И он такой герой,
что дуй его горой.
А трое в сумме не дерьмо ли?
TUTTI:
Вот женился Як на Цыпе,
Як-Цыдрак на Цыпе-Дрипе,
Як-Цыдрак-Цыдроли
на Цыпе-Дрипе, Ля Бемоли.
ТОЛКОВНИК:
Это, разумеется,
детская песенка,
ибо жениться
нельзя без ребячества.
Учтите это!
Развесьте уши
и слушайте дальше!
ГЕНЕРАЛ:
Эй вы, контрабасы!
Вы толстомясы,
будто колбасы!
Стать строем, как Троя,
гуденье утроя
и каждый всем брюхом
играя в героя.
КОНТРАБАСЫ:
В герои лезть мы рады все.
Ура! Абракадабра!
Но как играть на колбасе
трагически и храбро?
TUTTI:
И будем мы, как люди, ржать
у ног Абракадабры,
чтоб жизнь хоть как-то удержать
за липкий хвост и жабры.
ПИИТ:
Театр огромен, как сарай сырой,
где проживают тьму ролей и ролек,
и, может быть, тот истинный герой,
кто от себя бежит, как робкий кролик,
понеже в нем велик и нежен дух,
и суть свою под хвостиком он прячет,
сынок натуры, милый лопоух,
предсмертно скачет и отважно плачет.
РОЯЛЬ:
Оплакивают каждый Божий дар,
разиня рот, испуганные морды.
Звенит слеза. Удар! Еще удар!
И полупьяные аккорды.
TUTTI:
Туда-сюда и так, и сяк.
Налим попался добрый,
и мы с ним пляшем краковяк,
под зёбры взяв, под зёбры.
ТОЛКОВНИК:
Зал молчит, как огород,
где произрастают головы
с развешанными ушами,
а музыка
подается запеченная в раковинах
или в капустных листьях.
Полусырое мясо музыки
рвут зубами
только музыкоеды,
ибо у них
по недоброжелательству природы
отсутствуют уши.
Капуста женского пола,
та самая, на которой сто ризок,
собирается лезть на эстраду
и носить на руках дирижера,
как грудного младенца
или героя во фраке,
по манию коего
бедный оркестр
скачет, как мальчик,
верхом на палочке.
А дирижер-то
вовсе и не герой,
и палочка у него ломкая.
ПИИТ:
И если есмь я сам себе судьба,
то музыка есть древняя борьба,
когда ополоумевшие звуки
друг друга жмут и гнут, как раб раба,
ломая ребра, и хребты, и руки.
Блаженный хруст руки и нежный треск ребра,
панический восторг и страшная отрада,
зной симфонический, мажорная жара,
и, как страда, раскинулась эстрада.
ЧЕЛОВЕК СО ВСТУПИТЕЛЬНЫМ СЛОВОМ:
Прекрасные дамы и господа!
Дамы прекрасные непременно.
Да и мужчины, откровенно говоря, хоть куда,
а попросту люди и джентльмены!
Со временем каши никак не сварить,
а заварить пожалуйста: раз — и готово!
ТОЛКОВНИК:
Оркестр пришипился,
а дирижер-генерал
