придется испытать то же самое чувство, которое захватывало его в те моменты, когда крутилась рулетка. «Красное, — повторял он про себя, — красное…» В тот вечер красное выпадало, когда он ставил на черное, а черное выпадало, когда он ставил на красное. И только один-единственный раз…
Нет, об этом лучше не думать. Не вспоминать. Он шел, сосредоточенно всматриваясь в силуэт незнакомки. Девушка сидела спиной, и даже профиля ее он не мог разглядеть. Но цвет волос был тот же самый. Абсолютно тот же самый, достаточно редко встречающийся натуральный пшеничный оттенок. Хотя здесь, в полумраке, разбавленном неоновыми вспышками, едва ли можно было точно определить цвет ее волос. Он скорее интуитивно почувствовал этот цвет. Хотя еще вчера просто рассмеялся бы, от души рассмеялся, если бы кто-то сказал ему, что цвет волос можно почувствовать интуитивно…
Их разделяло всего лишь несколько шагов. Вдруг он заметил, что с противоположного конца к тому же столику, за которым сидела девушка, подходит какой-то мужчина. Сердце упало куда-то вниз. «Так не должно быть, — прошептал он мысленно, — уж лучше бы вовсе ее не встречать, чем встретив, наблюдать эту сцену…» Но мужчина обогнул столик с девушкой и благополучно направился дальше, вдоль стены.
Теперь он был совсем рядом.
— Света, — тихо позвал он, даже не рассчитывая, что она его услышит, потому что музыка в кафе играла слишком громко.
Но она его услышала. И обернулась…
На бельевой веревке развевался из стороны в сторону, размахивая рукавами, желтый халат в крупный розовый горошек. По небу плыли бессмысленные облака.
Рита готовилась к тому, чтобы стать одинокой.
Какая-то мелкая бархатистая букашка медленно ползла по самому краю деревянных перил. Налетевший порыв ветра сдунул букашку вниз. Рита видела, как та упала на землю и отчаянно задергала в воздухе тонкими лапками. Халат печально взмахнул рукавами. «Вот так и меня скоро сдует ветер. И я тоже задергаю в воздухе своими лапками в ожидании, что найдется на свете добрый человек, который снова перевернет меня вниз брюшком. Да, вероятно, уже очень скоро это случится со мной…» Думала Рита, остановив неподвижный и задумчивый взгляд на барахтающемся насекомом.
Букашка, впрочем, совсем скоро самостоятельно перевернулась на брюшко и лихо поползла себе вперед, быстро перебирая невидимыми теперь уже лапками, и вскоре скрылась из виду, затерявшись в желто-зеленой траве. Преимущество букашки было в том, что она была неразумной. Она понятия не имела о том, что жизнь ее рано или поздно закончится, и никогда не была озабочена вопросом, имеет ли ее жизнь какой-нибудь смысл. Она была глупой, беззаботной и одинокой. Раньше Рита никогда не думала, что одиночество и глупость могут казаться преимуществом…
У Риты не было этих преимуществ. Она была слишком умна, слишком интуитивна и к тому же за тридцать лет, прожитых с мужем в счастливом браке, уже совсем разучилась быть одинокой. Забыла, как это бывает. Несмотря на то, что до встречи с Павлом Рита была очень одинока…
Она часто в последнее время вспоминала свой марафонский заплыв. Тогда, тридцать лет назад, заходя в воду, она не знала, что ее ждет впереди. То есть предполагала, что она либо утонет, либо доплывет. И не думала, что есть еще один, третий вариант. Не знала, что станет счастливой…
Впрочем, в том, что доплывет, Рита почти не сомневалась. Годы занятий спортивным плаванием не прошли зря. И все же она не ожидала, что это окажется настолько тяжело. Течение было сильным, а берег оказался таким далеким, хоть и говорили, что ширина Волги в том месте не больше двух с половиной километров. Доплыв до середины, она уже не была уверена в том, что случится
Начиная с этого дня, с той минуты, когда он, обессилевший, упал возле Риты на речную траву, она и стала постепенно забывать о том, что такое одиночество. А раньше оно было привычным и ее совсем не пугало. Ведь Рита всегда была белой вороной. Еще в детском саду, когда отказывалась играть в куклы с девчонками и требовала, чтобы ей принесли грузовик или гоночную машину. Позже, в школе, Рита тоже была одинокой, потому что она слишком много читала, только не совсем то, что можно было обсудить со сверстниками.
Отец ее по работе часто ездил за границу и каким-то образом умудрялся привозить оттуда книги для себя и для Риты. Рита, от рождения обладающая удивительными способностями к изучению языков, читала эти книги на английском и на французском. И обсуждала прочитанное с отцом. Для сверстников Рита всегда была всего лишь странной девчонкой, которая — при ее-то внешности манекенщицы, почему-то все время сидит дома, избегает шумных вечеринок и танцевальных площадок. Да Рита и сама старалась держаться в отдалении от людей, которые ей были неинтересны… И думала уже, что так будет всегда.
Но появился Павел, и все в жизни изменилось. Только потом Рита осознала, что все годы, предшествующие этой встрече, она и не жила вовсе, а просто готовилась жить. Изучала, так сказать, теорию. И только там. на берегу, внезапно поняла: репетиция окончена. Теперь начинается настоящая жизнь…
Тридцать лет счастья — долгий срок. Пожалуй, не каждому в жизни такое выпадает. А ей вот выпало, но тем больнее теперь расставаться с этим счастьем, которое стало таким привычным, таким домашним. Как белый пушистый котенок, оно приютилось у них в доме и чувствовало себя вполне комфортно. И вот теперь… Почти два месяца назад это случилось. Да, кажется, именно в тот вечер, когда муж пришел с работы весь промокший. В тот вечер Павел попал под дождь…
Павел и раньше попадал под дождь. За тридцать лет муж несчетное количество раз приходил домой промокший, потому что он хронически забывал дома зонт. И на работе он, бывало, задерживался. И после работы иногда заходил к приятелям или к родителям. Всякое случалось за тридцать лет. Рита никогда не волновалась, дожидаясь его дома. Врожденная, практически безошибочная интуиция подсказывала ей: с мужем ничего не случилось. Рита доверяла своей интуиции. У нее были на то основания.
Когда-то совсем давно, когда была Рита еще девчонкой, забавы ради одна подруга матери научила ее особенным образом раскладывать карты — так, чтобы потом можно было по ним прочитать будущее. Звали ту подругу тетей Леной. Показала нехитрую раскладку, объяснила значение каждой карты. Рита долго сидела с картами, пока мать с подругой занимались своими делами. Потом, ближе уже к вечеру, тетя Лена собралась уходить.
— Может, погадаешь мне на прощание, Рита? Предскажешь дорогу?
— Предскажу, — кивнула восьмилетняя Рита, улыбнулась. Перетасовала карты, потом тетя Лена, как полагается, сняла их своей рукой. Рита пасьянс разложила и ахнула: почти одни только пики выпали, а это значило, что дорога тете Лене предстояла какая-то слишком трудная. И туз пиковый острием вниз — это вообще предвестием смерти считалось…
— Да, Ритуля, нагадала ты мне, — рассмеялась тетя Лена, — впору на тот свет собираться!
Тетя Лена смеялась, а Рите почему-то было жутко. Просто вдруг почувствовала Рита, что карты не врут… Тетя Лена ушла, а Рита долго не могла заснуть, ворочалась в своей постели, все думала, пыталась как-то осмыслить странное предчувствие, родившееся в душе. А на следующий день утром они узнали о том, что тетю Лену сбила машина. Правда, не умерла она, живой осталась, но только чудом. Три недели в реанимации, между жизнью и смертью.
С тех пор Рита ни разу не брала карты в руки. Испугалась так сильно, решив, что, возможно, это она тогда беду накликала. Не стала бы предсказывать — может, и не случилось бы ничего. Детский страх сохранился на всю жизнь — тем более что в течение жизни Рита неоднократно убеждалась в том, что странные предчувствия, которые время от времени ее посещают, практически всегда оказываются пророческими, сны — вещими… И ничего с этим поделать невозможно.
Правда, не настолько часто это с Ритой случалось. В последний раз вещий сон она видела перед смертью отца. Произошло это почти пять лет назад, и с тех пор все было спокойно… Вплоть до того вечера, когда Павел пришел с работы домой промокший.
В тот вечер все было иначе…
Она еще с утра, провожая Павла на работу, испытывала какое-то тоскливое предчувствие. Отмахнулась от него, объяснив свое взвинченное состояние переменой погоды. В тот день на самом деле резко как-то похолодало. Она проводила мужа и попыталась заняться привычными домашними делами. В тот день ей не нужно было торопиться на работу: ее смена в больнице была вечерней. Но все валилось из рук, ничего не
