. У Людей Моря такого не бывает.

Локридж объяснил ему, что произошло.

— Та-а-ак, — протяжно промычал вождь. — Так-так. Но ты-то ведь ее не боишься?

— Нет. Но мне некогда думать об этом, — отрезал Локридж, давая понять, что тема исчерпана.

— Ах, да, — притворно вздохнул Витукар, едва сдерживая усмешку. — Ты же любимец Богини.