Она его услышала. И обернулась. Он увидел ее глаза — совершенно незнакомые, чуткие, светло-карие глаза, обведенные ярко-фиолетовыми тенями, зеленая тушь на ресницах толщиной в палец, красная помада. Губы ее нерешительно дрогнули и расплылись в глупой улыбке. Девушка, кажется, успела уже прилично накачаться джин — тоником, которого в бутылке, одиноко стоящей на столе, оставалось гораздо меньше половины. «Вот тебе, — зло усмехнулся он про себя. — На, получай. Бери от жизни то, что заслужил, и не вороти морду. Ведь тебе всегда именно такие девицы и нравились. Вперед!»
Он отодвинул стул и молча опустился напротив. Она продолжала смотреть на него вполне дружелюбно, с лица не сходила нарисованная улыбка.
— Меня не Светой зовут. Ты, кажется, обознался, приятель.
— Я уже понял, что обознался. Вы, блондинки, так похожи друг на друга.
— Чем же мы похожи?
— Не знаю. Цветом волос, может быть? Он у вас одинаковый.
Она хихикнула, оценив его шутку. Неприятная была девица, Сергей погорячился слишком, поспешив отнести ее к числу тех, которые ему раньше нравились. Так и хотелось подняться и уйти прочь, не видеть больше ее разрисованного лица, не слышать глупого смеха. Но он нарочно сдерживал себя. Словно в наказание за то, что посмел поверить в чудо. В сказку, придуманную Барбарой Картленд… Далась ведь эта Барбара Картленд! Привязалась, с языка не сходит.
— Нет, а кто это?
— Это писательница такая. Любовные романы пишет.
— Не люблю читать. Утомительное занятие.
— Да, ты права. Утомительное и вредное к тому же.
— Для зрения? — уточнила она.
— Для зрения. И для головы тоже. Голова засоряется всякими ненужными вещами… Тебя, кстати, как зовут?
— Меня Вероникой. А тебя?
Он вздохнул, с трудом подавляя настойчивое желание сказать ей: меня тоже — Вероникой. И, поднявшись, быстро уйти из этого душного зала, не дожидаясь, пока она оценит очередную его глупую шутку и снова начнет смеяться.
— Сергей. Тебе что-нибудь заказать?
— Да, пожалуй… Еще один джин-тоник и фруктовый салат.
— Не много будет джин-тоника? Может, тебе сок взять?
Она скривила губы в презрительной усмешке. Сергей решил не вступать в дискуссию. В конце концов ее дело. Хочет — пускай напивается, только пусть не рассчитывает, что он на своем горбу потащит ее домой. Не на того напала… Он подозвал официантку и продиктовал заказ.
— Любишь пиво? — поинтересовалась девушка.
— Видимо, люблю… Послушай… — Сергей хотел обратиться к ней по имени, но понял, что имя ее уже успело вылететь из головы. — Виолетта?
— Вероника, я же сказала.
— Вероника, — согласился он. — Ты вообще тут просто так сидишь? Или ждешь кого-то?
— Ждала. Кого-то… Ты вполне подходишь.
— Вот как. Польщен, — усмехнулся Сергей и принялся разглядывать ее пристально, не смущаясь и не думая о том, что может смутить девушку своим взглядом.
У него не было склонности судить людей строго, в том числе и таких, как она, раскрашенных во все цвета радуги девушек, одиноко поджидающих в кафе «кого-то». Никогда он не осуждал и не позволял себе относиться с презрением к тем, которые мелькали в его жизни, как бабочки-однодневки, не оставляя после себя даже воспоминания, не затрагивая душу. Он и ценил их именно за это — за то, что в душу не лезли, не пытались усложнить отношения, а просто жили одним днем, одним вечером. Точно так же, как он. Встречались, расставались, забывали друг о друге и шли дальше своей дорогой. Эта Вероника, которая сидела сейчас напротив, была, видимо, из таких. Не ломается, не кокетничает. Вся как на ладони. Знает и принимает заранее то, что завтра утром он уже не будет помнить ее имени…
Хотя, возможно, в глубине души все же надеется. Только теперь он понял, что и сам каждый раз, встречая очередную девушку в своей жизни, надеялся. А провожая ее, испытывал разочарование. Оттого, что снова не откликнулась душа на голос, на взгляд, на прикосновение… Хотя никогда себе в этом не признавался. И только теперь понял и уже не смог отрицать того, что всю свою сознательную жизнь Казановы только ради того и прожил, чтобы однажды остановиться, замереть и увидеть наконец свет в конце туннеля…
И вот ведь как случилось. Остановился, замер, дел свет. Увидел Свету…
И что теперь? Неужели придется идти дальше? бесконечно блуждать во мраке, отмеряя гулкими шагал пустоту, бесконечную пустоту этого заколдованного лабиринта, снова встречая и равнодушно провожая, забыв на следующий день… Жить, согласуясь с требованиями привычного сценария. Но разве есть у него какой-то другой выход? Ведь все так живут. Все, и эта девушка, которая сидит сейчас рядом… Господи, как же ее звали? Виолетта? Виктория?
— Ну что, я прошла фэйс-контроль? — услышал он откуда-то издалека ее насмешливый голос.
Официантка опустила на стол поднос с джин — тоником, фруктовым салатом и высоким стаканом, сверху украшенным густой шапкой из белой пены. «Вероника», — прочитал он на прикрепленном к голубой кофточке официантки, бейджике. Вспомнил, что девушку напротив зовут точно так же. В случае чего можно будет позвать официантку и получить подсказку.
— Вполне, — ответил он, покривив душой, а потом все же добавил:— Только можно было бы чуть
