Старшей среди охранников была женщина. Она не спеша поднялась со скамейки и спросила:

– Чем могу служить?

– Я мистер Спок, первый офицер военного корабля «Энтерпрайз». И мне хотелось бы побеседовать с доктором Джорджем Мордро до того, как мы возьмем его на борт своего корабля.

Охранница сдвинула брови, напрягая свою память:

– Мордро… Это имя что-то напоминает мне, но я не уверена, что он здесь, – она повернулась к сенсорному микрофону приемного отделения. – Джордж Мордро есть среди арестованных?

– Такого заключенного нет, – донеслось из сенсора.

– Прошу прощения, – извинилась охранница. – И насколько мне известно, ни один из содержащихся под арестом не подлежит этапированию со станции. Здесь собраны одни хулиганы – вчера был день получки.

– Мы столкнулись с явной неразберихой – должны взять на борт, не зная кого, не представляя степень его опасности. Какую-либо информацию о процессе Мордро не удалось отыскать. Возможно, что он здесь, но сопроводительные документы на него потеряны.

– Я вспомнила Мордро. Он был обвинен в убийстве. Но его адвокат настаивала на тайном процессе, и суд был закрытым. И все это делалось со ссылкой на безумие обвиняемого.

– Значит, он здесь?

– Нет. Если они признали его безумным, то он находится не здесь, а в больнице. Но вы можете его посетить, если захотите.

В подтверждение своих слов она указала ему на целый ряд экранов, дававших возможность увидеть всех обитателей тюрьмы. И Спок не нашел среди них того, кто напоминал бы ему его бывшего учителя. Тогда он решил воспользоваться советом охранницы и направился в больницу.

– Конечно, он здесь, – ответил дежурный администратор на вопрос Спока, – но вам будет трудно вести с ним беседу.

– Почему трудно?

– У него большая депрессия. Ему назначено лечение, но, очевидно, переборщили с дозой. И он не очень связно разговаривает.

– И все-таки я хочу с ним поговорить, – настаивал Спок.

– Думаю, это можно. Только постарайтесь не расстраивать его.

Дежурный проверил удостоверение личности Спока, провел его в обширный коридор и открыл одну из дверей.

– Я буду наблюдать по экрану, – предупредил он.

– В этом нет надобности.

– Может быть. Но такова моя работа, – он впустил Спока в палату.

Она представляла из себя что-то вроде недорогого номера в гостинице среднего класса в дальнем захолустье обитаемого мира. Из мебели были одна лишь кровать и кресло, их дополняли раздаточный пищевой автомат и терминал, клавиатура которого была ограничена последними известиями и развлекательными программами. На большее тюремщики не решались, как видно, опасаясь, что доктор Мордро сумеет проникнуть в городскую компьютерную программу и сам себя освободит.

Доктор плашмя лежал на кровати, беспомощно вытянув руки вдоль длинного худого тела, широко раскрыв большие светло-карие глаза. Он и раньше был худощавым, чуть выше среднего роста, но не казался ни худым, ни высоким. Иллюзию худобы создавал слишком просторный костюм арестанта в светло-коричневую полоску. Но больше всего Спока поразили беспорядочно взъерошенные седеющие волосы Мордро и неподвижно застывший взгляд, наполненный страданием и безысходностью, – в нем не осталось ничего от былого возбуждения, от постоянного ожидания новых открытий.

– Доктор Мордро? Профессор?

В ответ ни звука, ни шороха – ничего. Вглядываясь в неподвижное тело, Спок размышлял: «Что это? Вызванная переживаниями кататония? Медитативный транс? Конечно, нет. Это наркотики! Но кто додумался травить ими такой блестящий ум?»

Спок познакомился с Мордро во время своей учебы в одном из самых знаменитых университетов Федерации – в Макропирусе. Доктор занимал университетскую должность профессора-исследователя и одновременно вел небольшой, но нацеленный на углубленные знания семинар. В тот год, когда Спок занимался на семинаре, там было всего пятнадцать студентов, и доктор предъявлял к ним такие требования, что даже для Спока они казались чересчур завышенными.

Но доктор Мордро так не считал, потому что сам работал где-то за пределами человеческих возможностей: его труды ошеломляли коллег своей парадоксальностью и периодичностью. А награды сыпались на него с регулярной монотонностью.

– Профессор, нам надо поговорить с вами.

Джордж Мордро словно ничего не слышал. Он лежал все так же неподвижно, взгляд его все так же был переполнен страданием и безысходностью. Наконец доктор издал какой-то звук, и Спок не сразу сообразил, что слышит смех. И он вспомнил, как профессор Мордро смеялся когда-то: восторженно, заразительно для всей аудитории, разряжая шутками и тонким юмором напряженность исследовательской работы. Какие изменения!

Неожиданно Мордро уперся в жесткое ложе кровати, с трудом приподнялся и сел. Его осмысленный взгляд остановился на посетителе, но осмысленность ограничивалась одной подозрительностью.

– Зачем вы прибыли на Алеф Прайм, мистер Спок?

– Я думал, вы забыли меня, профессор.

– У меня хорошая память.

– Корабль, на котором я служу, прибыл сюда для того, чтобы взять вас на борт.

Крупные слезы беззвучно выкатились из глаз профессора и потекли по его щекам.

– Чтобы этапировать меня в тюрьму, – закончил он за Спока. – Чтобы перевоспитать меня.

– Профессор, что случилось? Как против вас могли выдвинуть такие чудовищные обвинения? В них нет ничего правдоподобного!

Мордро откинулся на кровать, свернулся беззащитным клубком и зашелся горьким безудержным плачем, то и дело перемежая его диким, отвратительным смехом.

– Уходите! – закричал вдруг он. – Все уходите, оставьте меня одного! Я уже говорил вам, что хотел только помочь людям, и помогал им, когда меня просили об этом. Что еще вы хотите от меня узнать? Я все сказал!

– Профессор, – как можно мягче произнес Спок. – Я пришел к вам для того, чтобы помочь вам. Так помогите и вы мне – давайте сотрудничать.

– Вы меня не обманете! – взвизгнул Мордро. – Вам, как и всем другим, хочется, чтобы я предал своих друзей. Но не надейтесь – вы ничего от меня не добьетесь, и уходите прочь от меня!

Неожиданно открылась дверь, в палату поспешно вошел администратор, объявил:

– И в самом деле – уходите. Я же предупреждал вас, что ничего путного вы здесь не услышите. А при желании успеете наговориться с доктором по пути, – он почти вытолкал Спока из палаты.

Спок не обратил внимания на грубость администратора. Он удостоверился, что ничего здесь не добьется и, покидая больницу, тщательно обдумывал слова профессора. В них не было