Робкие, забитые каторжники вроде Джона Аллена и Сэма Хасси вели себя тихо, переговаривались шепотом и подолгу оставались в одном положении, почти не шевелясь. Но остальные были настоящими задирами, в том числе Уилл Фрэнсис, Джош Пек, Лен Дайер и Сэм Пикетт. Некоторые из них были женаты, и им позволили взять в плавание жен, поскольку чаще всего и они вызывали недовольство губернатора. Такими парами были Джон Андерсон и Лиз Брюс, фанатичные католики Джон Брайант и Энн Кумбс, Джон Прайс и Рэчел Эрли, Джеймс Дэвис и Марта Беркитт.

Каторжников охраняли сержант Томас Смит, капрал Джон Гауэн и четверо рядовых пехотинцев, которые относились к своим обязанностям настолько пренебрежительно, что рядовому Сэмми Кингу, к примеру, хватило времени, чтобы завязать роман с Мэри Ролт, одной из чудаковатых каторжниц — она вела сама с собой продолжительные беседы. Но оказалось, это временное помешательство: едва Мэри и Сэмми стали любовниками, ее диалоги с собственной персоной полностью прекратились. Ричард с усмешкой думал, что морской воздух благотворно повлиял на Мэри.

Для него самого плавание началось плачевно: Лен Дайер и Том Джонс подстерегли его внизу и попытались объяснить, как они относятся к каторжникам, которые не только заискивают перед свободными людьми, но и якшаются с муже-любами.

— Отвяжитесь! — устало отозвался Ричард. — Если понадобится, я уложу вас обоих одной левой.

— А если нас шестеро? — с вызовом спросил Дайер.

Внезапно Макгрегор зарычал и залаял; Дайер пнул его,

но задел лишь заднюю лапу, так как в этот момент «Золотая роща» накренилась. Остальное произошло мгновенно: Джо Лонг ринулся в драку, а трое из шестерых нападающих утратили интерес ко всему, кроме собственных взбунтовавшихся желудков. Ричард ударил Дайера коленом сзади, попав по 'мошонке, Джо вскочил Джонсу на спину и начал царапаться и кусаться, а невредимый Макгрегор вонзил зубы в сухожилие Джоша Пека. Фрэнсиса, Пикетта и Ричардсона выворачивало наизнанку, и это было очень кстати; Ричард прекратил схватку, ловким ударом уложив Дайера лицом вниз на настил палубы, а потом ухитрился изо всех сил лягнуть в пах Джонса и Пека.

— Имейте в виду, я не стану соблюдать правила, — предупредил он, отдуваясь, — так что больше не вздумайте связываться со мной. Иначе на потомство можете не рассчитывать.

Но поразмыслив, он решил позаботиться о безопасности Джо и Макгрегора, собрал вещи и вместе с товарищами перебрался на верхнюю палубу, рассчитывая во время дождя прятаться под шлюпкой.

— Надеюсь, — сказал он Стивену Доновану позднее, — вы справитесь с ними, мистер Донован. Том Джонс и Лен Дайер терпеть не могут таких, как вы. Не спускайте с них глаз, не говоря уже о Пеке, Пикетте и Фрэнсисе. Последний — вожак этой шайки, но грязную работу он поручает Дайеру. Значит, он особенно опасен.

— Спасибо за предупреждение, Ричард. — Донован внимательно оглядел друга. — Вижу, ты легко отделался: ни одного синяка или ссадины.

— Я лягнул их в пах. А еще мне помогла морская болезнь. — Ричард усмехнулся. — В общем, нам просто повезло. Едва они бросились на меня, в паруса ударил ветер, и началась качка.

— Верно, тебе повезло, Ричард, как ни странно это звучит для человека, который попал на каторгу, будучи невиновным.

— Видно, таков путь Моргана, — согласился Ричард. — Меня оберегает судьба.

— Но ты получил от нее немало пинков.

— В Бристоле — да. А с тех пор как я стал каторжником, мне сопутствует удача.

Остров Лорда Хоу находился между Порт-Джексоном и Норфолком, и, поскольку погода стояла отменная, корабль в первый же день проделал львиную долю пути. Но пассажирам так и не удалось побывать на этом загадочном острове черепах, пальм и горных вершин, расположенном всего в пятистах милях к востоку от побережья Нового Южного Уэльса. «Золотая роща» упорно плыла вперед, преодолевая оставшиеся мили.

Таким стало первое знакомство Ричарда с самым могущественным из океанов, Тихим, который он прежде считал ничем не отличающимся от морей вблизи Англии или безымянного океана к югу от Новой Голландии и Земли Ван Димена. Но Тихий океан был совсем иным: проводя бесконечные часы у борта, вглядываясь вдаль, Ричард понял, что он невообразимо глубок. Волны, бережно и плавно покачивающие «Золотую рощу», имели ультрамариновый оттенок с лиловым отблеском. Никакой рыбы Ричард не заметил, хотя в других обитателях глубин недостатка не ощущалось: мимо корабля проплывали гигантские черепахи, из пучины выскакивали морские свиньи. Акулы легко скользили по волнам, надменно игнорируя крючки с приманкой, их спинные плавники возвышались на три фута над водой, размеры внушали ужас. Пожалуй, это океан гигантских акул, а не китов — так думал Ричард, пока в один прекрасный день не увидел целую стаю китов, плывущих на юг, в то время как «Золотая роща», удивительное морское существо, направлялась на северо-во-сток. Как странно! На пути в Новый Южный Уэльс Ричард никогда не чувствовал себя одиноким, но теперь остро сознавал свое одиночество. Вероятно, год назад его подбадривал вид по меньшей мере десяти парусов. А теперь в море не виднелось ни единого суденышка, кроме «Золотой рощи».

Однажды ночью Ричард вдруг почувствовал, что качка прекратилась; паруса спустили. «Мы на месте!»

Палуба была абсолютно неподвижна, поэтому матросы бездельничали, а рулевой только удерживал румпель в одном положении. Ночь выдалась тихой, небо было безоблачным и безлунным, а бесчисленные звезды мерцали особенно ярко, медленно, но неумолимо перемещаясь по небесному своду. Их призрачный блеск, казалось, можно услышать, но кто достоин уловить эту музыку сфер? Ричард не слышал ничего, кроме поскрипывания мачт корабля, покоящегося на водной глади, да шороха крыльев ночных птиц, похожих на тени. Земля была рядом, но оставалась невидимой. «Еще одна страница в книге моей жизни. Меня занесло неведомо куда, я попал на крохотный островок, забытый Богом и остававшийся необитаемым, пока сюда не приплыли мы, англичане. Нас всего шестьдесят человек.

Одно я знаю точно: это место никогда не станет моим домом. Я прибыл сюда в одиночестве и в одиночестве покину остров, поплыв по одинокому океану. Такое отдаленное место не может служить домом. Я обогнул земной шар и достиг точки, где я всецело предоставлен самому себе».