конверты и подлез под кожаный переплет книги. Лиза не выдержала и зарыдала.

Вдоволь наплакавшись и попрощавшись с мечтами, она утерла слезы и медленно вышла из комнаты. На улице ее встретил раздраженный Забалуев.

— Елизавета Петровна, сколько вас можно ждать! Уже и Андрей Петрович с Соней уехали, а Мария Алексеевна и того раньше, и спектакль вот-вот начнется!

— Простите, мне нужно было кое-что сделать, — тихо ответила на его упреки Лиза.

— Меня не интересует, что вам нужно было! Вы должны делать то, что вам велят! Не надо ставить меня в неловкое положение!

— Прошу заметить, сударь, что вы мне пока что не муж. Поэтому извольте разговаривать со мной в другом тоне.

— Я буду разговаривать с вами в том тоне, которого вы заслуживаете! — прервал ее Забалуев, пребольно схватив за локоть жесткими пальцами.

— Тогда я с вами отказываюсь разговаривать! Не смейте меня трогать! Никогда! Ах!..

Лиза не успела отвернуться — Забалуев ударил ее по лицу.

— Да как вы смеете! — воскликнула Лиза и, окинув Забалуева полным ненависти взглядом, бросилась прочь со двора.

— Лиза! Лизавета Петровна! — услышал Забалуев окрик Татьяны, побежавшей за ней следом.

«Все видела, подлая, донесет, как пить дать донесет, — понял Забалуев, — но я с тобой потом разберусь, а сейчас надо спешить — как бы самое интересное не пропустить!»

Забалуев сел в коляску и велел гнать к Корфам — да побыстрее!

А в имении уже принимали гостей. Барон устроил вечер с размахом. В саду за дворцом вдоль центральной прогулочной аллеи, присыпанной гравием и украшенной рядами античных скульптур, были расставлены витые скамейки, где восседала приглашенная уездная знать и в ожидании начала спектакля слушала концерт в исполнении камерного оркестра корфовских крепостных. Между гостями ходили слуги в ливреях на французский манер и разносили шампанское. Зеленые лужайки, освещенные по-старинному — рожками, казались шелковистым ковром, на котором резвились два-три прелестных пуделька, сопровождавшие своих хозяек.

Двери в зал еще не открывали, и поэтому Владимир Корф был слегка удивлен, увидев в коридоре, а не на улице, среди других гостей, княгиню Долгорукую.

— Какой сюрприз! — церемонно раскланялся с нею Владимир. — Вы пришли сказать моему отцу, что решили не отнимать у него поместье?

— Ваш отец пригласил нас на спектакль, — княгиня сделала вид, что насмешки не поняла. — Надеюсь, сударь, вы не думаете отменять его приглашение?

— Отнюдь. Я буду рад провести этот вечер с вами и вашими дочерьми. К тому же, полагаю, раз отец пригласил вас, значит, инцидент исчерпан?

— Приглашение было сделано загодя.

— Стало быть, тяжба продолжается?

— Да, — твердо сказала Долгорукая.

— Сожалею, весьма сожалею. Что еще неприятного вы можете мне рассказать? — Владимир старался держать иронично, что обычно давало ему чувство превосходства над этой напыщенной дамой с замашками сноба.

— Да, вот вам еще одна новость. Давеча состоялась помолвка моей дочери Елизаветы с Андреем Платоновичем Забалуевым, предводителем уездного дворянства.

— Мои искренние поздравления, княгиня! Весьма рад за вас, — даже если Корф и удивился, то виду не подал и тона не изменил.

— За меня? — не поняла Долгорукая.

— Конечно! Насколько мне известно, господин Забалуев — богатый и влиятельный человек. Его женитьба на вашей дочери — несомненная для вас удача. Поздравляю!

— Однако… — растерялась от его спокойствия княгиня. — Я думала, вы имели намерение сами жениться на Лизавете.

— Лиза — ангел, она заслуживает лучшего мужа, чем я.

— Не могу с вами не согласиться.

— Тогда, может быть, выпьем за грядущую свадьбу и здоровье молодых?

— Если вы настаиваете…

— Еще как настаиваю, Мария Алексеевна! Настаиваю и готов сопроводить вас в библиотеку — устал от шампанского, а там у отца всегда есть про запас что-нибудь особенное. Прошу!

Но, как оказалось, напитки господина Корфа привлекали не только Владимира и гостей вечера. Войдя в библиотеку прежде всех, барон застал у винного столика своего управляющего. Бывшего управляющего.

— Что ты здесь делаешь? Я тебя уволил!

— Господин барон, я… — вздрогнул Шуллер и быстро поставил на столик графинчик с бренди. Карл Модестович давно пристрастился к этому редкому в здешних местах напитку и всегда подкреплял боевой дух одной-двумя рюмочками в отсутствие барона. — Я еще не закончил все дела.

— Какие дела? У тебя нет дел в моем поместье! Пошел вон отсюда, если не хочешь, чтобы тебя тут же и арестовали!

— Иван Иванович, а вы не забыли, что мне полагается расчет? — нагло заявил Шуллер, бочком двигаясь к выходу.

— Расчет?! После всего содеянного ты еще имеешь наглость говорить о расчете? Тебе мало того, что ты у меня украл?

— Я ничего не крал!

— Вон отсюда! Иначе позову исправника, и позабочусь о том, чтобы тебя не выпускали из тюрьмы как можно дольше!

— Воля ваша! — пробормотал Модестович, прикрываясь дверью. — Но, будьте уверены, что ваши беды на этом не закончатся! Auf Wiedersehen, Herr Korf!

— Auf Wiedersehen, Herr Schuller!

— Прошу вас, княгиня! — учтиво сказал Владимир, пропуская вперед Долгорукую. — Отец… Я не ошибся, это ваш бывший управляющий? Что ему надо здесь?

— Он заблудился. Мария Алексеевна, — барон поклонился Долгорукой. — Я признателен вам за то, что откликнулись на мое приглашение.

— Искусство требует жертв, — глубокомысленно изрекла та.

— Простите, едва не опоздал! — раздался тут же голос запыхавшегося Забалуева.

— Господин Забалуев! — обернулся к нему Владимир. — Вы один? А где же ваша невеста?

— Елизавета Петровна не приедет.

— Почему?

— Она плохо себя чувствует, — уклончиво ответил Забалуев.

— С утра была здорова, — удивилась Долгорукая и добавила. — Впрочем, это к лучшему.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Забалуев.

— Но это не помешает мне поздравить вас с помолвкой! — надменно сказал Владимир. — Нам следует поднять бокалы за счастливую пару.

— Да-да! — поддержал его барон. — И, кроме того, я предлагаю на этот вечер забыть о разногласиях. В память о былой дружбе наших семей.

— Это было давно, — недобро скривилась Долгорукая.

— Так давайте притворимся, что мы все еще друзья. Хотя бы на этот вечер, — улыбнулся барон.

— Пусть будет так, — согласилась княгиня.

— Вот и славно! Пора поднять бокалы! Сударыня, что вы предпочитаете? Бургундское, шабли, а может, бренди?

— Пожалуй, бургундского.

— Мне тоже.