не с противоположным полом. Бера был его наставником и в этой области тоже. В мозгу Кармайна промелькнули еще несколько греческих имен.
— Юный Дезмонд не прихвастнул по поводу своего интеллекта? — спросил Кармайн, когда мальчик не мог их слышать.
— Самую малость, — хохотнул Бера. — Ай-кью у него действительно в верхнем диапазоне, ближе к гениям. — Он нахмурился. — Правда, круг его интересов несколько ограничен. Его таланты математические, но не эстетические, ему не хватает любознательности.
— Очень прагматичная оценка, учитывая, что мальчик в вас души не чает.
— Уж какая есть, — сказал Бера, ничуть не озабоченный тем, что Кармайн догадался о его отношениях с юным Дезмондом.
— Полагаю, теперь вы оспорите завещание? — спросил Кармайн.
— Возможно, этого не потребуется. В завещании нет каких-либо специальных оговорок на случай смерти Эрики. Если повезет с советом попечителей, думаю, обойдемся без лишней юридической мороки, — непринужденно пояснил Бера. — Очевидно, что мать мальчика была незаслуженно лишена права опеки мстительным бывшим мужем. Зачем теперь Филу Смиту или другим членам правления «Корнукопии» осложнять жизнь Филомене? В общем, все будет тип-топ.
«Доходчиво и поверхностно, — подумал Кармайн, — в самый раз для такого профана, каким он меня считает. Но в целом скорее всего так и выйдет. Это все, что мне нужно знать. Руководство «Корнукопии» останется прежним еще года три или четыре. А там, учитывая привязанности юного Дезмонда… Но кто знает? К тому времени он, вероятно, закончит Гарвард и будет думать своей головой. Гомосексуальность мальчика меня не волнует. А вот его патриотизм… Интересно, что думает Тед Келли по поводу лояльности Энтони Бера? Надо будет спросить».
Кармайн встал со стула и попрощался. Филомена осталась на террасе, Бера проводил капитана до машины.
— Изрядно вам пришлось намотать миль за три раза, — сказал адвокат, придерживая дверцу.
— Что ж, ничего не поделаешь, — вздохнул Кармайн, сел за руль и, махнув рукой на прощание, укатил прочь.
Несколько минут спустя он был в воздухе над Нантакетским проливом.
— Что это за остров — Нантакет или Мартас-Винъярд? — спросил он, когда водная гладь внизу сменилась пестрым одеялом суши.
— Мартас-Винъярд, — ответил пилот.
После нескольких минут полета над 95-й магистралью вдоль побережья Коннектикута Кармайн снова был в Холломене. «Фэрлейн» за это время даже с Кейп-Кода не успел бы выбраться. Выпрыгнув из вертолета, Кармайн решил презентовать специальному агенту Теду Келли бутылку его любимой выпивки. Как здорово успеть вернуться домой как раз к обеду в «Мальволио»! На все про все ушло меньше трех часов.
После обеда Кармайн, не найдя ничего лучшего, снова отправился в осточертевшую ему «Корнукопию».
Фил Смит перебрался в кабинет Дезмонда Скепса, отказавшись при этом от услуг секретаря Ричарда Оукса. О прибытии Кармайна Смиту доложила его расфуфыренная мегера.
Обстановка почти не изменилась, но все же сразу было видно, что кабинет теперь принадлежит мужчине: исчезли вазы с цветами, городские пейзажи с сонными улочками сменились мрачными гравюрами Хогарта, а лайковая обивка мебели из серовато-зеленой стала красной.
— Не хватает парочки флагов со свастикой, — сказал Кармайн.
— Простите?
— Много черных, белых и красных тонов. Как раз в нацистском Духе.
— Вы, капитан, любите вывести собеседника из равновесия своими язвительными замечаниями, но сегодня я на вашу уловку не клюну, — сказал Смит. — Я слишком счастлив.
— Что, так не нравилось ходить в подчиненных у женщины?
— Какому мужчине это нравится, если по-честному? Однако ее пол я бы еще мог стерпеть. Что меня по-настоящему выводило из себя, так это нерешительность.
Словно пародируя траур, Смит облачился в черный шелковый костюм и черный галстук, густо усеянный белыми пятнами; его запонки были из черного оникса в золотой оправе, туфли — из превосходной черной лайки. Верх франтовства. Смит выглядел замечательно, казалось, даже помолодел. Быть главной шишкой в «Корнукопии», очевидно, доставляло ему огромное удовольствие, чего он и не скрывал.
— Куда подевался Ричард Оукс? — спросил Кармайн.
Смит скорчил презрительную мину:
— Он гомосексуалист, капитан, а мне не нравятся гомосексуалисты. Я сослал его в Сибирь.
— Что такое Сибирь на глобусе «Корнукопии»?
— Бухгалтерия.
— Остроумно. Для меня она тоже была бы Сибирью. Арктические просторы цифр… А вот насчет гомосексуалистов я с вами не согласен. Для некоторых мужчин гомосексуализм — естественное состояние. Разумеется, это не касается сексуальных преступлений, с которыми мне приходится сталкиваться.
Интересно, давно ли Смит видел Дезмонда Скепса Третьего? Вот где его ждет сюрприз!
Внезапно Фил Смит сбросил личину дружелюбия.
— Что вам нужно? — спросил он грубо. — У меня много дел.
— Я хочу знать, где вы находились весь тот день, когда труп Эрики Давенпорт был подброшен в мой лодочный домик.
— Здесь, в «Корнукопии». С восьми часов утра и до шести вечера. Найдется немало свидетелей, готовых это подтвердить. Ради Бога, займитесь поисками в другом месте! Единственный способ, которым я устраняю людей, — это ссылка в «Сибирь». Признаю, я бы с удовольствием разделался с доктором Эрикой Давенпорт, но только без убийства. Разве это наказание? После меня ей потребовалась бы смирительная рубашка.
— Охотно верю, мистер Смит. Что вы имели в виду, когда назвали ее нерешительной?
— Именно то, что означает это слово. Гомосексуалист в качестве секретаря — очень показательно, можете мне поверить. Один из способов, позволяющих «Корнукопии» оставаться в лидерах, — это поглощение более мелких независимых компаний, особенно тех, у которых есть передовые идеи и которые нашли нишу для нового продукта. Переговоры о слиянии имеют свою специфику, свои временные рамки. Нужно ковать железо, пока горячо. Эрика в этом ничего не смыслила. Из-за нее мы упустили четыре компании меньше чем за четыре дня: с тремя из них работал Фред Коллинз, с одной — я. Каждую мы обхаживали от нескольких недель до нескольких месяцев. Но Эрика все колебалась как последняя идиотка, а потом побежала советоваться к Уоллесу Грирсону.
— Разве вы не могли принять решение большинством голосов? — полюбопытствовал Кармайн.
— Нет. Решающее слово было за ней. По завещанию Дезмонда она распоряжалась контрольным пакетом юного Дезмонда, — кисло сказал Смит.
— Хм. Таким образом, у вас были все причины избавиться от Эрики, хотя вы бы для этого воспользовались иным способом.
— Вы туго соображаете, капитан? Я только что сказал то же самое.
— Нет, мистер Смит, соображаю я нормально, — холодно возразил Кармайн. — Просто хочу удостовериться. — Он встал и неторопливо подошел к длинной стене, на которой с геометрической точностью были развешаны гравюры Хогарта: изображения Лондона давно минувших дней — города, где правили голод, убожество и порок, где человеческая жизнь не стоила ломаного гроша. Смит озадаченно наблюдал за ним со стороны. — Поразительно, — произнес Кармайн, поворачиваясь к фигуре за черным лакированным столом. — Человеческое страдание в высших своих проявлениях, и художник видел это каждый день. Не делает чести тогдашнему правительству, не правда ли?
— Полагаю, что не делает. — Смит пожал плечами. — А почему вас это так заинтересовало?
— Да так. Просто немного странная тематика для кабинета главы промышленной компании, особенно
