Что давали, то ел, что имел – все отдал,

А с лица постарел… Разве только чуть-чуть.

И с желанием жить, и с надеждою ждать,

А с любовью и верой вернуться домой.

Разве мог бы я худшее время сыскать,

Где бы дал нам убежище шарик земной

От несносной жары, от нещадных дождей,

От бензиновой гари российских дорог,

От безудержной жадности наших вождей,

От всего, что играючи выдумал Бог?

Я вернусь. До холма пролегает мой путь

Сквозь огни переулков, базар да вокзал.

Я вернусь, но везения мне не вернуть.

– Кайся Господу, – ангел-хранитель сказал.

Что ж, покаюсь раз было легко согрешить,

Раз ты ждешь меня целым, здоровым, живым…

Светлый ангел-хранитель по небу спешит,

Мне еще предстоит разговаривать с ним.

Земля перегорожена домами,

Заборами, дорогами, дымами

От черных, чуть пригашенных костров.

Так возникает город вместе с Богом

И с облаком, и с чертом, и с порогом

(Я вдруг его переступить готов).

А за порогом сумрак остается,

И Бог любви не хочет, но смеется

Мне в спину как охрипший домовой.

Он столько сил на выпивку истратил

И, кстати, страсти и сестерций, кстати,

Что я его не позову с собой.

Куда ж идти мне? Город под ногами,

Земля перегорожена дымами

От выстрелов и праздничных костров…

А дальше море медленно грохочет,

И торный путь все уже и короче,

И Бог любви в мой след бежать готов.

Город прочно окрашен в ребячьи цвета:

Темно-рыжий – кирпич, ярко-серый – цемент.

И владельцы углов занимают места

В самых целых рядах на текущий момент.

А жильцы с постояльцами стоя глядят

На причудливый рост обреченных стеблей,

И вечернее солнце в пятьсот киловатт

Освещает мансарды утробой своей.

Неужели и там – только пыльная жесть,

Прах земли незнакомой в цветочных горшках,

Ворох нот и рисунков, что надобно сжечь,

Да похмельный алкаш – за душой ни гроша?